Учитель. Назад в СССР 4 (СИ) - Буров Дмитрий

— Не моя она, Мария Федоровна. И никогда моей не была и не будет, — отказался я от такого счастья, протянул руку и цапнул пирог с капустой. — Вкусно, — прикрыв глаза от удовольствия, пробормотал я.

В моей памяти не хранились истории деревенского детства. Не было у меня ни отца, ни матери, ни деда с бабкой. Но у Егора дедушка с бабушкой жили долго. Маленького Егорку даже отправляли погостить к родне на лето. Память Зверева хранила почти такую же картину. Только мальчик был маленький, а бабушка совсем старенькой, но бойкой. И угощала она внука не пирогами, а большими круглыми блинами на всю сковородку.

Пекла Ульяна Ильинична их с раннего утра, чтобы внука побаловать. Егор очень любил сидеть на стуле, болтать ногами и наблюдать за тем, как бабушка Ляна черпала глубоким половником жидкое тесто, наливала его на горячую сковородку. Тесто, весело шкворча, растекалось по чугунному дну. Егор радовался каждому лопнувшему пузырику, который превращался в дырочки на тесте. Раскрыв рот, мальчишка каждый раз с восторгом наблюдал за тем, как бабушка в цветастом переднике ловко приподнимала край блина ножом, а затем скрюченными морщинистыми пальцами хватко переворачивала запекшийся кругляш.

Когда блин был готов, бабушка сбрасывала его на широкую плоскую большую тарелку, присыпала сахаром и поливала растопленным маслом. Первый блин бабуля всегда отдавала внуку, приговаривая: «Ну-ка, проверь на сладость, Егорушка». Маленький Егорушка с радостью хватал вкусный кругляш обеими руками и кусал, зажмурив глаза от удовольствия. Съев половину, мальчишка открывал глаза и важно бубнил с набитым ртом:

— Вкусно, бабуля…

— Вот и хорошо, вот и славно, — бабушка Ляна гладила внука по непослушным вихрам и наливала вторую порцию.

Стопка блинов росла прямо на глазах, истекая маслом и умопомрачительным ароматом. Егор тоже не сидел без дела, Ульяна Ильинична доверяла внуку самое важное: смазывать гусиным пером каждый блин, до жирного блеска. Мальчишка старательно макал связку потрепанных масляных перьев в железную мисочку с растопленным маслом и с удовольствием возил по красивым круглым блинам.

Блюдо с блинами выставлялось на стол, к этому моменту на летнюю кухню приходил дед, ставил самовар, наполнял водой, раскочегаривал его. Бабушка выставляла на стол глиняные мисочки с густой сметаной и домашним вареньем. Маленький Егор расставлял чашки и тарелки.

Когда самовар испускал пар, дед брал пузатый расписной заварничек, щедрой рукой сыпал в него пахучей заварки и заливал кипятком. Маленькое семейство рассаживалось каждый на свое место. Дед во главе стола, бабушка возле самовара, Егорка напротив бабушки Ульяны по правую руку от дедушки.

Баба Ляна разливала духмяный чай в широкий глубокие чашки и начиналось неторопливое воскресное чаепитие с тремя видами варенья. Особенно любил Егорка вишневое с косточками. И крыжовенное уважал. Впрочем, маленький Зверев любил все, что готовили бабушкины руки.

Насытившись, старики прибирали со стола и расходились заниматься домашними делами. Егор и тут был первый помощник. Совсем маленьким натирал полотенцем чашки, ложки, став постарше уже сам мыл посуду в глубоком тазу, налив горячей воды из чайника. Вымытую посуду относил на домашнюю колонку и там хорошенько споласкивал под краном. Справившись с задачей, возвращал чашки, ложки, тарелки на кухню и аккуратно расставлял к верху донышками на чистом полотенце, чтобы просохли до конца. В шкаф посуду убирала сама Ульяна Ильинична.

— Егорушка, да ты спишь никак! — ахнула Мария Федоровна, вырывая меня из чужих детских воспоминаний.

— Никак нет, — я качнул головой, прогоняя остатки сонного дурмана.

Надо же, даже обливание не помогло, похоже, субботний адреналин догнал утром следующего дня.

— Ступай-ка, сынок, поспи еще малость, — ласково потрепав по плечу, велела Мария Федоровна.

— Хорошо бы, — вздохнул я. — Но не могу, дел много. Да и гостья дорогая ждет не дождется перевязки. Спасибо большое за завтрак. Очень вкусно, — поблагодарил я, поднимаясь из-за стола, подхватывая чашку, из которой пил чай.

— Иди уж, помощничек. Сама приберу, — отмахнулась Беспалова, отбирая у меня кружку.

— Спасибо, — пробормотал я, пытаясь держать глаза открытыми.

«Хорошо бы кофе», — мелькнула мысль, но за неимением желаемого — еще одно холодное умывание на улице и бодрым шагом домой. А уж там-то меня взбодрят по полной программе, в этом я нисколько не сомневался.

— Ушел я, Мария Федоровна. Спасибо за гостеприимство. Извините, что так вот вышло. Василию Дмитриевичу хорошего дня. Не видел его с утра.

— Ускакал твой Митрич спозоранку. Не спрашивай куда, — усмехнулась Мария Федоровна. — Мой пострел везде поспел. Грозился к вам с Григоричем в мастерские нагрянуть. А то вы без него, мол там не справитесь. Справляльщик, гляди-ка, — добродушно хмыкнула теть Маша.

— Пусть приходит, помощь лишней не бывает, — улыбнулся я. — Все, пойду. До свидания и еще раз спасибо за все.

— Держи пирогов, девочку свою покормишь.

Беспалова сунула мне в руки сверток.

— Не моя она, — буркнул я, но пироги взял, поблагодарил и покинул гостеприимный дом.

Возле дома меня приветствовал задорно-грустный лай штырьки. С собой в гости я его не взял, ночевать в дома не оставил. Насколько помню, Лизавета не очень жаловала животных. Потому оставлять Штырьку в доме я не рискнул, мало ли что взбредет Бариновой, отыграется на беззащитном существе.

— Ну, прости, мелкий, видишь, какая ситуация, — я присел на корточки. — Ну, чего ты, малыш? Тихо, тихо, я дома, все хорошо.

Мелкий прыгал вокруг меня, старался облизать с ног до головы, совал свой влажный нос в сверток с пирожками.

— Ну, тихо, тихо. Все, все, ну, пошли со мной. Да угомонись ты, мелкий, уронишь! — рассеялся я, поднялся и пошел к уличному столу, развернул пакет, вытащил пирожок, разломил пополам. Одну половину протянул щенку, вторую с удовольствием заточил сам. — Ну что там наша гостья? Спит еще?

Я присел на скамейку, посмотрел на окна. Заходить не хотелось. Хотелось оттянуть момент последнего скандала, который непременно закатит мне Лиза после перевязки. Уверен, будет канючить и настаивать на том, чтобы остаться до полного выздоровления. Но этого я допустить не мог. Потому моя задача сегодня спровадить девицу как минимум в город, как максимум в далекую столицу.

— Похоже, спит, — озвучил свою мысль, Штырька радостно тявкнул, подтверждая, и завилял хвостом, преданно глядя на меня, при этом косясь хитрым глазом на свёрток с пирожками.

— Все, друг любезный, тебе хватит. Это на завтрак. Но если наша столичная дама откажется от такой вкуснючей выпеки, тебе перепадет полпирожка, обещаю, — заверил я своего мохнатого друга. — Ну что, хочешь не хочешь, а будить надо. Идем?

— Тяф-тяф-тяф, — поддержал мое решение Штырька и понесся к крыльцу.

— Так, начнем с перевязки, — пробормотал себе под нос.

Неторопливо шагая в дому, я вспоминал наш прощальный разговор с Оксаной возле ее калитки. Девушка я явно что-то поняла насчет внезапно образовавшейся гематомы, но почему-то не посчитала нужным объяснить свои догадки.

— Компресс, так компресс, посмотрим, что их этого выйдет, да мелкий? — отмыкая дверь, спросил у Штырьки.

— Тяф-тяф-тяф, — преданно глядя на меня, мотыляя хвостом, как лопастями вентилятора, заверил щенок.

Я тихо вошел в дом, прислушался. Ну да, кто бы сомневался, для городской жительницы сейчас не просто раннее утро, а несусветно раннее утро. Ну, пусть пока спит. Зачерпнул воды, наполнил чайник, поставил на огонь. Оксана говорила, промыть теплой водой с мылом. Машинально отметил про себя, что нужно пополнить запас спичек. Отчего-то в коробке осталось всего несколько штук, хотя я четко помнил, буквально утром спичечный коробок был наполнен под завязку.

Я задумчиво оглядел свою кухню, прикидывая, какую чашку превратить в небольшой тазик. Решил, что ковшик подойдет идеально. Заглянул за занавеску, что отделяла умывальник от кухни, прихватил мыльницу. Дождался, когда вода закипит, плеснул кипятка в ковшик, разбавил холодной водой. Попробовал локтем, убедился, что температура нормальная и пошел будить Лизу.