Учитель. Назад в СССР 4 (СИ) - Буров Дмитрий

— Егор! — и снова глаза Бариновой налились слезами. — Ты стал такой грубый в этой своей деревне… —

Елизавета грустно вздохнула и сползла по кровати на самый краешек, чтобы сунуть ноги в обувку.

— Ой, — снова пискнула Лиза.

— Что опять? — мое терпение заканчивалось.

Еще немного и никакой сгинувший Егор не удержит меня от агрессивных действий против незваной гостьи. Обую, одену, сходу к соседу за моторком, погружу и с ветерком отвезу на сельский автовокзал. Выброшу на остановке и смотаюсь в школу. Хотя нет, сначала дождусь автобуса, своим глазами увижу, как Лизавета садится в рейсовый автобус, и только после этого вздохну свободно.

— Ну… плохо входит… нога распухла… — пожаловалась Лиза, бросив на меня короткий взгляд.

Не заметив во мне сочувствия, актриса вздохнула и принялась медленно и осторожно просовывать ступню в галошу, прикусив губу, всем своим видом изображая страдания и боль. Ну и огорчение от моего бесчувственного поведения.

— Готова?

— Готова. Помоги, пожалуйста, Егор, — попросила жалобно Лиза, протягивая мне руку.

— Давай, — согласился и рывком поднял Баринову с кровати. — Стой. Держись. Обопрись на костыль.

— Я не умею, — растеряно взяв палку в руки, Лиза повертела импровизированную трость.

— Тут ничего сложного, — заверил я девушку, прекрасно понимая, что столичная штучка тянет время — Берешь в руку, на здоровую ногу делаешь упор. На… хм… ушибленную опираешься послабже. Вместо этого делаешь упор на палку. Ясно?

— Да, — кивнула головой Баринова. — Попробую, только ты меня держи, вдруг я упаду.

— Лиза, — процедил я недовольным тоном — Кажется, ты очень-очень хотела в туалет, — передразнил девушку.

— Егор, — и снова чёртовы слезы. — Но я правда не умею.

— Да чтоб тебя, — рявкнул я, выхватил из рук Бариновой костыль, отшвырнул его в сторону, наклонился, обхватил Лизавету чуть пониже мягкого места, закинул на плечо и выпрямился.

— Ай, ой, Егор! Что ты делаешь⁈ — заверещала Елизаветы, заколотив кулачками по моей спине.

Я молча шагал прочь из дома, на выход, не обращая внимания на вопли.

— Возьми меня хотя бы на руки, мне так неудобно! — взмолилась Лизавета чуть подобревшим голосом.

Но я проигнорировал предложение и продолжил молча шагать по ступенькам.

— Егор! Ну, прекрати! Егор! У меня тапочек упал. Ой, калоша свалилась… Ну, Егор! Ну, чего ты! Ты ведешь себя как… как… как неандерталец! Вот! — продолжала верещать Баринова, без устали молотя кулачками то по плечу, то по спине. — Ну, поставь меня… ай! Что ты делаешь⁈ — завопила Лиза.

— Выполняю твою просьбу. Даже две! — невозмутимо ответил я, поставив девушку на деревянный порожек возле туалета.

— Ты дурак? — вспыхнула Лиза. — Я босиком! Вот НА ЭТОМ⁈ — Баринова с ужасом огляделась вокруг. — Тут же полнейшая антисанитария! Я даже без носочков! Мне холодно! Ну, же, Егор! Немедленно унеси меня отсюда! — приказным тоном выпалила Лизавета и стукнула меня кулаком в грудь.

Вернее, попыталась, но я перехватил девичью руку и ощутимо сжал запястье.

— Ой… Что ты делаешь? Егор! Мне больно! — возмутилась Баринова, вскинув на меня сердитые глаза.

— Прекрати истерить, — медленно и отчетливо проговорил я глядя прямо в глаза Бариновой. — Достала.

— Что? — опешила Лиза.

Но в глубине глаза я заметил мелькнувший страх: Лиза явно не ожидала, что ее бывший способен на такие действия.

— Ты права, по правилам русского языка, не достал, а извлек. Так вот, — демонстративно вздохнул я, выпуская женскую руку из захвата. — Так вот, Лизавета Юрьевна, ты меня не просто достала. Ты меня извлекла окончательно. Ступай в туалет, я сейчас принесу тебе галоши, — не дав Лизавете возразить, отчеканил я. — Затем идем в дом, я снимаю с тебя компресс и делаю все, что велела доктор. После чего ты собираешь вещи, я иду к соседу за мотором и отвожу тебя на вокзал. На этом все. Больше ты здесь не появляешься от слова совсем. Ясно?

— Но Егор… — попыталась было возразить Баринова.

— Я. Все. Сказал, — отчеканил, развернулся и пошел по тропинке к дому собирать потерянные галоши. Через минуту вернулся, всучил растерянной Лизавете, которая так и стояла на туалетном порожке, позабыв и про то, что босым ногам холодно, и про то, что вокруг антисанитария, а она не в носочках.

Насчет грязи — эти Баринова приврала. Свой туалет я содержал не просто в порядке, а в идеальном порядке. И внутри, и снаружи.

— Егор! — торопливо засовывая ноги в галоши, запричитала Лизавета. — Ты невыносим! Ну, правда! Ну, подожди.

— Лиза, ты хотела в туалет. Туалет за твоей спиной. Закончишь свои дела, позовешь, провожу. А еще лучше — вот я тут оставляю палку, — с этими словами я прислонил костыль к стене туалета. — Ты самостоятельно справляешься со своими делами, выходишь, берешь костыль и топаешь к дому. Дома тебя будет ждать горячий чай и пирожки от теть Маши. Мы спокойно позавтракаем. Спокойно, — подчеркнул я. — Затем у тебя будет выбор: или я снимаю компресс сам по всем правилам, которые объяснила Оксана. Либо ты выбираешь второй шанс.

— Какой второй шанс? — вскинулась Баринова.

— Честно признаешься в том, что с ногой ты все наврала. Тогда и только тогда у нас с тобой есть шанс расстаться по-хорошему, без обид друг на друга.

— А если… — спокойным тоном поинтересовалась Лизавета, демонстративно сложив руки на груди, вскинув голову и пристально разглядывая меня возмущенным взглядом.

— А если я сниму повязку и увижу подтверждение тому факту, что ты сознательно все-таки водишь меня за нос сутки, я вышвырну тебя из дома со всеми вещами. Дальнейшая твоя судьба меня перестанет интересовать, — закончил я.

— То есть сейчас моя судьба тебя интересует? — уцепилась Баринова за последнюю фразу.

— Не в том смысле, который ты сейчас вкладываешь, — отрезал я. — Ты идешь в туалет? — не дал возможности задать Лизавете вопрос, вытекающий из моего ответа.

— Но, Егор… — Лиза попыталась продолжить разговор.

— Лиза, угомони свои таланты, будь добра. Сказано: чемодан, вокзал, Москва. Других вариантов нет. И, кстати, ты вроде очень хотела в туалет. Еще немного и уписаешься, — добродушно подначил я.

— Да ты! Ты! Ты стал просто невыносимым! — моментально вспыхнула Баринова, развернулась и влетела в деревянный домик в одну секунду, хлопнув дверью так, что конструкция могла бы и развалиться, если бы я не снес старый сортир и не установил новый крепкий короб.

— Ага, невыносимо нагл и вообще полный хам, — хмыкнул я вслед достаточно громко, чтобы некоторые не обольщались, развернулся и пошел в дом ставить чайник.

Баринова допекла меня до такой степени, что я сумел осадить моральные и душевные порывы Егора, полностью подавив остатки чужого эмоционального фона. Похоже, пришла пора окончательно расставаться с тем, кто раньше был Зверевым. Остаточные фрагменты личности раньше помогали. Но нынче начали раздражать. Вот честное слово, как с таким мягким характером, верой в добро и справедливость пацан выжил в армии? Заработал уважение и был, что называется, своим в доску парнем.

— Не понял? — удивился я, взяв в руки коробок спичек. — Черт, вчера уже был пустой, — буркнул себе под нос, доставая последнюю спичку и поджигая конфорку. — Куда делись все спички-то? — я повертел коробок в руках и выбросил в мусорное ведро.

В голове закрутились, завертелись какие-то мысли, я задумчиво смотрел на чайник, пытаясь вспомнить, что сделал со спичками, почему все-таки они так внезапно закончились.

— Спички… сера… — почему-то вспомнился салют, устроенный пацанятами-семиклассниками. — Да ну бред, — хмыкнул вслух. — Спички пацанва достала из дома, ко мне они явно тайком не пробиралась, но все-таки, куда они исчезли?

Я оглядел маленькую кухню, прикидывая, куда могли всыпаться чиркалки, причем сами по себе.

— И запах… — нахмурился я, вспоминая вчерашний вечер и странный запах серы в комнате. — Лиза похоже дьявол, — усмехнулся я. — Когда я уходил запаха не было…. Когда мы вернулись с Митричем и Оксаной, в комнате было свежо, но…