Я – Товарищ Сталин 6 (СИ) - Цуцаев Андрей

Фелипе осклабился, не обидевшись, его глаза сверкнули озорством.

— Цирк? Ну, может, я и клоун, но за рулём я лучше, чем ты с твоей винтовкой. Хочешь, поменяемся местами? Посмотрим, как ты справишься с этим зверем на такой дороге. Я хоть и болтаю, но дело знаю. А ты, Рафаэль, только и делаешь, что сидишь с кислой миной, будто лимон проглотил.

Рафаэль не ответил, но его губы чуть дрогнули в намёке на улыбку. Санхурхо, заметив это, усмехнулся, его лицо на миг смягчилось.

— Вы двое — как братья, — сказал он, потирая усы. — Всё время спорите, но держитесь друг за друга. Это хорошо. Нам нужны такие люди — те, кто готов стоять плечом к плечу, даже если языки у них острые, как штыки. Война — это не только винтовки и пушки, это ещё и дух. А у вас двоих духа хватит на целую роту.

Машина выехала на особенно крутой участок дороги. Слева возвышалась отвесная скала, испещрённая трещинами, из которых торчали сухие корни. Справа пропасть становилась всё глубже, её тёмная пасть зияла, готовая проглотить неосторожного путника. Камни, отколовшиеся от склона, лежали на обочине, и Фелипе аккуратно объезжал их, стараясь не задеть бортом машины. Вдалеке послышался крик ястреба, парящего над горами, и его тень мелькнула на скале, словно предвестник беды.

— Генерал, — начал Рафаэль, его голос стал серьёзнее, — вы думаете, Франко нас поддержит? Я слышал, он не любит делиться властью. Если он решит, что вы ему мешаете, он может… ну, вы понимаете. В Севилье поговаривают, что он уже видит себя во главе Испании. А вы — человек с именем, с опытом. Это может ему не понравиться.

Санхурхо вздохнул, его взгляд устремился к горизонту, где зубчатые вершины гор казались стражами, охраняющими эту выжженную землю.

— Франко не дурак, — сказал он. — Он знает, что без меня и Мола у него нет шансов. Он осторожен, да, но он видит, что страна на грани. Если мы не выступим сейчас, республиканцы раздавят нас. А Франко хочет власти не меньше, чем я. Он поддержит нас, но будет торговаться до последнего. Он как купец на рынке — не даст ни песеты, пока не убедится, что товар стоит того. Но я знаю, как с ним говорить. Я был в Марокко, я видел, как он командует. Он уважает силу, и я покажу ему силу.

Фелипе кивнул, его глаза сузились, когда он заметил впереди узкий поворот. Он сжал руль крепче, его пальцы побелели от напряжения.

— Франко, Мола, вы — все вы, генералы, знаете, как играть в эту игру, — сказал он, его голос был чуть тише, чем обычно. — А я простой человек, мне главное — доехать до Бургоса и вернуться домой к жене. Она, кстати, готовит лучшую паэлью в Сарагосе, генерал. Если будете у нас, я вас угощу. Рис, морепродукты, немного шафрана — пальчики оближешь. Моя Мария знает, как угодить мужчине.

Санхурхо улыбнулся, но его улыбка быстро угасла. Он посмотрел в окно, на пропасть, которая становилась всё ближе с каждым поворотом. Его пальцы сжали подлокотник, словно предчувствуя что-то.

— Если мы сделаем всё правильно, Фелипе, — сказал он, — ты вернёшься к своей паэлье. Но если мы ошибаемся… что ж, тогда эта пропасть станет нашим последним домом.

Рафаэль напрягся, его рука крепче сжала винтовку, а глаза сузились, словно он пытался разглядеть врага в тени скал.

— Не говорите так, генерал, — сказал он твёрдым голосом, в котором чувствовалась тревога. — Мы доедем. Я не позволю республиканцам нас остановить. Если они попробуют, я уложу их всех, клянусь.

Фелипе хмыкнул, пытаясь разрядить обстановку.

— Слушай, Рафаэль, если ты такой меткий, может, тебе стоит стрелять по камням на дороге? Они опаснее, чем республиканцы. Один такой булыжник — и мы в пропасти, без всяких засад. — Он рассмеялся, но смех вышел нервным, и он тут же замолчал, сосредоточившись на дороге.

Дорога сделала резкий поворот, и Фелипе нажал на тормоз, чтобы замедлить машину. Педаль ушла в пол, но машина не сбавила скорости. Фелипе нахмурился, нажал ещё раз, сильнее, но ничего не произошло. Его лицо побледнело, пот выступил на лбу, и он пробормотал:

— Чёрт… Тормоза…

— Что? — рявкнул Рафаэль, поворачиваясь к нему, его глаза расширились. — Что значит «тормоза»?

— Они не работают! — крикнул Фелипе, его голос сорвался на визг. Он вцепился в руль, пытаясь удержать машину на дороге, но Hispano-Suiza, набравшая скорость на спуске, начала вилять. Шины завизжали, выбрасывая гравий из-под колёс, который с глухим стуком ударялся о днище машины. Машина опасно накренилась к краю пропасти, её тяжёлый кузов раскачивался, как корабль в шторм.

Санхурхо схватился за ручку двери, в его глазах мелькнула искра страха.

— Фелипе, держи руль! — крикнул он, его голос дрожал от напряжения. — Вытяни нас, чёрт возьми!

— Я пытаюсь! — Фелипе стиснул зубы, его руки дрожали, пока он боролся с машиной. Пот стекал по его лицу, заливая глаза, но он не смел моргнуть. — Проклятье, кто-то повредил тормоза! Это не случайность! Кто-то знал, что мы поедем!

Рафаэль выругался, его глаза метались между дорогой и пропастью. Он попытался открыть дверь, но ручка не поддавалась, словно приросла к кузову.

— Прыгать? — крикнул Рафаэль, его голос дрожал, но в нём всё ещё была решимость.

— Слишком поздно! — крикнул Санхурхо, его пальцы вцепились в папку на коленях, словно она могла спасти его. — Держитесь, оба!

Фелипе изо всех сил пытался вывернуть руль, его лицо исказилось от ужаса и отчаяния. Машина отказывалась слушаться, её шины скользили по гравию, теряя сцепление с дорогой. Задняя часть кузова ударилась о каменный выступ, и раздался оглушительный скрежет металла. Искры полетели в воздух, освещая салон, как молнии. Пропасть была уже в нескольких метрах, её тёмная пасть зияла, готовая поглотить их. Камни, сорвавшиеся с обочины, катились вниз, исчезая в глубине ущелья.

— Проклятье! — заорал Фелипе, его голос утонул в визге шин и рёве двигателя. — Генерал, я не могу… я не…

Его слова оборвались, когда машина вильнула в последний раз. Передние колёса сорвались с края дороги, и Hispano-Suiza, словно в замедленном кошмаре, накренилась вперёд. Время, казалось, растянулось. Машина перевернулась в воздухе, её тяжёлый кузов смялся, ударяясь о скалы, словно бумажный лист под ударом молота. Стёкла лопнули, осыпая салон осколками. Тяжёлый металл скрипел и трещал, сминаясь под собственной тяжестью, а запах бензина и раскалённого масла заполнил салон.

Санхурхо, всё ещё сжимая папку, почувствовал, как его тело отбросило вперёд, а затем назад, когда машина ударилась о выступ скалы. Его голова ударилась о потолок, кровь хлынула по лицу, заливая глаза, но он не издал ни звука. Его пальцы, старческие, но всё ещё сильные, вцепились в кожаное сиденье, словно пытаясь удержаться за жизнь. Рафаэль, сжимая винтовку, попытался защитить генерала, инстинктивно подняв оружие, но удар о камни вырвал Mauser из его рук. Его тело смялось, как тряпичная кукла, когда машина перевернулась ещё раз, а кости хрустнули, заглушённые скрежетом металла. Фелипе, до последнего борясь с рулём, закричал, его голос был полон ужаса и отчаяния, но крик оборвался, когда машина врезалась в острые камни на дне пропасти.

Hispano-Suiza рухнула на дно ущелья, превратившись в груду искорёженного металла. Топливный бак лопнул, и пламя вспыхнуло, как факел, пожирая остатки машины. Чёрный дым поднялся в небо, густой и удушливый, смешиваясь с пылью, поднятой падением. Река, текущая неподалёку, равнодушно журчала, её воды отражали огонь, но не могли его потушить. Тела Санхурхо, Рафаэля и Фелипе лежали внутри, изломанные и неподвижные, их кровь смешивалась с пылью и маслом, стекавшим из разорванного двигателя. Папка с документами, которую так крепко сжимал генерал, валялась среди обломков, её страницы трепал ветер, унося их дальше.

Высоко над пропастью кружил ястреб, его пронзительный крик разнёсся над горами, но никто не ответил. Дорога осталась пустой, и только следы шин, ведущие к краю, говорили о том, что здесь произошло. Ветер гнал пыль по земле, стирая последние следы трагедии, а горы молчали, храня тайну гибели троих попутчиков.