Шамабад должен гореть! (СИ) - Март Артём

— Меры предосторожности. Сами понимаете, как в этих местах опасно сейчас.

— Прикажи им уйти, — сказал Юсуфза. — Иначе я не стану с вами говорить.

Абади покивал. Попросил Стоуна связаться со снайперами, засевшими на вершинах ущелья. Попросил, чтобы агент снял их с позиций.

Стоун некоторое время отпирался, но недолго. Он все же поддался на уговоры Абади и отошел, вручив Саиду поводья лошади. Каснувший гарнитуры в ухе, заговорил со своими людьми.

— Мы сделали, как вы просите, — сообщил Саид.

Юсуфза недоверчиво скривил губы. Спешиваться все же не стал.

— Если американец переживает, что я не сдержу своего слова — он меня не знает, — сказал Юсуфза. — Уговор, есть уговор. Мы пойдем на заставу шурави.

— Мы не сомневаемся в вашем слове, Захид-Хан, — сказал Саид, — и признаться, решили увидеться совершенно с другими целями.

— Что вы хотите?

Саид пару секунд помолчал, подбирая слова. К этому моменту вернулся и Стоун. Взял у Саида стремена своей лошади.

— Русский, которого вы взяли не так давно. Мы бы хотели обсудить условия его передачи в наши руки.

— Зачем вам прапорщик советской армии? — с холодом в голосе спросил Юсуфза.

Несколько мгновений Саиду понадобилось, чтобы понять, о каком прапорщике идет речь. Потом он торопливо заговорил:

— Нет-нет. Я говорю о советском разведчике, что находится сейчас у вас в плену.

Захид-Хан скривился от неприязни, захлестнувшей его. Надменно приподнял бороду.

— Я не люблю, когда за мной шпионят, — не стал он отпираться.

— Если дело в деньгах, назначьте цену, — пожал плечами Саид. — Американское правительство даст больше, сколько бы ни предложили шурави.

— Шурави мне ничего не предлагали за него, — отрезал Захид-Хан. — Более того — они не знают, что этот человек у меня.

— Это очень хорошо, — Саид улыбнулся, — Тогда мы можем обсудить условия передачи.

«Советы не знают? — Подумалось в этот момент Абади, — или лишь хотят, чтобы вы так думали?»

— Об этом не может быть и речи, — сказал Захид-Хан.

Теперь Саид нахмурил брови.

— О чем вы?

— Шурави нужен нам самим.

— Но зачем?

Захид-Хан повел широкими плечами. Поудобнее устроился в седле.

— Он единственный ключ к тому, чтобы преуспеть в налете на пограничную заставу шурави. Единственный шанс, при сложившихся обстоятельствах, ударить по неверным и изнутри, и снаружи.

— Что? Что он говорит? — Спросил Стоун, взволнованный тем, что не может понять ни слова.

— Потерпите немного, я скоро вам все объясню, — снова отмахнулся от него Саид. Потом обратился к Захид-Хану: — что вы имеете в виду? Как вам поможет пленный советский разведчик, который ни коим боком не связан с пограничными войсками советов?

— Он — несвязан, — ухмыльнулся Юсуфза, — а вот у его дочери с пограничниками кое-какие подвязки уже есть.

Прошло два дня, как мы нашли Клима в речном рогозе. Наряды у нас не совпадали, и поговорить с ним у меня не получалось. Однако я прошелся по всем ребятам, что ушли с ним на Границу в тот день.

Версия Клима подтвердилась почти полностью. И зацепок я не нашел. Тогда пришлось действовать в лоб.

Из головы у меня не шли те самые воспоминания о Системе, которая странным образом отключилась в день вторжения на Шамабад. Вся мозаика событий, что разворачивалась на моих глазах, медленно выстраивалась в единую картину.

— Приятного всем аппетита, — сказал я, выходя из столовой, где мы ужинали после боевого расчета.

Я недоел. Бросил еду, когда на выход пошел Вавилов. Я, отнеся тарелку с пюре и котлетами Гиви, последовал за ним.

— Клим. — Позвал я, когда мы оказались в коридоре.

Вавилов вздрогнул. Испуганно обернулся.

— Саша? Ты чего?

— Разговор есть.

Клим опасливо огляделся. Уперся взглядом в дверь канцелярии, что была в самом конце левого крыла.

— Какой разговор?

— О девчонке, с которой ты видишься.

Клим не просто побледнел. Он побелел. Его светлые короткостриженые волосы даже встали дыбом.

— Какой девчонке, ты чего? — Сглотнул Вавилов.

— Не притворяйся дураком, — покачал я головой, — я знаю, что это за девчонка. Знаю, что ты видишься с Аминой.

— Витя, что за бред?

— «Если тоже ждешь свиданья, то ступай крутой тропой», — я напомнил ему строки из стихотворения Амины, — я успел прочесть. Знаю, что это написала она. Можешь не отпираться.

— Ты про письмо? С чего ты взял, что оно от Амины? Я вообще не знаю, кто мне его прислал! Какая-то Мадина Якубова!

Я схватил Клима за ворот кителя, припер к стенке. Лицо Вавилова исказил страх. Он зажмурился и отвернулся, видимо, решив, что я его ударю. Бить я не собирался.

— Поклянись. Поклянись жизнью собственного отца, что ты с ней не видишься, — прошипел я холодно.

— Я… Я не… Нет…

— Ты не понимаешь, что ты творишь, Клим. Твои дела могут лишить жизни и тебя, и твоего отца.

— Ты… Что тебе надо?.. — Прохрипел Вавилов.

— Правды. Мне нужна правда.

— Хорошо! Хорошо! — Выдохнул Клим, повременив несколько мгновений. — Я встречался с ней! Всего один раз!

— Зачем? Что она тебе говорила?

— Просто… Просто свидание. Мы увиделись не надолго, она рассказала, как у нее дела, как здоровье ее деда. И…

— И что?

— Я спросил у нее про мины. Она сказала, что это не она. Что она вообще ничего не знает ни о каких минах!

Конечно же, я не поверил. Вместо этого спросил:

— Она о чем-то тебя просила?

— Нет! Мы просто хотели повидаться!

— Значит, еще попросит, — убежденно сказал я. — Когда вы видитесь в следующий раз?

Клим сжал губы добела, словно бы не позволяя самому себе ответить на прямой вопрос.

— Когда⁈

— Сегодня ночью, — снова выпалил он на выдохе. — Она придет сегодня ночью. Если бы мне назначили ночной наряд, то мы бы могли встретиться.

— Наряд тебе назначили, — покивал я. — И я в нем пойду старшим.

Клим удивленно округлил глаза. Уставился на меня.

— Я пойду к ней с тобой, — сказал я.

— Что? Зачем⁈ Ты хочешь ее задержать⁈ Она ничего такого не сделала!

— Я пойду к ней с тобой, — повторил я с нажимом. — Точка. Пойду, потому что мне нужно поговорить с Аминой.

Глава 26

— Чего тут твориться? — Строго сказал Черепанов, когда появился в коридоре.

Я глянул на прапорщика, застывшего в нескольких метрах от нас. На лице Клима зажегся настоящий ужас, когда он увидел прапорщика. Не зная, стоит ли ему что-то говорить, Вавилов просто застыл с приоткрытым ртом.

Я отпустил Клима, отошел. Сухо сказал Черепанову, не отрывая от него взгляда, сказал:

— Виноват, товарищ прапорщик.

Затем на глазах Черепанова подставил Климу сапог. Сухо добавил:

— Наступи.

У Черипанова аж глаза на лоб полезли. Не понимая, что происходит, он даже засопел. Не менее ошарашенный Клим сначала глянул на мою ногу, потом на меня и снова на ногу. Смешно заморгал изумленными глазами.

— Наступи, — повторил я терпеливо.

Клим подчинился. Медленно наступил мне на ногу.

Черепанов снял фуражку, пригладил светлые волосы.

— Я требую объяснений, товарищи бойцы, — мрачно спросил он.

— Я очень суеверный, — пожал я плечами. — А Клим мне ноги случайно оттоптал.

Черепанов вопросительно приподнял бровь.

— Что-то я за тобой, Селихов, никаких таких замашек раньше не замечал. Или ты от Канджиева такого нахватался?

— Потому что я своих убеждений никому в лоб не пихаю, но оттоптать ногу и не дать наступить в обратную — это выше моих сил, товарищ прапорщик, — с улыбкой проговорил я.

Черепанов покачал головой.

— Отставить весь этот цирк. Я не потерплю нарушений воинской дисциплины из-за каких-то там предрассудков. Вам ясно, товарищ младший сержант?

— Ясно, — беззаботно сказал я.

— Тогда ступайте готовиться к службе.

— Есть.

— Есть.

Мы с Климом пошли на выход. Черепанов же, бурча что-то себе под нос, направился дальше по коридору. Прежде чем выйти на улицу, я услышал удивленное «вот чертовщина», из уст Черепанова, а потом ухмыльнулся его словам. Обернувшись, увидел, как прапор украдкой плюет через плечо.