В огне (СИ) - Старый Денис

— Ваше Величество! — уже через пару минут пришёл доктор.

— Я не могу вспомнить то, что было десять минут назад. Я теряюсь, и мысли мои не могут выдавать решения. Подобного раньше не было, — тихо, чтобы никто не слышал, пожаловался доктору император.

Доктор посмотрел на ту воду, которую пил Наполеон, на ту початую бутылку вина, к которой французский император прикладывался во время завтрака.

— Есть достаточно составов, чтобы человека не убить ядом, но помутить его рассудок. Вам могли подмешать опиум или что-то другое, — с уверенностью говорил доктор.

Наполеону стоило только посмотреть в сторону одного из своих телохранителей, как тот моментально отправился на кухню императора. Там было немного людей, относительно того, кого именно приходилось кормить. Один повар и две кухарки, моментом были схвачены.

Наполеон Бонапарт, отдав приказ на то, чтобы его повара и кухарок пытали, вновь обратил внимание на сражение. Доктор дал какие-то микстуры и Наполеон понял, что его усталость и ломота в теле, это отнюдь не из-за недостатка сна.

— Ней! Добудь мне Смоленск! — требовал Наполеон.

— Мой император, вы дадите мне своих ветеранов? — спрашивал маршал, но, увидев, насколько презрительно Наполеон посмотрел на своего маршала, Ней спешно направился к своему корпусу.

Ветеранов Наполеон оберегал и рассчитывал, что если придётся ему уходить из России, то сто тысяч ветеранов прикроют спину своему императору. И да, стали появляться мысли о том, чтобы из России уже уходить.

Наполеон желал того, чтобы ему дали хотя бы год на переосмысление военных тактик, что русские применяют, хоть на какое-то перевооружение его войск. Так что французский император думал о том, что если он покинет Российскую империю, то русские не пойдут в Европу и не станут рваться к Парижу, дадут возможность Бонапарту лучше подготовиться к самой главной войне его жизни.

Маршал Ней покинул лагерь ветеранов, сел в седло, перекрестился, подумал о том, что неплохо было бы и причаститься, так как живым из боя он выходить не хотел, а если будет вероятность проиграть…

Уже через полчаса корпус Нея стал заходить по центру укреплённого района вокруг Смоленской крепости. Он всё делал по науке. Побатальонно шла французская пехота, формируя коробочки, фланги защищали французские кирасиры. И сразу же за первыми расставленными батальонами колоннами тянулись пушки. По тактике французского императора без артиллерии не одолеть русских. Нужно бить по врагу в упор картечью.

— Бах-бах-бах! — ещё не успели приблизиться на пятьсот шагов к русским позициям французы, как по ним уже стали выборочно работать русские стрелки.

На самом деле, в регулярной армии России таких стрелков ещё было немного — меньше, чем всего лишь в одной дивизии Сперанского. Но они были и уже пытались отстреливать офицеров с расстояния, с которого не было никакого смысла французским солдатам разряжать свои ружья.

Французы шли решительно, почти не озираясь на тех товарищей, которые то слева, то справа падали замертво или начинали корчиться в предсмертных муках. Через таких солдат просто переступали, как через камень, или перепрыгивали, как через овраг. Важнее было не потеряться в строю, чем посмотреть на своего же товарища, с которым только вчера делил костёр.

Маршал Ней шёл с первыми батальонами, сразу на ними. Именно тут его корпус терял людей, постепенно превращаясь всего в дивизию.

— Быстрее! — прокричал маршал, понимая, что тот размеренный шаг, которому учили французских солдат, слишком медленный в сравнении с тем, насколько быстро русские перезаряжают свои ружья.

Несколько батальонов, следуя приказу своего маршала, ускорились, начали переходить на бег. Конечно, коробочки солдат моментально нарушили свою геометрию, но маршал, наблюдая за этим, решил, что такая тактика — лучшее, что сейчас могут продемонстрировать французы.

— Бах-бах-бах! — русская артиллерия открыла огонь дальней картечью, выкашивая каждым стальным шариком не одного французского солдата, а, порой, сразу двоих.

— Не останавливаться! — кричал Ней, заваливаясь на своём коне в вытоптанную пожухлую траву негостеприимной России.

Конь, на котором маршал будто возвышался над своими войсками, получил сразу два шарика от подарочного русского комплекта под названием «картечь дальняя».

Буквально через пятнадцать секунд маршалу подвели ещё одну лошадь. Он предполагал, что животных, которые будут нести на себе героического французского полководца, может оказаться много. Но это была и своего рода хитрость: если немного прижиматься к гриве коня, то остаётся крайне мало площади человеческого тела, уязвимой для попадания свинца. И пуля, если она будет предназначена маршалу, скорее, попадёт в коня. Но зачем кому-то знать такие хитрости? Ведь выглядит это всё величественно: маршал на коне руководит отчаянной атакой французов.

Французские солдаты, не понукаемые офицерами, а сами шли вперёд. Никто не может сказать, что Франция рождает трусов. Нет, Франция рождает смелых людей. Вот только наступает такое время, когда лишь одной смелости недостаточно для победы, когда наиболее смелые умирают первыми. Люди совершили новый виток в технологиях по убийству себе подобных. Просто, пока у французов такого оружия недостаточно, вот и приходится по старинке брать смелостью, храбростью, напором.

— Бах-бах-бах! — русские, так же выстроившись в коробочки, открыли огонь по французам.

Маршал Ней обрадовался: наконец-таки честная драка! Теперь и французы имеют возможность достать русских своими пулями.

— Бах-бах-бах! — начали разряжать свои ружья французские солдаты.

Полилась и русская кровь тоже. Здесь и сейчас алые ручейки не успевавшей свернуться крови устремлялись навстречу друг другу. Кое-где французская кровь и русская кровь соединялись, образовывая небольшие лужицы, способные превратиться сегодня в глубокие озёра.

— Бах-бах-бах! — били вторые и третьи линии во французских и русских коробочках.

— Ура! — прокричали русские и бросились в штыковую атаку.

От этого крика конь, который плохо знал своего всадника, заволновался, чуть не скинув маршала Нея в одну из кровяных лужиц. Он с трудом, но удержался в седле. Ухмылка обреченного на смерть, но уже принявшего свою судьбу, появилась на лице маршала Нея. Вот это уже честная драка! И вот он — шанс на победу.

Глава 19

Глава 19

Смоленск

12 октября 1800 года

— Ждём, братцы, ждём! — говорил Суворов, наблюдая, какая лютая драка началась в центре русских фортификаций.

Французы не уступали русским в ожесточённости, но немного, может, лишь на чуть-чуть уступали в боевой подготовке и работе со штыком. Всё-таки русская военная школа предполагала уделять большое внимание именно штыковым атакам. А по центру были опытные воины — те, с которыми Суворов уже добывал победы в Северной Италии.

Но французов было больше. Значительно больше.

— Ждём, братцы, ждём! — не переставал приговаривать Суворов.

Даже Барклай-де-Толли, казалось бы, человек без улыбки и эмоций, сжимал кулаки до хруста костей. Было видно, как героически погибают русские воины, как они не дают французам окончательно прорвать вторую линию обороны Смоленского укреплённого района.

— Ждём, братцы, ждём!

— На исходную позицию выходит польский корпус Чарторыжского! — прокричал офицер связи.

— Мало их! Ждём, братцы, ждём! — выпрямившись, как струна, но произнося эти слова как мантру, проговаривал Александр Васильевич Суворов.

Там, в центре Смоленска, на специально выстроенной башне находился Император. Павел Петрович уже послал вестового со своим приказом, чтобы начали отражение французской атаки, чтобы резервами усилили центр русской обороны. Ведь было очевидно, что французы продавливают русских, что русская армия теряет столь драгоценных солдат, которых и так численно меньше, чем у Наполеона.