Расплата по счетам (СИ) - Романов Герман Иванович
— Скорее всего, так оно и есть, Роберт Николаевич, — Матусевич пожал плечами и посмотрел в бинокль на неприятельскую эскадру, что преследовала русские броненосцы. Нет, не показалось — «асамоиды» явно набрали полный ход, и устремились в погоню, опережая другие корабли.
— Пожалуй, сейчас неприятель вознамерился сделать с нами то, что два часа назад мы хотели проделать с «Якумо» — догнать и сбить нам ход. А там навалится впятером на двух, и достичь победы.
В голосе Вирена явственно просквозила ирония — подобные действия со стороны японского флота были предусмотрены заранее, потому бригада броненосцев Рейценштейна шла в сорока милях позади, чтобы японцы не могли видеть ее дымов, а крейсера и дестройеры надежно прикрывали эскадру от неприятельской разведки. И соответствующий план на такой случай был тоже разработан, и теперь его стоило внедрить в жизнь.
— Нам пора начинать представление, Роберт Николаевич. А потому через четверть часа «Цесаревичу» следует снизить скорость до двенадцати узлов, этого вполне достаточно, чтобы создать видимость серьезной поломки — корабль ведь неделю назад возвратился из жестокого боя. Нас догонят первыми «Якумо» и «Асама», нужно повредить хотя бы один из них, сбить ему ход. И выдержат полчаса, не больше, если сами получим попадания. А когда подойдут «Севастополь» с «Полтавой», они и добьют «подранка». Если будут другие, то станем преследовать — у нас все же четыре первоклассных броненосца, а у неприятеля два. Так что за дело, господа, и огонь открывать только с сорока кабельтовых — у нас мало снарядов.
Последнее уточнение было немаловажным — с боеприпасами после боя в Желтом море стало напряженно, погреба на треть опустели. Потому было жаль, что «Пересвет» пока не вошел в состав эскадры — к нему снаряды можно взять с батареи Электрического Утеса, случись такая нужда. И что скверно, так то, что снаряды медленно перевозят по железной дороге, вместо того, чтобы эшелону дать «литеру» безостановочного проезда.
У армии ведь свои перевозки, и так «грызня» идет между Ляояном, где штаб Куропаткина, и Мукденом, который избрал своей резиденцией наместник адмирал Алексеев. Хорошо, что в самом Порт-Артуре подобные явления изжиты за последние дни, Стессель теперь резко переменил свое отношение к флоту, и тем многим поспособствовал. А то раньше как собаки «цапались», вместо того, чтобы совместными усилиями неприятелю противодействовать. И так было с первого дня войны — начальство постоянно враждовало, будто не одному царю и отечеству присягали.
— Погода японцам благоприятствует, волны пологие, ветер стихает. Но так и «Севастополь» с «Полтавой» быстрее подойдут. Так что в среднем калибре у японцев перевес существенный будет — у них тридцать четыре шестидюймовых орудия, у нас на десять меньше. Зато у нас пятнадцать 305 мм стволов, а у неприятеля восемь, плюс одно орудие «Касуги» в 254 мм. И к ним еще добавить десять восьмидюймовых пушек, — Вирен великолепно подсчитывал бортовой залп, и Николай Александрович не сомневался, что скоро будет дан результат. И не ошибся — так же бесстрастно начальник штаба выдал итоговые цифры, которые быстро сложил в голове:
— У нас без малого почти шесть тонн бортового залпа, у неприятеля чуть поменьше выходит, центнера на два, так что превосходства нет, бой на равных пойдет. Главное подпустить их поближе, если опять начнут стрелять с большой дистанции, то лучше не тратить напрасно снаряды.
Матусевич еще раз посмотрел на вырвавшиеся уже далеко вперед броненосные крейсера, дистанция стала сокращаться быстрее — «Цесаревич» потихоньку начал сбавлять ход. И негромко произнес, обращаясь к офицерам штаба, что стояли на мостике:
— Господа, у нас есть великолепный шанс победить в войне, если сегодня выбьем хотя бы один «асамоид». На смену ему придет «Микаса», и это все, что есть у противника, не считая отряда Камимуры. У нас скоро вступит в строй «Пересвет» и концу месяца «Баян», и будет перевес не только по числу стволов главного калибра, но и по вымпелам — шесть против пяти. И даже подход Камимуры мало что изменит, зато эскадра Скрыдлова получит великолепную возможность ворваться в Цусимский пролив и нанести ущерб неприятельским портам, хотя бы выставив мины.
— Ваше превосходительство, в Вей-Хай-Вее стоят «Фудзи» и «Ниссин», и на них начались ремонтные работы, — очень осторожно напомнил кто-то из флаг-офицеров, на что Матусевич жестко ответил:
— При необходимости мы повторим ночную атаку — я не собираюсь в таком случае соблюдать так называемое «интернирование». И пойдемте в боевую рубку, неприятель начал пристрелку. Не стоит стоять на мостике и нарочито демонстрировать ненужную здесь храбрость. Печальный урок 28 июля наглядно показал, к чему может привести бравада. Посмотрите на нижних чинов — они уже в касках и кирасах.
Матусевич усмехнулся — новинку оценили, напрасных потерь никому из командиров броненосцев не хотелось. Дело в том, что все осознали, что взять других матросов и солдат неоткуда, и возместить убыль невозможно. А то, что Порт-Артур с Дальним будут долго, не месяц, и даже не два, а скорее полгода, находиться в осаде, никто уже не сомневался — вряд ли японцы отступятся, для них это «ключ» к победе…
Этот корабль, построенный в Германии, среди всех японских броненосных крейсеров отличался лучшим бронированием, и стал «крепким орешком» даже под огнем русских броненосцев…
Глава 5
— А еще в инфантерии сказывают, что снаряд дважды в одну воронку не попадает — у нас как раз наоборот получается!
Матусевич невольно поежился — многострадальному крылу мостика, уже раз искореженному двенадцатидюймовым снарядом, снова досталось, пусть взрыв был значительно слабее. Странное вышло сражение — вначале «Якумо» достаточно резво убегал от двух русских броненосцев, стараясь утянуть их за собой поближе к подходившим кораблям Объединенного Флота. Потом ситуация кардинально изменилась — теперь русские броненосцы старательно убегали, дожидаясь момента когда подойдут им навстречу два тихоходных броненосца контр-адмирала Рейценштейна. И вот вроде можно начинать баталию, но противник совершенно не торопился — перестрелка шла вот уже три часа на дистанции шестидесяти кабельтовых, и лишь два раза японцы сходились до полусотни, и тогда в дело вступали шестидюймовые пушки. Но стоило русским повернуть на неприятеля, как вражеские корабли тут же отходили, сохраняя выгодную для себя дистанцию. Стреляли исключительно из орудий главного калибра — русские двенадцатидюймовые орудия ухали редко, и только по броненосным крейсерам, надеясь на «золотой выстрел», японцы зачастили 203 мм стволами, однако, несмотря на полторы сотни истраченных снарядов, добились только трех попаданий, не причинивших особого ущерба. К тому же выяснилось, что на «Сикисиме» не стреляет один ствол главного калибра — и у японцев семь 305 мм пушек против пятнадцати у русских. Так что желание Того не рисковать в бою вполне объяснимо. Да и единственная десятидюймовая пушка «Касуги» в бою не принимала участия, также не стреляла, и с чем это связано, непонятно.
— Драки сегодня не будет, господа, но у меня сложилось впечатление, что неприятель задумал какую-то пакость. Я не понимаю его целей, но пока ясно одно — надеяться на минные заграждения нельзя, тихоходные броненосцы должны постоянно оставаться в Дальнем, но может быть на короткое время делать переходы к Эллиотам или Порт-Артуру. Нам нельзя допускать прорыва в Талиенванский залив японских кораблей.
— У меня сложилось впечатление, ваше превосходительство, что японцы вышли в море в большой спешке, раз на двух кораблях не стреляют по одному орудию главного калибра. Следовательно, рано или поздно они уйдут в Сасебо, только не совсем понятно, почему их вывели в поход. Возможно, это первая реакция Хейхатиро Того на занятие нами Дальнего. Но японский адмирал не может не понимать, что без боя мы ему не дадим отбить Эллиоты. Как бы ему не хотелось их вернуть обратно.
