За речкой (СИ) - Март Артём

— Мои планы никак не противоречат ни планам ISI, ни планам твоего командира. Все останутся в выигрыше, когда мы закончим.

— Кроме погибших детей.

— Так сложи оружие и нацепи паранджу, если ты так печешься о детях, — зло бросил Шахин.

Харим снова вздохнул. Покачал головой.

— Тебя нужно было бы убить за такое оскорбление. Но в отличие от тебя, я не ослеплен местью и знаю, чего хочу. Меня ведет Аллах. А ты погружаешься во тьму, Шахин.

Харим встал.

— Операция окончена. Сегодня Муаллим-и-Дин не прочтет свою проповедь здесь. Ваш с американцем план работает. Ненависть людей к шурави растет, и советам будет не до того, чтобы искать твои тайники. Но знай — Аллах запомнит твое кощунство. И не оставит тебя безнаказанным.

Харим направился было прочь, к душманам, чтобы скомандовать им тихо возвращаться по домам.

Но Шахин окликнул его:

— Как, говоришь, звали того погибшего мальчишку?

Харим застыл на месте, словно бы его поразило громом. Он медленно обернулся к Шахину.

— Мустафа, сын Юсуфа, — сказал Харим.

— Хорошо. Потрудись, чтобы Юсуф узнал о смерти своего сына. Это будет полезно для нашего дела.

Наблюдательная позиция Мухи находилась на склоне горы. Командир взвода устроился выше и западнее русла вади, на берегу которого расположились наши наблюдательные группы.

Когда мы поднялись из кяриза, Муха распорядился лично дать ему отчет.

Нам с Бычкой пришлось подниматься на гору, не забывая при этом сохранять маскировку.

Плюхина же доставили к позиции «Ветер два», где ему оказали первую медицинскую помощь. Но уже тогда и я, и Андро Геворкадзе понимали — бойца нужно эвакуировать.

Для меня очевидно было и еще кое-что — душманы в туннелях кяризов — не случайность. Пусть операция должна была проходить в полнейшей секретности и даже пограничники с первой заставы узнали о нашем прибытии лишь в последний момент, душманы как-то пронюхали, что сюда прибудет разведотряд. Как? Мысли были, но что тут происходит в действительности, нам только предстоит выяснить.

Бычка поднимался молча. С момента нашего с ним разговора ефрейтор не произнес ни слова. Он был в шоке.

С другой стороны, стоит отдать ему должное — внешне его состояние никак не давало о себе знать. Пулеметчик как мог сохранял сосредоточенность. Хотя я знал, ценой каких усилий ему это удается.

Когда мы поднялись, на подходах к наблюдательной позиции нас встретил Пчеловеев. Потом провел выше, к каменной расщелине в скалах, где и располагалась наблюдательная позиция.

Муха подобрал позицию мастерски. Отсюда открывался отличный вид на весь кишлак и подходы к нему. Как на ладони, перед нами предстал центр Айваджа — небольшая площадь, на которой красовалась мечеть. Пусть в темноте деталей было не рассмотреть, но минарет мечети отлично выдавал ее местонахождение.

Вход на позицию был замаскирован по большей части естественным образом — его скрывал от чужих глаз обильно росший между камней терн и низкорослый, кривенький саксаул.

Там, где со стороны кишлака растительность не прикрывала наблюдательную точку, разместили маскировочную сетку, призванную имитировать узоры скал и растительность.

Когда мы добрались до позиции, Муха наблюдал за кишлаком в прибор ночного видения, установленный на треноге. Подсвечивая свою карту красным фонариком, он время от времени делал на ней какие-то пометки.

Смыкалов же вполусогнутом состоянии сидел у стены скалистой расщелины. Держал на груди бесполезный в темноте бинокль.

Когда Муха увидел нас, то сказал:

— Пройдем вглубь. Там поговорим. Пчеловеев — наблюдать. Если увидишь странное движение по периметру кишлака — доложить.

— Есть.

Мы прошли вглубь расщелины. Там бойцы сбросили свои вещмешки и плащ-палатки. Разбили небольшой лагерь, где можно было отдохнуть, перекусить и напиться воды.

Муха выглядел озабоченным. А еще нервным. Еще бы — операция пошла несколько не по плану. Но судя по тому, что старший лейтенант держался сосредоточенно, а смотрел на нас внимательно и жестко — он готов был к подобным вещам.

Это похвально.

— Докладывай, Селихов, — сказал он, когда уселся на низковатый камень, а нам предложил присесть на сухой обломанный ствол дерева, который, по всей видимости, притащили сюда бойцы.

Здесь, в расщелине, было настолько тесно, что нам пришлось расположиться едва ли не вплотную друг к другу.

А еще тут было тихо. Лишь ветер, который бродил по вершинам этих низкорослых скал, время от времени гудел в камнях.

— Задача в кяризе выполнена, — сказал я. — Плюхина эвакуировали. Уничтожено шесть или семь душманов. Среди них один вооруженный ребенок. Мальчик лет двенадцати-тринадцати.

Муха, которому уже, видимо, вкратце доложили о произошедшем, понуро покивал. Потом взял фляжку, которую примостил у каменной стены, отпил.

— Кто стрелял? — Спросил он.

— Я, товарищ старший лейтенант, — не повел и бровью Бычка.

Голос его звучал хрипловато, как-то нездорово. Но твердо.

Муха снова покивал.

— Какие есть мысли, Селихов? — Спросил он.

— Это была засада. Они знали, что мы сюда придем. И, вероятно, хотели выйти наружу, чтобы застать нас врасплох и уничтожить. Как ни странно, но Плюхин расстроил их планы просто тем, что свалился в колодец.

— Как он? — Буркнул Муха.

— Требуется эвакуация, — ответил я. — До Ландыша идти сам не сможет. Придется нести.

Муха задумался. Взгляд его оставался таким же пристальным. Но глаза перестали поблескивать в темноте. Он задумался, глядя вникуда.

— Нас сдали. Другого объяснения быть не может, — сказал я. — Таких совпадений не бывает.

— Согласен, — сказал Муха. Потом вздохнул. Глянул на меня. — Значит, вы стояли втроем против более чем десятка духов?

— Разрешите обратиться, товарищ старший лейтенант, — вдруг вклинился Бычка.

— Разрешаю, — смерив Бычку внимательным взглядом, сказал Муха.

— Если б не старший сержант… — Бычка мимолетом глянул на меня. Но будто бы постеснялся надолго задержать взгляд, — мы бы там так и остались. Душманы — хитрые сукины дети. Ловушку использовали. На живца нас хотели взять.

— На живца? — Приподнял бровь Муха.

— Так точно. — Бычка кивнул. — Захватили Плюхина. Заставляли его звать помощь.

Бычка улыбнулся и закончил:

— Но он молодец. Упирался. Знал, к чему дело пойдет. Но если б не Саша… — Бычка осекся, прочистил горло, — вернее, если б не старший сержант Селихов, мы б с тех катакомб не вышли бы. Он перехитрил душманов. Помог нам продержаться.

Муха мимолетом глянул на меня. Взгляд его был оценивающим. Но кроме этого ничего не выражал.

— Я подозревал, что рассказы о тебе — это правда, — сказал старлей наконец.

— Уж последним, чем мне интересно заниматься, так это выдумывать про самого себя байки, товарищ старший лейтенант.

— А кто сказал, что ты их выдумывал? — Едва заметно улыбнулся он.

— Вряд ли бы кому-то пришло в голову заниматься этим дурацким делом, — покачал я головой.

— И то верно… — Муха мелко покивал. — Ну что ж. Насколько я понимаю, наш проповедник сегодня не придет.

— Я почти уверен, что нет, — проговорил я.

Муха снова задумался. Потом спросил у Бычки:

— Как самочувствие, боец?

Бычка торопливо ответил:

— Х-хорошо, товарищ старший лейтенант. Нормально. Жить буду.

Муха никак не прокомментировал его слова. Только помолчал несколько мгновений. Потом вздохнул:

— Что ж. Ситуация обостряется. У нас один боец ранен. Состояние другого, — он мимолетом глянул на Бычку, — под вопросом. Да еще и погибший ребенок. Это усугубляет дело.

— Я… Я не знал, что это был ребенок, — тут же заговорил Бычка. — Я не видел его в темноте и…

— Ты не виноват, — прервал его старший лейтенант. — Виновата та мразь, что раздает оружие мелким пацанам и науськивает их на войну. Потому мы и тут, чтобы найти этого сукина сына.

— Товарищ старший лейтенант, — заговорил я. — Ваша сеть информаторов надежна?