Герои Аустерлица (СИ) - Ангелов Августин
— Прошу прощения, милые дамы, но мне придется забрать у вас поручика, — сказал я, появившись в круге света, который давал костер.
— Лучше присоединяйтесь к нам, князь! Мы как раз празднуем победу русского оружия! — пригласила меня Иржина, едва лишь увидев.
Она держала в пальцах хрустальный бокал, прихваченный из Гельфа и, при этом, весело улыбалась. Похоже, радовалась женщина вполне искренне. Да и с чего бы ей не радоваться? Ведь баронесса прекрасно понимала, что грозит ей и ее родственницам, если в схватке победят французские гусары. К счастью, мы им этого не позволили. И теперь у наших беженок, разумеется, словно гора с плеч свалилась, а настроение поднялось, несмотря на все ужасы недавнего сражения.
Впрочем, я-то прекрасно знал, что наш тактический успех опасность отнюдь не отменяет. Французские военачальники обязательно пошлют еще кого-нибудь нам на перехват. Они просто не могут утереться и простить нам гибель своего элитного гусарского эскадрона. Да и разгром фуражиров, как и вольтижеров до этого, нам тоже французы не простят. Поняв, что имеют дело даже не с обычными партизанами, а с сильным отрядом регулярных войск противника у себя в тылу, из штаба в Ольмюце, наверняка, выдадут распоряжение обложить нас весьма серьезно. А значит все, что мы пока выиграли, разбив вражеский эскадрон, — так это некоторую фору по времени.
Пока в Гельфе узнают, что эскадрон уничтожен, да пока пошлют гонца в Ольмюц, понятное дело, что половина суток пройдет. Ведь ночью оккупанты опасаются отправлять курьеров. Следовательно, тыловой штаб французов будет принимать решение только завтра утром. А потом еще сыграет роль то обстоятельство, имеется ли в гарнизоне Ольмюца дополнительная кавалерия, которую можно бросить за нами в погоню. Если же ее нужно будет этому штабу откуда-то ждать, то мы получим запас времени еще больший. Да и уйдем мы за это время подальше, следовательно, и погоне подольше за нами скакать придется. И потому я предполагал, что у нас есть еще около суток на то, чтобы добраться до Здешова, где можно надеяться наладить оборону.
Все эти свои соображения я высказал Дорохову, когда наконец-то оттащил его от женщин, чтобы посовещаться. Впрочем, он вполне согласился с моим мнением. Но, самый актуальный вопрос нам еще только предстояло решить: продолжить ли движение в темноте, покинув бивак, или же остаться в лагере на ночь, а выехать рано утром на рассвете?
Когда мы с ним склонились над картой в одной из палаток при тусклом свете масляной лампы, поручик показал карандашом наше местоположение, сказав:
— Ротмистр, мы не так уж мало прошли от Гельфа. Наш караван уже все-таки проделал треть пути до Здешова перед стычкой с гусарами. И потому я предлагаю переночевать в этом лагере. Тут мы хоть как-то защищены. Засека, сделанная драгунами, себя показала очень хорошо. За их геройства я выдал каждому по хорошей гусарской лошади, которых мы взяли у французов почти сорок голов невредимыми. Надеюсь, вы не сочтете это самоуправством?
Я сказал:
— Нет, поручик. Вы поступили правильно. Эти наши храбрецы заслужили. Теперь у нас в отряде будет настоящий кавалерийский взвод. К сожалению, только взвод, потому что остальные драгуны либо погибли, либо сильно ранены.
Согласившись с мнением Дорохова и приняв решение все-таки остаться в лагере возле леса на ночь, я вышел из командирской парусиновой палатки на морозный воздух. А Дорохов остался внутри, устраиваясь уже на ночлег. Поручик, понятное дело, сильно устал. Ведь он нормально не спал даже не одни сутки, а дольше, поскольку вел отряд по оккупированной территории и сходу атаковал Гельф. И только отличная физическая форма в сочетании с крепким здоровьем позволяли ему все еще держаться на ногах и не раскисать. Пожелав поручику спокойной ночи, я сказал, что сам проконтролирую все вечерние приготовления в лагере.
Отыскав своего денщика Степана Коротаева, я застал его сидящим после боя возле костра. Он ужинал кашей вместе с другими солдатами. Деликатно подождав, когда он доест, я вновь приказал ему организовать охрану баронессы и ее родственниц. А, как только Степан ушел выполнять распоряжение, я сам уселся на его место, желая прочувствовать настроения среди бойцов.
Все эти парни, сидящие на бревнах возле костра, вели разговоры о недавнем сражении, обсуждая его детали и с азартом пересказывая друг другу самые интересные эпизоды, которым они стали не только свидетелями, но и участниками. Но, они выглядели очень уставшими. И, глядя на них, я понял, что поступил верно, предоставив им несколько часов личного времени и возможность нормально выспаться до рассвета.
Назавтра нам предстоял новый трудный переход по зимней дороге, поднимающейся в гору. И еще неизвестно, что будет с погодой. Меня, например, очень беспокоил снег, который начал падать достаточно интенсивно. Если снегопад занесет дорогу, то лошади просто не смогут тащить фургоны на подъем. И тогда нам придется бросить обоз.
Но, думать об этом прямо сейчас мне не хотелось. От огня исходило приятное тепло. Вкусно пахло кашей с мясом. Бойцы ели ее, закусывая хлебом, вывезенным из Гельфа, и запивая вином, которое они прихватили там же, наполнив им свои фляги вместо воды. Впрочем, я не делал им замечаний по этому поводу. Они победили, следовательно, честно заслужили поблажку.
Съев в компании солдат кашу, я пошел проверять караулы, выставленные у засеки. Бойцы заступили на посты уже в темноте. Впрочем, по всей вырубке горели костры, и отсветы от них все-таки разбавляли зимнюю вечернюю тьму. Охрана периметра не дремала, давая возможность остальным солдатам заканчивать ужин в расслабленном состоянии, шутить и смеяться.
К ночи воздух в предгорьях сделался холоднее. Но, большие костры, для которых не жалели дров, давали достаточно тепла. Поужинав, солдаты тщательно чистили свое оружие, осматривая кремниевые пластины и заменяя их, если имелась необходимость. А унтеры следили за тем, чтобы ружья на ночь аккуратно ставились в бивуачные пирамиды стволами друг к другу. И, в случае тревоги, бойцы могли быстро расхватать их.
От дальних костров раздавался скрежет. Там драгуны правили трофейные сабли точильными брусками. Закончив возиться с оружием, солдаты пытались приводить в порядок свои мундиры и шинели, подшивая, где надо, если было необходимо. Почти у каждого имелись с собой иголки и нитки. А если у кого-то и не было таких полезных мелочей, то боевые товарищи обязательно делились подобными предметами первой необходимости нехитрого солдатского быта.
Проходя мимо костров, я слушал грубые солдатские шутки и смех бойцов, думая о том, что парни эти, конечно, оптимисты. Их совсем не пугает тот факт, что наша сводная рота оказалась одна в глубоком тылу у неприятеля. И что с нами будет уже завтра никому не известно. Ведь никто из нас не знает, какие силы французы бросят по нашему следу ради нашего разгрома. И выстоим ли мы в следующем сражении?
Впрочем, лично мне некоторый оптимизм прибавлял тот факт, что мы взяли много трофеев. И, благодаря этому, у нашего отряда появились не только хорошие лошади с качественной упряжью и отличные гусарские клинки, а также теплые медвежьи шапки, но и пополнился запас пуль и пороха. А это означало, что еще один бой, подобный сегодняшнему, наша сводная рота выдержать вполне способна. Хотелось надеяться, что и госпожа Удача по-прежнему будет на нашей стороне. Но, как известно, эта дама очень капризная и склонная к изменам.
Обходя лагерь, я прошел мимо множества расседланных лошадей, которые отдыхали под открытым небом, поедая овес из торб, предоставленных им заботливыми конюхами. Среди бойцов роты нашлось немало тех, кто попросились добровольцами на эти должности, умея хорошо обращаться с лошадьми. В основном, то были легкораненые драгуны. Расспросив их о состоянии лошадей, я убедился, что парни свое дело знают. А лошади на этот раз достались нам весьма неплохие.
Постепенно я приблизился и к тому самому дальнему костру в глубине вырубки, возле которого грелись беженки. Степан Коротаев уже при оружии и в трофейной медвежьей шапке стоял чуть поодаль, под деревом, внимательно наблюдая за обстановкой. Мой денщик проявил командирский талант, грамотно организовав посты охраны вокруг места, где находились женщины. И я подумал о том, что надо бы произвести его в сержанты.
