Операция "Ананас" (СИ) - Ромов Дмитрий

— Ты как смеешь такие вещи вытворять?! — возмутился Рубик.

Ну, а что мне оставалось? Нужно было идти ва-банк. Естественно, поступок был дерзкий и недружественный, наглый, можно сказать. То, что я притащил безо всяких согласований мента и заявил, что, мол, вот это теперь ваша крыша и за безопасность вы должны платить ему, можно было бы сравнить с вероломным нападением. С жёстким наездом и предъявлением ультиматума.

Но, других вариантов у меня не было. Если бы мы начали консультации на этот счёт, согласования бы затянулись, и всё могло бы просто пойти прахом.

— Ты поц! — негодовал Рубен. — Ты кого нам привёл?! Ты не знаешь, с кем связался! Мы тебя на куски порежем! Мендель, куда катится этот мир? Он пришёл вчера со своим дурацким предложением, о котором его никто не просил, а сегодня приводит с собой мытаря и говорит платите, господа хорошие!

— Ну, не совсем, — сохраняя видимое спокойствие, пожал я плечами.

На самом деле, всё могло сорваться именно сейчас. Если бы эмоции возобладали над здравым смыслом, ждать каких-то договорённостей было гиблым делом.

— Что не совсем? Что ты там вякаешь? Тебя пока не спрашивают!

— Я говорю, что вы заблуждаетесь насчёт того, что никто не просил. Давид Вазгенович довольно долго желал установить подобные отношения.

Все головы повернулись к Мандаляну, но он спокойно смотрел на меня и никак не реагировал на своих акционеров.

— Кроме того, имеющий способности, — продолжил я, — может посчитать, сколько принесут перемещения товаров по прокладываемым нами артериям. Они смогут соединить всю страну. Понимаете? Одну шестую часть суши. Масштаб впечатляет. Но, разумеется, при таких грандиозных планах невозможно не иметь расходов на обеспечение спокойствия и безопасности. Я думал, мы все понимаем ситуацию одинаково. Если же я ошибся, прошу меня великодушно извинить. Я молод и, по сравнению с вами, не имею никакого опыта. Простите. Значит весь пакет наших предложений больше не действует.

Старцы загомонили, но продолжалось это лишь несколько мгновений. Мендель хлопнул по столу.

— Тихо! — воскликнул он. — Этот молодой пират говорит правду. При таком обороте нам нужно потратиться на усиление организации безопасности. Существующие способы могут оказаться недостаточными. Но мне не нравится, как он поступает.

Он уставился на меня прожигающим взглядом.

— Кто этот человек? — спросил он. — Сможет ли он предоставить надёжную защиту?

— Ананьин, — пожал я плечами.

Все затихли. Кажется, эта фигура была им известна.

— Так что, вы не против, если я попрошу его ненадолго присоединиться к нашему собранию?

— Ненадолго, — нахмурившись, процедил Мандалян.

Я вышел в коридор, дошёл до зала и подошёл к Ананасу. Он опрокинул рюмашку, сморщился, неторопливо поднялся из-за стола, подхватил саквояж и с достоинством двинул следом за мной.

— Здравствуйте, товарищи, — спокойно сказал Ананьин, когда мы вошли в кабинет.

Он огляделся, выискивая свободный стул, но стулья были только те, на которых сидели «мудрецы».

Мендель подскочил, услужливо поднял руки, как цирковая обезьянка, мол, сейчас-сейчас, усё будет, и выглянул в коридор.

— Григорий, — крикнул он, — стул принеси. Два!

Смотри-ка, сообразительный.

Повернувшись к нам, он заискивающе улыбнулся и протянул руку:

— Давид Вазгенович Мандалян.

— Ананьин Илья Михеевич, — хмуро ответил Ананас и вместо рукопожатия вложил в протянутую руку ручку саквояжа. — Это ваше, кажется.

— А что это такое… — суетливо и немного заискивающе произнёс Мендель, и на лице его появилась робкая улыбка.

Знает кошка, чьё мясо съела.

— Игрушки ёлочные, — сахарно улыбнулся Ананьин. — Товарищи дорогие, давайте не будем терять понапрасну время. Возвращаю вашу пропажу исключительно, чтобы продемонстрировать добрую волю, мягкий нрав и силу служебного положения. Но вы, пожалуйста, особо не заблуждайтесь на мой счёт. Все ваши корыстные дружбы с сотрудниками нашего ведомства или со смежниками вас не спасут, если вы решите или хотя бы даже на мгновение допустите, что со мной можно играть в кошки-мышки. В общем, если желаете, чтобы всем было хорошо, и вам в том числе, просто делайте дело и не пытайтесь урвать там, где не договаривались. Ясно?

Старцы-мудрецы обалдело хлопали глазами:

Ты говоришь - я молчу,

Только тебя слушать хочу.

Во всём стараюсь, как ты,

Найти счастливые черты…

Сердца их, вероятно, восставали против наглого рейдерства и вероломства Кофмана, подкинувшего им вот этого хищника, но холодные головы пытались осознать свалившееся счастье и выгоду долгосрочных контрактов по незаконному обороту дефицитных товаров.

В любом случае, сделать они могли не так уж и много. Могли бы написать заявление на Ананаса в КГБ, прокуратуру и партийные органы. Да только это было смешно и после таких попыток, даже в случае успеха, их личные жизненные пути были бы окутаны непроглядным туманом. Мягко говоря.

В общем, блиц-криг удался. Все пожали друг другу руки, поулыбались, выпили французского коньяку и угостились всевозможными кулинарными дарами Кубани. Атмосфера постепенно стала более непринуждённой, и дошло даже до совместного осмотра похищенных и найденных украшений.

Если бы всё это сфотографировать, чудесную фотовыставку можно было бы устроить. Репортаж. С Ананасом в роли основной фотомодели. Но оборудованием я не располагал, поэтому нужно было двигаться дальше без помощи технических чудес.

Присутствие здесь самого Ананаса, безусловно, можно было бы объяснить его жадностью и недалёкостью ближайшего помощника. Ну, что ж тут поделаешь, кадры, как известно, решают всё. Впрочем, судя по подкатам к Кофману, деликатные дела шеф экономической полиции предпочитал вести собственноручно. По крайней мере с гигантами теневого бизнеса.

Вернувшись в Москву, я сразу поехал домой. Бабушка уже ждала. Борщ, пироги и много чего ещё. Как говорится, в гостях хорошо, а дома лучше. А ещё говорят, что к хорошему быстро привыкаешь. К дому, например…

— Спасибо, — улыбнулся я, откидываясь на спинку стула. — Теперь дня три есть не буду. Как удав наелся.

— На здоровье, — кивнула бабушка. — Когда приведёшь свою ненаглядную? Не передумал ещё? Женечка-то так тебя любит, а ты вон что…

Она вздохнула.

— Ладно, — махнула бабушка рукой. — Ты дома будешь? Мне надо в поликлинику сходить.

— Да, сейчас в душ, потом вздремну немного и схожу к тестю будущему. Сюда в магаз.

— «Магаз», — покачала головой бабушка. — Что за словечки у молодёжи.

— Да, молодёжь всегда какую-нибудь дурь придумывает, — согласился я. — Знала бы ты как они сейчас разговаривают. Без словаря вообще не разобрать.

— Ну-ну…

Бабушка встала и начала убирать со стола. Я помог, но посуду мыть она мне не дала:

— Иди уже, спи, сама справлюсь.

Я отправился в душ, а когда вышел, бабушка уже ушла. Я снял телефонную трубку и покрутил диск. Интересно, всё-таки, как быстро новая реальность становится обыденно. Просто и повседневно я набрал номер, и даже мысль не возникла об удобстве мобильного, будто всю жизнь и жил здесь в этом времени.

И ещё отметил для себя, что будущее со всеми его андроидами и искусственными интеллектами становится в моей голове всё более и более туманным, а я сам становлюсь всё более и более Саней Жаровым, погружаясь в проблемы, задачи и в социалистический оптимизм:

Сделать нам друзья предстоит

Больше, чем сделано

Кто же это нам говорит?

Молодость зелена…

Ну, или как-то так…

— Яков Михайлович, утро доброе, — сказал я, когда Кофман на другом конце поднял трубку.

— А-а-а… вернулся? Ну, привет.

— Привет.

— Всё нормально?