Константин Калбазов - Бульдог. Экзамен на зрелость
– Данный факт его несомненно расстроил, но он прекрасно понимает, что эти потери произошли вовсе не по моей вине. Политика – это игра, и риск неизменная ее составляющая. Эту партию мы проиграли, и выигрыш уходит нашему сопернику. Что же, будем разыгрывать следующую.
– А если не так? Если ставка все еще в игре? Что тогда, господин посол? – по привычке подпустив покровительственных интонаций, сыпал вопросами Лесток.
– Вы о чем, дорогой Иоганн? – подавшись вперед и делая стойку, словно гончая, поинтересовался Шетарди.
– Помнится, году эдак в двадцать втором Петр Великий был сильно расстроен, причем не только тем, что его первый поход против персов оказался не столь уж удачным.
– Вы о его любовнице Марии Кантемир и их умершем младенце?
– Скорее о выкидыше, любезный Жоакен.
– То есть…
– Так насколько это интересно его преосвященству? – бесцеремонно оборвал посла лейб-медик.
– Я думаю, что ему это будет интересно.
– Я такого же мнения. А если еще учесть и то, насколько посланник Франции стал близок к возможной императрице… Вам не кажется, что пора пересмотреть свое отношение к этому делу?
– Я думаю, триста тысяч рублей серебром – это та самая поддержка, которую могла бы оказать Франция претенденту на российский престол, – тут же взял быка за рога Шетарди. Однако Лесток, по-видимому, думал иначе, так как осчастливленным вовсе не выглядел. – Полноте, любезнейший Иоганн, не стоит оказывать такое давление, – с игривой улыбкой погрозил собеседнику пальцем Шетарди. – Это весьма крупная сумма и достойное вознаграждение. К тому же мы уже вложили в это дело двести тысяч. Вы конечно же можете утверждать, что эти деньги израсходованы на подкуп гвардии, но мне прекрасно известны настроения гвардейцев. Даже Александр Александрович Меншиков, капитан Лейб-гвардии Ингерманландского полка, и тот верой и правдой служит только государю. Разумеется, в случае его гибели гвардейцы предпочтут поддержать Елизавету. Но ведь именно в этом и состоит их долг. И именно этого требует порядок престолонаследия. Так что деньги благополучно осели в ваших карманах, и вы сейчас ими буквально сорите.
– Вы так убедительны, Жоакен, что я, право, обезоружен. Однако я все же найду в себе силы возразить вам, – с самой любезной улыбкой произнес Лесток, поднимаясь со стула и наполняя свой бокал шампанским. – Неужели вы думаете, что я влез во все это как какой-то наемник и рассчитываю получить плату от Франции? Пра-аво, хорошего же вы обо мне мнения. Ваше здоровье! – Лесток с явным позерством отпил вина, кивком одобрив напиток. – Нет, Жоакен, деньги для меня не цель, а только средство. Вы говорите, я сорю деньгами? Но на самом деле я обзавожусь сподвижниками. Вы говорите, гвардия не продается? А я говорю, что это чушь. Верность штыков нужно подкреплять звонкой монетой. Есть Елизавета, а есть законная супруга императора Анна. Кого поддержит гвардия, тот и воцарится на престоле. Причем вся гвардия, а не какая-то ее часть. Не забывайте, кого в случае чего поддержит Ушаков и его ближайший сподвижник Туманов, с их весьма авторитетной Канцелярией государственной безопасности. Так что выплата годового жалованья сверх положенного настроила бы гвардию на нужный лад и обеспечила бы нам неоспоримое преимущество. Поверьте, Жоакен, я знаю, о чем говорю. Учитывая повышенные оклады и двойную штатную численность гвардейских полков, содержание одного полка обходится в двести тысяч рублей. Три полка – шестьсот тысяч. И именно об этой сумме мы и будем говорить.
– Это очень серьезные деньги, – задумчиво произнес Шетарди.
– Еще бы. Елизавета не отличается бережливостью, поэтому у нее таких денег быть не может. Разумеется, веди она более скромный образ жизни, занимайся своими землями, и у нее были бы кое-какие накопления. Но ничего этого нет.
– А как же те сподвижники? Ведь вы утверждали, что Елизавету поддерживают многие представители родовитого дворянства и промышленники.
– И продолжаю утверждать. Но, видите ли, Жоакен, Елизавета любит жить на широкую ногу. Господи, да у нее целый штат портних, которые только и делают, что денно и нощно шьют ей наряды. Во дворце под гардероб цесаревны отведено уже целое крыло второго этажа. И, как вы понимаете, живет она не по средствам. Поэтому в дело идут все подношения ее сторонников, предпочитающих передавать деньги лично ей в руки, а заодно и обратить на себя внимание.
– И вы попросту лишены возможности использовать этот приток средств. Хм… Меня терзают смутные сомнения, мой друг. А в курсе ли Елизавета по поводу происходящего? Или ее, как и в прошлый раз, держат в неведении?
– Разумеется, она в курсе. Она не отдает по этому поводу никаких распоряжений. Она отправит в застенки КГБ первого же, кто посмеет с ней заговорить на эту тему, опасаясь подвоха Ушакова. Но она в курсе. Прошлый раз ее изрядно напугал, поэтому цесаревна предпочитает дуть на воду. И все посвященные прекрасно знают, с кем именно стоит говорить на эту тему.
– Не посвятите меня в тонкости дела? – с нескрываемым любопытством спросил Шетарди.
– Скажем так, есть некая особа, которая готова подмешать в питье великой княгини одно снадобье, способное оказать влияние на протекание беременности.
– Личная неприязнь?
– И это, и деньги. Словом, как и что случится, вас не касается. Главное, что произошедшее будет на руку нам всем.
– Хорошо. Вы меня убедили. Когда можно будет ждать результата?
– Я запущу механизм, как только получу все деньги. И желательно не затягивать с этим. Чем больше срок беременности, тем сложнее ее прервать.
– Так не пойдет, Иоганн. Его преосвященство не станет выделять деньги под эфемерные проекты. Пусть у великой княгини случится выкидыш, и тогда вы получите свои деньги. Уведомлять его преосвященство раньше не имеет смысла.
– Звучит конечно же убедительно, но, Жоакен, время. Будет потеряно слишком много времени. Пока ваш гонец достигнет Франции, пока будет принято решение, пока деньги поступят в Россию…
– Бросьте, Иоганн. Если у вас все готово, то вы можете провернуть это в любой момент. Несколько дней не сделают погоды. Все равно необходимо отправлять человека во Францию. Кстати, за эти дни я как раз сумею подготовить корабль. Это будет и быстрее и надежнее.
– Тогда уже на этой неделе вы получите результат, – уверенно заявил Лесток.
– Кстати, позвольте вопрос. А отчего вы так долго тянули?
– Я не тянул, а искал возможности для осуществления замысла.
– Хм. Конечно же. Простите за наивное любопытство. Кстати, а как насчет Петра?
– У меня уже есть великолепный стрелок.
– Надежда на одного-единственного стрелка? Вам не кажется, что вы слишком самонадеянны?
– О-о, этот человек никогда не промахивается. Надеюсь, вы не успели забыть, как так случилось, что Персия не объявила войну России?
– Вы хотите сказать, что Надир-шах…
– И Надир-шах и Ибрагим-хан. Он просто виртуоз в деле убийства. Мало того, государь обязан ему жизнью.
– Значит, это все же русские совершили это убийство.
– Я вас умоляю, Жоакен, это же секрет Полишинеля.
– Не скажите. Одно дело – досужие разговоры и сплетни, и совсем иное – знание, да еще и подкрепленное доказательствами. Погодите… Но если это так… это что же получается, он из Канцелярии? И вы решили использовать такого человека? – искренне усомнился Шетарди и даже склонил голову набок, чтобы подчеркнуть, насколько абсурдной кажется ему эта мысль.
– А почему бы и нет, – пожал плечами Лесток, демонстрируя полную уверенность. – Если государь не забывает, чем именно обязан подданному, и награда соразмерна деянию, то этот подданный готов жизнь свою прозакладывать. Если же наблюдается обратное, да еще и не единожды… Ну согласитесь, сотня рублей и сержантский чин, даже по гвардейскому окладу, это несерьезно. Еще пара сотен золотых за возможность избегнуть кровопролитной войны на два фронта тоже выглядит несолидно. Нет, присяга – это конечно же великолепно, но человеку, всякий раз рискующему своей головой, не помешало бы…
– Все-все, можете не продолжать, – замахал руками Шетарди. – Никогда бы не подумал, что Петр может быть настолько скаредным. Он не производит впечатления скупердяя.
– Ну у всех нас имеются недостатки. Может, ему не понравился вот этот самый малый. Кто знает. Как говорят русские – чужая душа потемки.
– А вы не могли бы меня с ним познакомить?
– Вам-то это зачем? – тут же насторожился Лесток.
– Ну такой малый мог бы оказаться очень полезен.
– Вы ничего не напутали, Жоакен? Я конечно же готов пойти на многое, чтобы посадить на престол Елизавету, но это вовсе не значит, что я буду участвовать в кознях против России. Я готов способствовать дружбе наших двух государств и отстаивать интересы Франции, но не предавать страну, давшую мне приют и ставшую второй родиной. Франция рассматривается мною как ближайший друг и союзник, у французов будут всевозможные льготы и послабления в сравнении с другими державами. Но не нужно рассчитывать на то, что Россия падет к ногам Людовика.
![Юлиана Еременко - Один шаг, навстречу жизни [СИ]](/uploads/posts/books/4888/4888.jpg)
