Шарлатан 3 (СИ) - Номен Квинтус

Мощный стимул у них появился сразу после того, как в политехе изготовили и запустили «в пробную эксплуатацию» видеомагнитофон с блоком вращающихся головок. Он пока в единственном экземпляре существовал, и размещался этот «экземпляр» на горьковской телестудии — но после того, как выступление товарища Сталина на праздновании годовщины революции в городе по телевизору показали подряд три раза, и все разработчики девайса, и парочка технологов, сумевших нужную пленку изготовить, обрели по ордену Трудового Красного Знамени. Буквально на следующий день обрели — а все причастные (и множество непричастных) прекрасно знали, что всю эту разработку «заказал Шарлатан». И тут же все «вспомнили», как очень много других людей, придумки Шарлатана воплощавших, тоже быстро были отмечены высокими наградами — так что мой следующий заказ народ бросился исполнять буквально наперегонки. Правда, «заказ» был непростой: «пленочникам» нужно было придумать (кроме всего прочего) как изготовить абсолютно ровную плоскую пленку толщиной микрон так семьдесят пять — но народ старался. А радиоинженерам тоже сильно повозиться пришлось: предложенный ими изначально вариант воспользоваться магнитными головками от чудища под названием «Днепр» даже их самих довел до икоты от смеха. Впрочем, определенный опыт у них уже был, для видака-то они нужные магнитные головки изготовить смогли. И, хотя каждая обошлась им больше чем в тысячу рублей, повторение успеха было возможно.

Возможно, но я им другую задачу поставил: не изготовить, проявляя чудеса трудового героизма, дорогущую головку, а разработать технологию, позволяющую такие головки штамповать на потоке с ценой в пределах… в общем, чтобы в бухгалтерии, глядя на цену, слабые духом женщины в обморок не падали. А это было куда как более сложной задачей (да и заметно более дорогой), но я все же смог до Зинаиды Михайловны «достучаться» — и ребята получили в министерстве «режим наибольшего благоприятствования». То есть денег им дали много и сразу, а теперь они их потихоньку проматывали. Причем проматывали не только в СССР, некоторое очень непростое оборудование для них было вообще во Франции заказано!

Причем последняя сделка, как мне поведала Зинаида Михайловна, была вообще проведена по настоянию руководства страны: пока я жевал сопли и пытался «двинуть вперед вычислительную науку», товарищ Сталин сумел уговорить кучу буржуинских стран организовать «независимый международный расчетный банк», все сделки через который проводились «в золоте», причем гарантом по всем сделкам выступал уже Советский Союз, выделивший для этого дела изрядный запас желтого металла и, дополнительно, давший гарантии при необходимости обеспечивать расчеты и тем золотом, которое потом уже будет у нас добыто. Вроде бы пустячок, но теперь по факту привязка многих иностранных валют к фунту или доллару просто исчезла, а СССР получил возможность очень просто приобретать все необходимое у буржуев. И многое тем же буржуям продавать — а закупка оборудования для производства магнитных головок (очень недешевого, кстати) была всего лишь «демонстрационной закупкой». Потому что формальный запуск банка в работу намечался на первое января пятьдесят четвертого…

Новый год мы все снова встретили в родной деревне, разве что мне пришлось с собой туда и Ю Ю тащить. Мама очень «мой выбор» не одобрила, а отец, напротив, сильно обрадовался. Только вот что по этому поводу подумала баба Настя, я не узнал: она была уже совсем плоха и, по словам дяди Алексея, она уже и родственников многих узнавать перестала. Меня, впрочем, узнала и очень обрадовалась тому, что я приехал. И даже попросила меня отвезти ее «к деду Митяю», который, к моему великому сожалению, переселился на кладбище в Ворсме.

А после того, как мы наступление нового года отметили, я вернулся в город и усиленно начал готовиться к экзаменам. И в целом «отстрелялся» неплохо — а после того, как я получил последнюю подпись в зачетной книжке, узнал — от Юрия Исааковича — что дальше мне предстоит учиться уже на новом факультете. Правда, он искренне считал, что учреждение в университете факультета вычислительной техники он смог пробить, но тут уж я его разочаровывать не стал.

Пока что новый факультет размещался «где придется» в старых корпусах, но уже весной для него было запланировано отдельный корпус выстроить, в котором заранее предусматривалось несколько залов для размещения вычислительных машин обустроить. Ну да, последний вариант машины занимал уже метров двадцать квадратных, там одна «дополнительная память» едва в четыре довольно немаленьких шкафа влезала — и еще у машины появилось новенькое «буквопечатающее устройство». Тоже агрегат весом в полтонны и размером… очень немаленький он получился, и электричества он, кстати, жрал чуть ли не больше, чем вся остальная машина. Хотя все же не больше: оказывается, «советская вычислительная наука» и кроме Горьковского университета много где со страшной силой развивалась, так что в Москве придумали систему ввода (и даже вывода) информации в комп на перфокартах. То есть все же не придумали, а тупо передрали американские устройства, и, несмотря на яростное сопротивление наших разработчиков, университету было поручено и эти железяки к вычислительной машине как-то подключить.

Юрий Исаакович все же смог «задачу» перевалить на политех, там, тоже отнюдь не повизгивая от восторга, постарались ее «отложить в самый долгий ящик» — но Лаврентий Павлович прислал туда своих «наблюдателей-консультантов», и работой им все же заняться пришлось. Судя по всему, я все же по части именно вычислительной техники определенный авторитет у соседки заработал и она после долгих расспросов даже отправила «наверх» докладную о «нецелесообразности предлагаемых расходов» — но ее просто никто слушать не стал. Я думаю, в том числе и потому, что в Москве производство этих монстров было уже налажено на серийном, причем специально под них организованном, заводе, а Светлана Андреевна, получив от начальства «полный отлуп», пришла ко мне «жаловаться»:

— Шарлатан, у меня ничего не получилось с этими громыхающими железяками. Как думаешь, если ты, например, лично к товарищу Сталину обратишься… ведь этот перфоратор стоит как пять «Чаек»!

— Обратиться-то я, конечно, могу, но есть вариант поинтереснее. Потому что прямо вот щяз я могу товарищу Сталину высказать лишь мое единственно верное мнение, которое ему будет несложно и проигнорировать. А вот примерно через год… вы, Светлана Андреевна, всю переписку-то по перфокарточной технике сохраните, отдельно у себя в канцелярии зарегистрируйте. И когда у меня будет что товарищу Сталину не только голосом сказать, но и показать живьем, я в Москву скатаюсь, с собой всю вашу документацию захвачу, отдельно попрошу Зинаиду Михайловну подсчитать, сколько ваши оппоненты народных денежек на ветер пустили…

— Ты, оказывается, страшный человек! Ведь их за такое…

— Как говорил товарищ Ленин, каждый должен получить в соответствии с нанесенным стране вредом.

— Что-то я такого не помню.

— Ну да, он говорил, что в соответствии с результатами своего труда, но если труд наносит исключительно вред… В общем, за содеянное нужно отвечать, причем отвечать лично и в полной мере, в соответствии с советскими законами.

— А ты не боишься, что и с тебя кто-то спросит «в соответствии с законами»?

— Если я нанесу стране вред, то и на меня этот принцип должен распространяться.

— А если только пользу? — рассмеялась соседка.

— А за пользу я уже ответил. И, думаю, скоро отвечу еще, причем уже куда как серьезнее. Есть у меня одна мысль, правда не моя. Не совсем моя…

Глава 20

Светлана Андреевна не просто так предложила мне к Сталину обратиться по поводу перфокарточных устройств: ближе к концу сессии Иосиф Виссарионович попросил меня приехать к нему в Москву и объяснить «кое-какие детали». Он, как я понял, всегда старался по возможности вникнуть в детали любых важных для страны изобретений, по крайней мере для того, чтобы понять, а действительно ли они так важны и — что для него было куда как важнее — как очередное изобретение можно использовать для достижения максимального эффекта. А что «эффект» вычислительные машины могут дать даже в самых неожиданных местах, наглядно показала та же оптимизация доставки паркета на стройки. А про паркет Сталину рассказал скорее всего товарищ Бещев: Борис Павлович уже через несколько дней после получения результатов расчета по паркету снова примчался в Горький, ведь следующая вычислительная машина делалась уже для МПС и он решил заранее выяснить, как эту машину оптимальным образом использовать для решения уже глобальных транспортных задач. Не «вообще» использовать, а очень даже «конкретно» — и после его возвращения в Москву в МИИТе образовался факультет вычислительной техники…