Борис Батыршин - Мартовские колокола
— Пап, а вы правда с Евсеиным научились порталы закрывать? — Иван перевел разговор на другую тему. — Здорово! Расскажете, как?
— Да расскажу, куда от тебя деться. — кивнул примирительно отец. — А то ведь не отстанешь. На самом деле он испытывал почти физический дискомфорт, оказываясь перед необходимостью как–то ограничивать сына, или, тем более, угрожать ему наказанием. В самом деле — после недавнего вояжа в Сирию, после всего, что им довелось пережить, ему куда проще было относиться к Ивану, как в взрослому человеку и равноправному партнёру. Ну, почти равноправному…
— На самом деле, всё проще простого. Вот, смотри! — и он, придвинув к себе листок бумаги, принялся набрасывать незамысловатую схему. — При открытии первого портала Евсеин использовал пять бусинок. Значит, для того, чтобы закрыть его, тоже нужно пять. Располагаем их вот по такой схеме…
* * *Ну вот мне счастье! Папочка, значит, со своими друзьями отправляются в Питер, отлавливать террористов, а я — сиди в Москве, как дурак, таскай коробки да командуй Яшиными малолетними преступниками? Очаровательная перспектива! И не надо мне боевых песен о том, что наблюдение за бригадовцами тут, в Москве — это тоже борьба, тоже общее и нужное дело! Да будь оно так важно — разве ж отправились бы все наши взрослые скопом в Питер? Да ни за что. Кто–нибудь да остался бы. А что Ромка тут оставили — ну так не доверяют нам, как же — дети. Как же мне это надоело, кто бы знал…
Тем не менее — спорить больше было не о чем. Завтра паровозик скажет «ту–ту» и унесет всех шестерых с Николаевского вокзала в столицу Российской Империи. Почему шестерых? Ну как же — Отец, дядя Макар, Яша (куда же без нашего великого сыщика), Никонов и Корф со своим Порфирьичем. Короче — из посвящённых в Москве остались мы с Николкой, Ромка да Ольга.
Вот уж кто рассвирепел, когда выяснилось, что её тоже не берут! Я так думаю, господину лейтенанту теперь нескоро удастся установить мир в семье. А может и передумает он и найдёт супругу посговорчивее и поспокойнее?
Ладно–ладно, это я шучу. В конце концов, Ольга — наш человек, толковый, хотя и совершенно отмороженный. Рядом с ней её брат выглядит прямо–таки образцом рассудительности — даром, что вчерашний дембель. Сдаётся мне, что Корф потому и оставил Ромку в Москве, что рассчитывал, что он как–то сможет, пр случае, урезонить буйную сестричку. Между нами говоря — зря рассчитывал; Ромка на правах младшего брата у Ольги ходит на коротком поводке. Или, может, общение с бароном на него благотворно повлияло? Не верится; семейные узы — это, знаете ли, штука крепчайшая…
В–общем, чую — ждут нас тут весёлые времена. Одна радость — скоро святочный бал в гимназии у девчонок, и мы с Николкой туда приглашены. Вот уж не думал, что смогут так пристраститься к этим местным аналогам дискотек; однако ж — нате вам. Как вспомню Маринку с Варей — с этими из забавными косами бубликом на затылках… почему–то сложных причёсок девушкам здесь не положено носить — особенно если волосы были густые и длинные. Поверх косы, на затылке — обычно большой черный бант; на бал или, скажем, в театр, надевают белый. Кисейные барышни, да и только.
Кстати, только здесь я узнал, что значит это знакомое всем словосочетание. Оказывается, выходное, бальное платье молодым незнатным и не слишком богатым девицам принято шить из белой кисеи. А что? И недорого и нарядно, если к тому же с большим белым бантом, белые туфельки и чулки. Эдакая воздушная конструкция, как на пирожном безе. По талии девчонки завязывают широкие белые ленты спине — большим бантом. Руки открыты — перчаток девчонкам тоже не полагается, это привилегия дам постарше…
Однако — что это я всё о бантах и балах? Может Николка прав, и я на самом деле влюбился? А это стрёмно — дел–то невпроворот, расслабляться сейчас никак не стоит…
* * *— Ну вот, парни, мы и пришли. — сказал Дрон. Компания стояла напротив высокого, богато отделанного лепниной пятиэтажного дома. Вдоль всего фасада, над окнами третьего этажа тянулась надпись: «Б. К. Фингер. Оптово–розничный склад мужского, дамского, детского, форменного платья». Этажом ниже располагались вывески поскромнее; над тремя центральными окнами скромно значилось: «Общество взаимного кредита в гор. Москве».
— Вот тут, значит оно и было. В ноль шестом году двадцатого века.
— Так сейчас, вроде, восемьдесят шестой, девятнадцатого века, разве нет? — поинтересовался один из слушателей. — То есть не было еще ничего?
— У нас — уже «чего». — терпеливо объяснил лектор. Очень хотелось заехать умнику по зубам. — Я же вам говорил, бляха–муха — это типа разные миры, что у нас было — то здесь не факт что случится.
— Да ни хрена. — хихикнул третий, здоровенный парень, щека которого была украшена кривым шрамом. — Если мы эту хавиру трясанём, хрен её снова кто–нибудь чистить будет. А если будут — то уже не так, а как–нибудь по другому…
— Так, захлопнули хлеборезки и все слухаем! — устал от дискуссии Дрон. — Дело было так, значит… — и он порылся в блокноте, заранее извлечённом из кармана студенческого сюртука. Сюртук сидел на хозяине не слишком–то гармонично — простоватое, грубое лицо и атлетическая фигура Дрона мало гармонировала с образом московского студента.
— Седьмого мая, часов в шесть вечера, местный офисный планктон, — и Дрон кивнул на вывеску «Общества взаимного кредита», — закончили работать и стали подбивать бабки — ну там кэш считать, бумажки по сейфам раскладывать, то–сё…
— Дикий народ, — пробормотал давешний здоровяк. — Горбатятся, понимаешь, без компов, как папы Карлы…
— Рот закрыл? — дружески напомнил Дрон. — Короче, пока они там кувыркались, через парадный вход зашли десятка полтора гопников с маузерами и принялись орать: «Ни с места, во имя революции!» Хомячки, натурально, сообразили, что это не налёт а экспроприация, и их сейчас будут валить, как кровавых приспешников капитала. Тем более, гости прицепили к пуговицам пальто жестяные коробочки на бечёвках, и заявили, что там бомбы.
— Что, правда на бечёвках? — восхитился ещё один спутник Дрона, невысокий, жилистый малый с крупными кистями рук. — Ну, ваще, цирк! А там, небось, бумага туалетная, на шару козлов взяли, так?
— Хренак! — отозвался докладчик. — Эти ребята не лохи были, а эсеры–максималисты, они вообще без бомбы в сортир не ходили! Так что в жестянках был самый натуральный гремучий студень — потом, когда они с кассой свалили, эти коробочки вскрыли и убедились.
— Не стали, значит, взрывать. — заметил здоровяк. — Пожалели. А может мокруху на себя лишнюю брать не захотели…
— Тоже вариант — согласился Дрон. — В–общем, ребята взяли в кассовом зале 5 штук рыжьём и еще восемьсот семьдесят шесть — пачками банкнот. Там еще была валюта и какие–то облигации, но их эсеры трогать нес тали — побрезговали.
— Лохи, хоть и максималисты. — отрезал жилистый. — Да такие бумаги куда круче налика потянут — если не на предъявителя.
— Точно. — кивнул Дрон. — Так что мы с вами такими лохами не будем. И торопиться тоже не стоит: если эти гопники за пять минут почти лям взяли — то сколько мы прихватим, если покопаемся там минут двадцать, да еще и будем знать, что искать?
— А они что, не знали? — удивился здоровяк. — Так и брали кассу без наводки?
— Да знали, вроде. Но не точно — слышали, что в банк привезли много налика, а сколько и где лежит — не знали. Ну мы–то так не лажанёмся…
— А с чего? — спросил жилистый. — У нас ваще типа наводчиков нет. Даже таких. Или в инете типа прописано, когда и что сюда привезут?
— Ни хрена там не прописано. — покачал головой Дрон. — Но это не проблема — Витька им в кассовый зал и микрофончики всадит и видеокамеру. Они ж, считай, в каменном веке живут, насчёт прослушки вообще не в курсах. Делов–то на пять минут: зайдёт заранее под видом клиента, а мы малёха попозже поднимем какой ни то кипеш у дверей; вот он и сработает, пока планктон суетиться будет. Заодно проверим, насколько тут охрана шустрая…
— Они на этих купюрах, в итоге, чуть не погорели. — продолжал Дрон. — Эти банкиры ушлыми ребятами оказались; номера заранее переписали. А один из налётчиков, — Беленцов фамилия, погоняло — Казак, — скрысятничал, обул братков на двести тридцать косарей и свалил с ними за бугор, в Швейцарию. Там на радостях стал бурагозить, зеркала по кабакам бить — ну, его местные копы повязали и выдали в Россию. А там он уже в тюремной больничке и ласты склеил…
— Да, с номерами — это конкретное попадалово. — согласился четвертый слушатель, плотный, решительного вида, огненно–рыжий парень лет двадцати пяти. — И с жучками это вы круто придумали. Но — маловато будет: кто ж о серьёзных делах в кассовом зале базары ведет? А в кабинеты не пробраться.
— Дело говоришь. — кивнул Дрон. — А потому, пока задача будет другая — с помощью камер вычисляем хомячка среднего ранга — чтобы при делах, но не из центровых, — выпасаем и берём кого–нибудь из семьи. Ну а там — сам нам всё расскажет, если не хочет получать посылочки с ушами….
![Борис Батыршин - Мартовские колокола [Litres]](/uploads/posts/books/114000/114000.jpg)