За речкой (СИ) - Март Артём

Юсуф знал, что когда мальчик вызвался уйти на войну, подобное могло случиться. Мустафа мог погибнуть. И все же Юсуф гордился сыном, когда тот принес домой оружие, выданное ему Учителем Веры, и заявил, что хочет защищать родную землю.

Юсуф был рад. Он и сам не раз и не два уходил в горы, чтобы убивать шурави. И даже убивал. И убил бы еще раз, если представиться такая такая возможность.

Но теперь не из чувства долга перед своим народом. Не из желания освободиться от тех чужаков, кто ходит по его земле. А из мести.

Лицом Юсуфа сегодня была траурная маска. Он сидел на овечьих шкурах, расстеленных у стены, на старых пыльных коврах, которыми закрыли земляной пол мужской комнаты.

Юсуф сидел и пытался читать Священный Коран. Но как он ни старался вникать в текст, взгляд его постоянно проваливался сквозь буквы и слова. Перед глазами постоянно возникал образ сына.

И за это, за такое отношение к священной книге, он ругал себя еще больше.

В конце концов Юсуф сдался.

Он бережно закрыл Коран. Встал и положил книгу на полку, на самом видном месте дома.

Когда он уже собирался вернуться на место, чтобы продолжить свою скорбь, на глаза мужчине попалась вещь, от вида которой сжалась вся его душа.

На небольшом столике, отставленном к стене, Юсуф заметил игрушку сына — маленького деревянного ишака, которого он лично сделал для Мустафы.

Юсуф аккуратно взял фигурку. Покрутил в руках. А потом не выдержал. Положил игрушку на место.

— Я пойду проверить скотину, — сказал он громко. И вышел из дома.

Немногочисленная худоба Юсуфа представляла собой худоватую корову и несколько коз.

Корову следовало бы подоить. А у коз застоялась вода.

Юсуф хотел бы обрадоваться тому, что для него нашлись дела. Решил, что таким образом сможет на время отвлечься от горя, но это оказалось невозможно.

Даже когда он кормил животных и наливал им новой воды, мысли его были о сыне.

— Здравствуй, уважаемый Юсуф, — прозвучал вдруг голос его соседа Абдуллы, проходящего мимо.

Юсуф поднял голову от корыта с водой. Суховато поздоровался с Абдуллой.

— Я соболезную твоей утрате, Юсуф, — сказал тот со скорбным лицом. — Но Аллах милостив… Твой сын будет теперь по правую руку от Всевышнего.

— Благодарю, Абдулла, — едва заметно поклонился Юсуф.

Абдулла тоже ответил поклоном. Потом приблизился к невысокому деревянному заборчику из жердей, которым Юсуф огородил свой двор.

— Видал? — спросил он. — Сегодня утром приехали шурави. Приехали на машине с громкоговорителем. Через него убеждали нас, что пришли с миром. На пушту убеждали. Сейчас они раздают еду и соль у мечети. Поставили там свою передвижную больницу. Кормят детей сладостями.

Сказав это, Мустафа сплюнул себе под ноги. Продолжил:

— Двуличные шайтаны… Утром раздают конфеты, а как зайдет солнце, убивают наших детей…

Юсуф ничего ему не ответил. Его душа наполнилась ненавистью и гневом. Ничего, кроме этого, он и не мог ощущать. Злость застила ему глаза.

Юсуф сжал кулаки. Абдулла заметил это. Лицо же Юсуфа — злая маска, словно бы высеченная из камня, говорила обо всем красноречивее любых слов.

Абдулла тоже промолчал. Он лишь понимающе кивнул, попрощался в полголоса и медленно побрел дальше по дороге.

Когда сосед удалился, Юсуф не выдержал вновь.

Он сорвался с места, решительно направился в дом и буквально ворвался внутрь. Женщины вздрогнули, когда он, не сказав им ни слова, прошагал мимо и зашел в родительскую комнату.

Там он торопливо снял циновку с большого старинного сундука. Открыв его, стал хватать, комкать и выбрасывать из него старые тряпки и одежду. Он продолжал рыться в ящике, пока не нашел что искал — сверток промасленной материи, аккуратно уложенный на самом дне.

Юсуф достал его.

Некоторое время он просто смотрел на сверток. Потом стал медленно разворачивать его, пока наконец не отложил тряпицу.

Теперь в его руках лежали три черные и холодные, как его душа, советские гранаты Ф-1.

— Кровь за кровь, — прошептал он в тишине. — Сегодня ты будешь отомщен, сын мой.