Учитель. Назад в СССР 4 (СИ) - Буров Дмитрий
Оказалось, Баринова уже не спала, лежала тихою как мышка, вслушивалась в звуки. Когда я вошел, Лизавета пыталась притвориться спящей, но не успела. Мы встретились взглядами, я улыбнулся, девушке ничего не оставалось, как нервно улыбнуться в ответ.
— Доброе утро, — нежным голоском, звенящим от напряжения, вымолвила Лиза.
— Доброе. Ну что ты готова?
Я подхватил табуретку, поставил рядом с кроватью. Затем свернул матрас, который так и остался лежать на полу.
— К чему? — нервно поинтересовалась Баринова, наблюдая за моими манипуляциями.
— К труду и обороне, конечно же, — хмыкнул я, перевязывая матрас веревкой и убирая его под кровать.
— Что? — удивилась Лиза.
— К перевязке, Лиза. Доктор что сказала? Утром сменить компресс. Воду и мыло я уже приготовил, сейчас нарежу бинт и приступим.
— Егор, твоя докторша велела отвезти меня не рентген, — уверенно выдала Баринова, но я поймал в голосе напряжение.
— Нет, дорогая. Оксана… Игоревна велела сначала поменять компресс, а потом уже отвезти на рентген, — нарезая бинт на полосы, усмехнулся я. — Так что сейчас помоем лодыжку с мылом, сменим компресс и поедем.
Я резко обернулся и пристально посмотрел на Лизавету.
— Или я чего-то не знаю? Может, хватит придуриваться?
— Егор… — Лиза слегка поледенела, но все еще пыталась держаться уверенно. — Может лучше сразу на рентген?
— В морг, значит, в морг, — хмыкнул я, подхватил бинт, флакон с барсучьим жиром, пластырь и подошел к кровати. — Сама поднимешься или помочь?
— Сама, — нервно выпалила Лизавета, неожиданно ставшая самостоятельной.
— Сама так сама, -кивнул я и вернулся на кухню. — Готова?
— Егор… и все-таки я настаиваю на рентгене, — в очередной раз попыталась отбрехаться Лиза.
— Теплая вода, мыло, чистая тряпочка, — не обращая внимания на реплики Бариновой, комментировал я свои действия, выставляя на стул «инструменты». — Ну, что, Лиза, давай сюда свою ногу.
— Егор… — Баринова побледнела еще больше, рывком уселась на постели. — Егор послушай…
— После процедуры, — отрезал я, откидывая одеяло с поврежденной ноги.
— Ай, — пискнула Лизавета, когда я оторвал пластырь. — Больно!
— Терпи, казак, атаманом будешь, — хмыкнул я.
— Что?
— Ничего, — задумчиво протянул я, глядя на гематому. — Однако любопытно. Приступим, пожалуй.
Я намочил тряпочку, намылил мылом и приступил к процедуре.
Глава 24
Точнее будет сказать: попытался приступить. Елизавета вдруг резко отдёрнула ногу, подскочила на кровати, схватила меня за руку и жалобно попросила:
— Егор… — Баринова смущенно захлопала ресницами. — Я… Отнеси меня, пожалуйста, в туалет. Очень нужно.
Женские руки каким-то образом оказались на моих плечах, голову Лизаветы чуть приподняла, чтобы видеть мое лицо, грудь крепко прижала к моей руке.
— Давай сначала сменим повязку, а затем отнесу. Хотя, погоди, Митрич же костыль оставил, ведро могу в комнату принести, сам выйдут. Справишь нужду, позовешь, — предложил я.
Бесконечный плохо отрепетированный спектакль меня начал утомлять. Но врожденная Зверевская вежливость, доброта и интеллигентность не позволяли грубо оттолкнуть девушку, прижать коленом сверху, чтобы не мешала снимать пластырь и проводить необходимые процедуры.
— Егор, я не могу больше терпеть, ну пожалуйста. — рвано вздохнула Лиза, проигнорировав мое предложение. — Очень-очень надо
Сейчас Баринова напоминала ту самую девочку десятиклассницу, которую Егор встретил на каком-то школьном мероприятии. В моей голове замелькали смутные обрывки воспоминаний прошлого. Тогда Лиза, несмотря на все свои капризы, казалась доверчивей, человечней что ли. В ту Лизу Егор и влюбился. И долго закрывал глаза на внезапно испортившийся характер.
Баринова очень хорошо умела манипулировать сознанием парня. То ослабляла вожжи, то натягивала. Влюблённый Егор спускал все на тормоза, верил искренне и самозабвенно, что любимая девушка желает ему добра. Нет, подкаблучником Зверев не стал в том смысле, который в него обычно вкладывают друзья-товарищи без пары. Но реже стал видеться с друзьями, потому что многие из них Лизе не нравились. Все чаще проводил время либо с Бариновой, либо в своих научных изысканиях.
Зверев был фанатом учебы, новых знаний, открытий, поисков. Читал и изучал все, что попадалось в руки. Благодаря тому что был на хорошем счету у педагогов, Егор имел доступ к закрытым секциям. Досконально я так и не понял, по какой причине мой визави так резко изменил жизнь, сомневаюсь, что только из-за Лизаветы. Но свой карьерный Егор изначально собирался строить по-другому.
Работать учителем в школе, тем более, в сельской школе, парень до выпускного курса не собирался. Ему хотелось новых свершений, даже географических открытий во имя человечества и для его процветания. Тем удивительней оказался выбор педагогической стези и решение стать учителем. Хотя в целом наши мысли и чувства даже совпадали.
— Егор… — Лиза нежно потерлась щекой о мое плечо. — Пожалуйста… Ой… Ты чего? Что случилось, милый? — всполошилась Баринова, заметив, что я ее не слушаю. — Тебе плохо?
— Что? — я встряхнулся, глянул на девушку. Вот нутром чую, что оттягивает момент снятия повязки. На что надеется, спрашивается?
— Ладно, пошли. Сейчас костыль дам.
Я отодвинулся от Лизаветы, огляделся в поисках палки. Импровизированный костыль, который Митрич принес для Бариновой, стоял ровно там, где его оставил дядь Вася. Значит, либо Лизавета не вставала с кровати с момента, как мы с Беспаловым ушли, либо опора ей совершенно не нужна, даже не смотря на внезапно проявившуюся гематому.
— Я с палкой не умею, вчера попробовала и чуть не упала, когда ты меня бросил… — скривилась Лиза, на лице девушки нарисовалась растерянная гримаска. — Может, ты меня все-таки отнесешь? — закинула Баринова удочку, кокетливо улыбнувшись.
— Разрабатывай ногу, дорогая, — усмехнулся я. — Тебе еще до автобуса ковылять. Такси в нашем селе не имеется. Так что поторопись. На первый автобус мы уже практически опоздали из-за твоих выкрутасов, — я кинул короткий взгляд на часы. — А на второй вполне успеешь. Мне с тобой некогда возиться, в полдень меня на работе ждут.
— Не бережешь ты себя, Егор, — тихим заботливым голоском произнесла Баринова. — Ой…
— Что опять? — уточнил у гостьи, глядя на то, как она спускает ноги на прикроватный коврик.
— Неудачно выпрямила, больно, — скривившись, как от неприятных ощущений, пояснила Лизавета. — Егор, у тебя есть тапочки?
— Зачем это? — не понял я.
— Ну не пойду же я в туфлях в туалет, один раз уже сходила, второй могу и ногу поломать, — невинно хлопнув ресницами и очаровательно улыбнувшись, объяснила Лизавета.
— Тапок нет, есть галоши. И даже почти твой размер.
Я вспомнил, что где-то в сарайке видел старый хозяйские галоши размером поменьше, чем те, что прикупил себе.
— Сейчас вернусь, — предупредил я и пошел на выход.
— Только побыстрее, — нежным голоском пискнула Баринова. — Очень надо.
— Я тебя услышал, — хмыкнул я и вышел из дома. Через несколько минут я вернулся, держа в руках пару явно женских калош. Лиза отметила сей факт, недовольно поджав губы. Но уже через секунду ее лицо разгладилось, на губах заиграла мила улыбка.
— Ах, какие миленькие, — воскликнула Баринова. — Настоящий деревенский колорит! — Баринова всплеснула руками. — Прелесть что такое! А помнишь, в каких сапогах мы на картошку ездили?
Глаза девушки затуманились, но я не позволил ностальгическим воспоминаниям удлинить утро.
— Не помню. Ты в туалет, кажется, опаздывала? Обувайся и пошли. Время — деньги, Лизавета. В моем случае, время — работа. Твой приезд и так испортил мне выходной, так что поторопись. Раньше сядешь, раньше выйдешь, раньше… — я хотел добавить «свалишь», но в такие моменты натура Егора все-таки одерживала верх над моей солдафонской прямотой.
