Старые недобрые времена 2 (СИ) - Панфилов Василий Сергеевич "Маленький Диванный Тигр"
Контора расположилась на втором этаже узкого, старинного каменного дома с потемневшим от времени фасадом со строгими линиями и изящной резьбой. Безукоризненно вежливый швейцар на входе, настоящий цербер — косматый, массивный и в то же время пластичный, органично смотревшийся бы с алебардой или двуручным мечом, и прошлое у него, пожалуй, интересное! Да и не факт, что настоящее скучное…
Задерживаться в маленьком вестибюле Ванька не стал, мельком мазнув взглядом по картинам на стенах, которые, он мог бы поклясться, да-алеко не дешёвки, и уж точно — не подделки. Внушает…
Узкая мраморная лестнице, истёртая следами ног, искусной работы резные дубовые перила, потемневшие за века дубовые панели… запах выдержанного дерева, бумажной пыли, сургуча, времени, традиций и старых денег.
Вход в юридическую контору преградила массивная дверь, способная выдержать выстрел из лёгкого орудия в упор, на ней начищенная до блеска бронзовая табличка с годом основания фирмы…
… и Ванька, стоя перед ней и считая в уме прошедшие века, даже засомневался на миг, а по карману ли ему всё это? Не поискать ли ему чего-то попроще? Подешевле…
Выдох, вдох… и он, решив, что размен денег на время стоит того, решительно потянул на себя дверь и вошёл, преодолевая нервозность, вылезшую совершенно не к месту. Пожалуй, он и на бастионах не всегда так нервничал…
За конторским столом напротив двери — мужчина в сюртуке цвета воронова крыла с правильным, но безжизненным лицом, словно отлитым из воска, и тёмными бездонными глазами, прикрытыми густыми, кустистыми бровями и дряблыми, мясистыми веками. Едва заметно пошевелившись, он приоткрыл глаза, и на посетителя глянули орудийные дула…
— Добрый день, месье, — шелестящим голосом поприветствал его клерк, усиливая ощущение автоматрона с какой-то дьявольской сущностью внутри. Глупость, конечно… ведь глупость же, да? Верно?
— День добрый, месье, — не сразу отозвался попаданец, отведя глаза и с нервозным любопытством озирающийся вокруг.
В дальнем углу толстый неряшливый старик в золотом пенсне, постоянно поправляющий его привычным жестом, весьма эмоционально разговаривает с пожилым плешивым клерком на скверном французском, то и дело перегибаясь через стол и постоянно вставляя немецкие слова. С длинного мясистого носа старика на бумаги капает пот.
В другом углу — упитанный мальчишка лет десяти методично и важно складывает пачки бумаг в ящики с потёртыми ярлыками, мурлыча себе под нос незатейливую песенку.
Ещё в помещении две закрытые двери, ведущие, очевидно, в святая святых. Гадать, что именно там находится, Ванька не стал.
— Добрый день, месье, — ещё раз повторил несколько нервничающий попаданец, пройдя по персидскому ковру стоимостью не в одну человеческую жизнь, и, присев напротив клерка-автоматрона, несколько суетливо протянув тому бумаги, обрисовывая ситуацию…
… не посвящая, разумеется, в нюансы своей биографии и тонкости взаимоотношений с польской диаспорой.
Пока юрист медленно листал бумаги, изредка, поднимая на него глаза-орудия и задавая уточняющие вопросы, Ванька сидел, не двигаясь, сжимая подлокотники стула.
' — А если он вдруг что-то поймёт? — пришло в голове парню, и ворот рубахи разом стал тугим, врезавшись в горло. Что уж там должен понять юрист, Бог весть…
… но нет, всё прошло гладко. Подписи, расспросы, вежливая, радушная, но несколько отстранённая консультация — и вот он уже на улице, а в голове — звенящая тишина и ясность, как после грозы.
Получасовая консультация обошлась в немыслимые двадцать франков, но от юриста попаданец вышел успокоенным. Имеющихся у него документов вполне достаточно, чтобы нормально жить, переезжать в другие страны и вести дела, хотя, разумеется, в будущем стоит озаботится более серьёзным набором.
— Чтоб вас… — вполголоса ругнулся он, вытирая платком потный лоб и с тоской припоминая, что предстоит ещё и посещение банка. Не то чтобы предвидятся какие-то сложности…
… но он, чёрт подери, так и не смог избавиться до конца от комплекса самозванца — хотя бы потому, что самозванцем он, собственно, и является!
Банк выглядит как храм, перед входом бронзовые львы, гранитные ступени и колонны, внутри мрамор, зеркала, позолота, огромный вестибюль, высоченные потолки, и гулкое эхо. Всё очень торжественно, ещё чуть, и откуда-то из дверей выйдет священник с причтом, читая молитву и окуривая прихожан ладаном.
С трудом отделавшись от этого ощущения, попаданец прошёл внутрь, стараясь не слишком сильно вертеть головой.
Посреди зала массивные столы, покрытые зелёным сукном, и здесь проходят как финансовые консультации, так и биржевые сделки. Впрочем, в последнем Ванька понимает более чем слабо, ориентируясь исключительно на знакомые слова и догадки.
Помимо клиентов здесь хватает и скучающей публики, пришедшей то ли за компанию, то ли как в театр. Ну… есть же люди, которым интересно посещать судебные процессы, так здесь, очевидно, схожая публика.
Здесь офицеры, выгуливающие своих дам, потеющие от волнения должники, и Бог весть, какая ещё публика…
… но впрочем, маргиналов и вездесущих мальчишек всё ж таки нет.
Огромный зал опоясывают кассы и закрытые кабинеты, где совершаются финансовые таинства разного толка.
— Добрый день, месье, — обратился к Ваньке бесшумно подошёдший служитель, этакая неприметная серая крыска, ставшая на задние лапки и небезуспешно притворяющаяся человеком, — чего вам угодно?
— Да… — чуть дрогнув, нервно отозвался тот, — день добрый, месье. Консультация… да, консультация по финансовым вопросам.
Консультация не заняла и десяти минут, и служащий банка, уверив клиента, что чеки Банка Франции принимаются во всём цивилизованном мире, тайны вкладов гарантируется, а надёжность обеспечивается по самым высоким стандартам, проводил его до выхода.
— Н-ну… вроде всё, — почти беззвучно выдохнул он, — сейчас в гостиницу, да послать мальчишку на вокзал что ли, узнать расписание поездов.
— Хотя… — он скривился, вспомнив памятное заигрывание, и передумал, не желая лишний раз пересекаться с Жилем. Да и незачем давать лишнюю информацию в чужие руки.
На отель, если вдруг его начнут разыскивать, могут выйти, а облегчать задачу Ванька не хочет ни полякам, ни… да собственно, никому! Это, наверное, тот случай, когда меньшего зла попросту нет, по крайней мере, для него.
' — Проще, пожалуй, доехать до вокзала, и там, на месте, сориентироваться, — подумал было он, отойдя чуть в сторону от входа и рассеянно вертя трость, — Поезда ходят регулярно, а мне что из Кале отплывать, что из Дувра… главное, из Парижа побыстрее уехать'
Спустившись со ступеней, он похромал было в сторону отеля, но перстень, так удачно переменивший его походку и осанку, стал к этому времени настоящим пыточным орудием.
— До мяса, наверное… — озабоченно пробормотал попаданец, остановившись, — Нет, точно надо зайти в какой-нибудь переулок и вытряхнуть. Чёрт… вроде и недалеко отель, но пока дойду, до кости прорежет!
Заходить с такой целью в кафе или вытаскивать перстень на улице он постеснялся, да и… сейчас такое не принято, а привлекать лишний раз внимание ох как не хочется!
— Ладно, — сквозь зубы процедил он, и, ничуть не шуточно опираясь на трость, похромал в нужном направлении, удаляясь от банка.
— Показалось, — оглядевшись назад, процедил он сквозь зубы, и, не забывая о трости, пошёл дальше. Пройдя мимо магазина дамского платья, он мельком глянул в зеркальную витрину, и…
— … а может, и не показалось, — тихонечко сказал он, и режим паранойи включился разом.
Сразу как-то и боль в ноге стала неважной, и Париж разом будто выцвел. Даже, кажется, где-то вдали гулко заухали орудия, и вокруг снова — враги, а рядом… вроде бы свои, но такие, что немногим лучше чужих!
Ускорив шаги, он, приняв вид энергичного бездельника, пошёл куда глаза глядят, выбирая запутанный маршрут — так, чтобы случайный прохожий наверняка оторвался. Но…
