Николай I Освободитель // Книга 10 (СИ) - Савинков Андрей Николаевич "Funt izuma"

Поскольку реальных сил удерживать столь большой город у атаковавших его «уругвайцев» не было, дело ограничилось коротким набегом, частичным разграблением и сожжением столицы, после чего корабли вновь отчалили и двинули причинять добро вдоль бразильского побережья.

Следующие полгода стали настоящим ужасом для растянувших свои коммуникации бразильцев. Только ограниченный запас снарядов — транспорт с боеприпасами приходил из Петрограда два раза за это время, но их все равно приходилось экономить, считая буквально каждый отдельный выстрел — так или иначе спасал бразильцев от полного разорения. Попытка бразильского флота как-то защитить город Сантос — морские ворота Сан-Паулу — закончилась натуральной бойней и тем, что боевых кораблей у них практически не осталось, после чего русские крейсера стали чувствовать себя совсем вольготно.

Учитывая тот момент, что большая часть населения Бразилии так или иначе проживала вдоль весьма длинной ее береговой линии, и соответственно немалая часть грузоперевозок осуществлялось именно морским транспортом, удар по логистике вышел весьма чувствительным.

При этом в глубине континента события продолжали развиваться своим чередом. Парагвайская армия — не смотря на все еще некоторое сохранявшееся техническое превосходство — держать сразу два направления была не способна и потихоньку пятилась назад, отдавая врагам занятую территорию. Вполне могла сложиться ситуация, когда даже усилий русского — вернее временно уругвайского флота — оказалось бы недостаточно, чтобы кардинально изменить ситуацию на фронте. И тут вновь свою роль сыграла дипломатия.

В ноябре — как раз начало лета в южном полушарии — 1860 года в войну на стороне Уругвая и Парагвая вступили чилийцы. У них тоже были давние территориальные споры с Аргентиной, и небольшая субсидия от Российской империи вкупе с удачной геополитической ситуацией на континенте сподвигли Сантьяго — а еще заверения в будущей поддержке их претензий на спорные территории, на которые так же претендовала Боливия — двинуть свои войска на восток. Плюс флот этой страны — еще до всех событий он был сильнее аргентинского, а уж теперь и вовсе — выдвинулся на юг в сторону Магелланова пролива.

Согласно действующей конституции Чили, этот пролив был обозначен как принадлежащий стране селитры и гуано. Аргентина в свою очередь оспаривала данный пункт, и вот теперь правительство в Сантьяго решило наконец поставить в обозначенном споре точку. Само по себе вступление чилийцев в войну вряд ли могло радикально изменить соотношение сил на основном ТВД, все же сухопутной армией новый союзник помочь бы не смог — слишком далеко, да и Анды, знаете ли — та еще преграда, но общий негативный для Буэнос-Айреса дипломатический тренд стал прослеживаться более чем четко.

Зато, когда о выходе из войны уже в феврале 1861 года объявила Бразилия, ситуация резко развернулась на сто восемьдесят градусов.

Тут опять же для полного понимания ситуации нужно немного отвлечься и изучить внутренние дела португалоговорящей империи. В этой стране — что логично исходя из самого названия — уже чуть ли не 30 лет правил император Педру II.

На первый взгляд с Бразилией все было как минимум не плохо. Страна понемногу развивалась, встраивалась в международный торговый оборот, потихоньку строились железные дороги — к сожалению без участия русских компаний, — тянулся телеграф — тоже без нас, — кое-как решались традиционные для этого время социальные проблемы.

С другой стороны, как это часто бывает, все было не так благостно. Во-первых, у Педру II не было наследника мужского пола, оба его сына умерли еще в младенчестве, и теперь титул наследницы носила его старшая незамужняя пока 14-летняя дочь Изабелла. Все бы опять же ничего, но в стране имелись весьма серьёзные силы республиканского толка, которым фигура императора была подобно бельму на глазу, а молоденькая девочка очевидно сама по себе не тянула на способную заменить отца политическую фигуру.

Монарх — это всегда фигура объединяющая, не зря в теории государства и права все монархии автоматически считаются унитарными государствами, даже если на практике они больше похожи на федерацию. В Бразилии же традиционно были сильны местные элиты, которым нравилось тянуть государственное одеяло на себя, и император в этом не слишком благородном деле таким, с позволения сказать, республиканцам только мешал.

Плюс во внутренней политике к середине 19 века накопилось большое количество весьма сложных проблем, центральной из которых была связана с рабством. Бразилия оставалась одной из немногих «цивилизованных» стран, где этот позорный институт не только не был запрещен, но вполне себе процветал, являясь важной частью экономики.

Являясь экономикой ориентированной в основном на экспорт сырья — не меньше половины товарного вывоза им империи приходилось на кофе, плюс каучук, сахар, древесина и другие товары — Бразилия страдала в том числе и от идущей в северной Атлантике войны, поскольку боевые действия негативно отражались на общем потребительском спросе. А еще великие державы — Россия, Франция и Англия, — заимев колонии в похожих на бразильских природных условиях, начали разводить то же кофе, гевею и сахарный тростник в Африке и Юго-Восточной Азии, что делало экономическое благополучие Бразилии на длинном историческом периоде весьма сомнительным.

И конечно глупо было бы думать, что сидящий в Рио-де-Жанейро монарх был не в курсе этих проблем. Педру прекрасно осознавал шаткость своего трона, а тут еще маленькая победоносная война, казалось бы, гарантирующая практические «бесплатные» территориальные приращения, обернулась затяжной бойней с тяжелыми текущими потерями и гадательным исходом. Тут всерьез уже задумаешься над тем, что за тобой могут вскоре прийти недовольные подданые и поставить весьма жесткие вопросы.

Поэтому, когда к нему обратились русские с предложением устроить небольшой договорнячок, при этом выйти из неожиданно ставшей тяжелой войны не только сохранив лицо но и оставшись с прибытком, он ухватился за него руками и ногами.

Согласно подписанному четырьмя сторонами секретному договору, перемирие объявлялось на следующих условиях:

— Бразилия отказывалась от претензий на левый берег реки Аппа, который контролировался Парагваем, за что получала весомую денежную компенсацию;

— Бразильские войска уходили из Уругвая без всяких аннексий и контрибуций;

— правительство императора Педру II признавала права Парагвая на две аргентинские провинции по берегу Ла-Платы;

— принцесса Изабелла выходила замуж за русского великого князя Николая Николаевича, который должен был в будущем занять место принца-консорта при правящей супруге.

Еще предполагалось, что Чили в итоге получит южную оконечность континента, чтобы потом русским кораблям Магеллановым проливом ходить было сподручнее. А то мало ли, какие подлянки потом от Аргентины можно ожидать, лучше перестраховаться.

Естественно, делегация Буэнос-Айреса получив такую пачку весьма унизительных условий окончания столь неудачной для себя войны хотела было вовсе покинуть Монтевидео, где собственно мирная конференция и проходила, но тут уже король Михаил I потушил их запал простой отповедью.

— Без проблем, тогда мы возвращаемся к варианту с сожжением Буэнос-Айреса. Вы, кажется, защитой своей столицы с моря так и не озаботились? Зря, — монарх только пожал плечами и встал из-за стола демонстрируя железобетонную уверенность в своих силах.

На конференции присутствовали делегации от Парижа и Лондона, однако в этот раз повлиять на происходящее они были не в состоянии — слишком завязли в североамериканском конфликте, поэтому здесь помочь аргентинцам могли помочь только морально.

Плюс в какой-то момент в прессу просочилась новость о том, что де английская королева Виктория мол является носительницей опасного наследственного заболевания «гемофилия», которое уже проявилось у ее младшего сына Чарльза. Особой пикантности ситуации добавляло то что как раз сейчас в Лондоне имелось сразу три принцессы на выданье. Старшей Алисе уже было 23 — практически перестарок, она была помолвлена с сыном французского короля Карла Х, и все ждали только вхождения Генриха в возраст полнолетия, чтобы отпраздновать свадьбу и тем самым обозначить сближение между двумя странами. Но теперь свадьба подвисла в воздухе, поскольку принимать себе такую потенциальную бомбу замедленного действия в Париже очевидно не сильно хотели. А ведь были еще две младшие дочери Елена и Луиза — 15 и 13 лет соответственно — с которыми тоже нужно было что-то делать.