Варлорд. Политика войны (СИ) - Соболев Николай "Д. Н. Замполит"

— Не отдам.

Гришин перекинул сигарету из одного уголка рта в другой и оскалил крепкие желтые зубы:

— Он военный человек, будет приказ — сам примчится.

— На чем, интересно? И вообще, я его под арест посажу, пусть из камеры руководит.

Мы бодались взглядами, наверное, минуты три, я выдержал исключительно на упрямстве. Генерал не то чтобы отвел глаза, а машинально скосил их, когда прикуривал новую папиросу от старой, обжегшей губы. Я воспользовался моментом и прекратил гляделки.

— Почему вы нам помогаете, Грандер? Вы же капиталист! — глубоко затянулся Гришин.

— Я не вам помогаю, я против фашистов.

— Почему?

Блин, вот только политических дискуссий с коммунистами мне и не хватало.

— Не люблю, когда меня заставляют ходить строем.

— То есть вы против массы? — а взгляд такой, что сожрет и не поморщится.

— Я против того, чтобы личность растворялась в массе.

— Тогда понятно, почему у вас такие отношения с анархистами.

— Я работаю с тем, что в наличии. Других рабочих мне, к сожалению, не завезли.

Вот тут у него в глазах появился интерес.

— А вы, сеньор генерал, считаете себя частью массы?

— Я боец партии.

— Партия может и расстрелять своих бойцов, — намекнул я на недавний процесс Зиновьева и Каменева в Москве.

Он не возразил, как должен бы, а я сделал зарубочку — похоже, «Гришин» в курсе закулисных дел. Во всяком случае, из дальнейшего разговора стало ясно, что этот человек точно знал, откуда в СССР радары, нувисторы, стержневые лампы и прочие полезные в грядущей войне вещи, вплоть до чертежей ШРУСов и пулеметов.

— Вернемся к нашим баранам, — не дал я съехать с темы. — Вы же военный человек, вы же понимаете, что разделенная надвое республика не устоит? Значит, надо любой ценой соединить зоны! Для этого у нас на севере есть оружие, снаряды, бойцы, не хватает только понимающих командиров! Мы даже знаем, что противник намерен обороняться, поскольку все усилия сосредоточил на Мадриде!

— Да, я видел ваши разведсводки. Отличная информация, как вы ее добываете?

— Люди помогают. Ходить строем не любят многие, так что мы получили несколько надежных источников в Бургосе и Ла-Корунье, — естественно, я не уточнил, что это группы прослушки.

— А вас не смущает, что в СССР любят ходить строем?

— Еще как смущает, но если говорить начистоту, по сравнению с фашистами вы гораздо меньшее зло.

— Что же, спасибо за откровенность, — он прикурил пятую или шестую сигарету за время разговора. — А что насчет расстрела бойцов, так Зиновьев и Каменев оказались предателями.

— Как бы другие не оказались. Предателя словить можно, дураков не переловишь.

Гришин встал и подошел к окну, сил поставить табачную завесу над всем городом у него не хватало, но он честно пытался. В чистом небе демонстративно прошло звено «кобр», как бы гарантируя мадридцам прекращение налетов.

— Хорошие у вас машины… против них у итальянцев и немцев никаких шансов, — словно раздумывая, пыхал дымом Гришин. — Но они ведь заметно лучше тех, что вы поставили нам. Как это удалось?

— Есть способы, могу передать документацию. Если советников дадите.

— Вот вы ушлый! Но ваши самолеты действительно лучше всех… Кстати, немцы пришли к тем же выводам и отправляют в Испанию новейшие самолеты Мессершмидта. И танковую роту.

— Их-то мы и ждем.

— Не обольщайтесь, в портах Кадиса и Альхесираса высаживаются первые итальянские части, всего их будет порядка пятидесяти тысяч человек.

Не знаю уж, я был настолько убедителен, или сам Гришин об этом думал, но за два часа, в течении которых не прерывалось обоюдное зондирование, мы договорились, что операция прорыва через Арагон и Риоху необходима и что для этого Северный фронт будет усилен советниками.

За это время к Гришину приходили разные люди, советские, испанцы, французы, мне даже пришлось немного поработать переводчиком. В паузах мы обсудили предвыборную кампанию в США, и я «предсказал», что Рузвельт удержится, причем не только сейчас, но и в сороковом году. Что характерно, к разговору о политической ориентации мы не возвращались. Помянули незлым тихим словом англичан, бубнивших о невмешательстве, причем Гришин, как истинный марксист, тут же подвел экономический базис: упали продажи «виккерсов» и «оспреев», особенно там, где есть продукция Grander Inc, а раз так, то «сам не ам и другим не дам», а в идеале — втихую наложить лапу на заводы Грандера после победы мятежников.

Под конец к Гришину ввалились двое — один повыше, с плотной русой шевелюрой над длинным лицом, второй худощавый, с резкими складками от середины щек к подбородку.

Напоровшись на свирепый взгляд генерала, они немедленно прекратили общение на русском и виновато замолкли. Гришин прочистил горло, подумал и решил:

— Я вас на север сошлю, к товарищу Грандеру.

— Там холодно, — буркнул высокий.

— Ошибаетесь, — закинул я ногу на ногу, — там ничуть не хуже, а летом так вообще гораздо лучше, чем тут. Не зря курортный Сан-Себастьян называют «летней столицей Испании».

— Короче, товарищ Грандер, это полковник Пабло Фриц и капитан Паблито, могу их направить к вам. А Фабер нужен здесь, такой обмен пойдет?

— Два небитых за одного битого?

— Вроде того.

Черт его знает, насколько эти двое специалисты, но полковник должен быть лучше майора, а генералов мне точно не дадут, самим мало. Я еще покобенился немного и выжал из Гришина обещание направить в дополнение человек десять «капитанов» и «лейтенантов», а потом встал и распрощался:

— За мной, Пабло и Паблито.

Уже в машине оба-два набросились на меня с расспросами — а это ваши танки? А еще будут? А самолеты?

— Мои, мои. И рации мои, и пистолет-пулеметы, и еще многое другое, все увидите.

По городу ходили патрули ополченцев и штурмовой гвардии, пожарные больше не разбирали горящие дома и не засыпали кровавые лужи песком, оттого дзыньк пули по капоту стал полной неожиданностью.

Только Ларри с рычанием бросил «испано-сюизу» в переулок, где почти сразу встал, прикрывшись зданием.

— Радиатор пробит, — заключил он, едва подняв капот, из-под которого сочились струйки пара. — Нужно чем-то заделать…

— Эй, здесь нельзя! — из-за угла появился штурмовой гвардеец, решительно махавший винтовкой.

— Мы не можем ехать, машину прострелили!

Он подошел поближе, убедился и выругался:

— Эти cabrones засели в доме за углом, который день то стрельба, то граната.

— А чего же не вышибить их?

— Да мы войти не можем!

— Почему не можете? — из второй машины подошел старший охраны.

— Дом посольский, — зло сплюнул гвардеец.

— И много таких?

— Хватает, выселяем понемногу.

В районе вокруг бульвара Кастейяно посольств полным-полно, и многие из них владели здесь же домами для проживания дипломатов и персонала. Действительно, три или четыре подъезда в пределах видимости украшали большие флаги, среди которых я опознал английский, вроде бы аргентинский и кого-то из скандинавов.

— А если в дом войдет возмущенная общественность? — треснула мне в голову сумасшедшая идея.

— Кто? — обалдел гвардеец.

— Короче, веди к начальнику.

Капитан штурмовой гвардии, услышав наше предложение, сдвинул плоскую фуражку на затылок и почесал лоб, а потом махнул рукой:

— А, черт с вами, делайте!

— Сейчас мы им покажем, почем фунт лиха, — пробурчал старший, перехватывая свой А-2.

— Э, только осторожнее, вы мне все живые нужны!

— Не ссы, jefe!

Понабрались у Севы Марченко, блин!

Ларри тем временем развил бурную деятельность — он вызнал, где тут лавка жестянщика, сгонял туда, притащил мастера и они вдвоем подручными средствами латали радиатор.

Старший перекинулся парой слов с гвардейцами и ополченцами, а потом, держась в мертвой зоне для чердачного стрелка, подошел к воротам и постучал, я наблюдал за переговорами из-за угла здания.

— Сеньоры, вам необходимо освободить здание, оно продано посольству Андорры!