Александр Мазин - Легион против Империи
— Езжай, — согласился Коршунов. — Дать тебе моих спецназовцев в сопровождение?
— Зачем? У меня свои есть. Возьму с собой когорту Луция Ингенса. Достаточно?
— Вполне.
— Тогда предлагаю выпить за успех! Коре на днях пару амфор девятилетнего альбанского прислали… Песня, а не вино!
— Тогда споем! — одобрил Коршунов. — И закусить чего-нибудь, а то я с утра — не жрамши.
— Тушеный фламинго, — сообщил Черепанов. — И мурена. Но они — в процессе. А пока могу предложить сифуд: лангусты, устрицы и прочее. И паштет из печенки гусыни, выкормленной отборными орехами.
— Пусть несут, — одобрил Коршунов. — И вели моих драбантов[69] покормить. Они уже час в твоей прихожей маются.
— Да ну! — махнул рукой Черепанов. — Ты своего гепида недооцениваешь! Спорим на десятку, он уже мою кухню проинспектировал?
— Спорим, — принял Коршунов.
И проиграл десять сестерциев.
Но жизнь — штука текучая. И конкретная. В смысле корректив. Друзья обсуждали прикидывали, какой из вариантов выбрать, а Судьба уже бросила в нужную чашу весов увесистую гирьку.
Глава двадцать вторая
Тир. Чума
— Ну-ка стой! — скомандовал Черепанов.
Трудно сказать, чем его привлек лежащий на ступенях храма человек. Интуиция, должно быть…
Геннадий подъехал поближе… Голый, даже без набедреной повязки, обожженный солнцем мужчина. На предплечье — татуировка. Что-то типа русалки… На спине — еще одна: мужик с трезубцем. Нептун, надо полагать.
Но не нищий. По крайней мере, не совсем нищий. На пальце — серебряный перстень.
М-да. И запашок. Похоже, у бедолаги проблемы со сфинктерами… Что же тут… Черепанов присмотрелся… И вздрогнул. И невольно подал коня в сторону. Мать твою… Лимфатические узлы мужчины вздулись и почернели.
— Переверни его, — велел кентурион Луций Ингенс одному из легионеров, заметив интерес наместника.
— Не трогать! — рявкнул Черепанов так, что легионер застал на месте. — Чей это храм?
— Асклепия, — ответил кто-то из свиты наместника.
— Жреца позовите!
Приказ был выполнен. Служителя бога-целителя доставили вмиг.
— Кто это и откуда он взялся? — спросил Черепанов, указывая на больного.
— Моряк какой-то, — жрец явно был смущен вниманием самого наместника провинции. — Вроде бы. Вчера пришел. Дал денег, чтобы его оставили на ночь в храме… Но, видать, не снизошел к нему бог. Да он, кажись, всё. Помер.
— Почему голый?
— Так обосрался весь. Вот и раздели.
— Кто раздевал? Ты?
— Нет. Служки… — Жрец совсем смутился.
— Ты сам — целитель? — спросил Черепанов.
Жрец покачал головой.
— Я тут… дарами занимаюсь.
— Значит, так, — сказал Геннадий. — Найди целителя. Пусть посмотрит на этого… беднягу. И его — не трогать. Одежду, что с него сняли — сжечь. Тех, что к нему прикасался… Изолировать! — подумал немного и добавил понятное объяснение: — На этом человеке — порча. Кто до него дотронется, умрет в муках. Ингенс! Выяснить, откуда взялся этот… больной. И есть ли другие… С такими же признаками, как у этого. К таким не прикасаться! Ясно?
— Да, принцепс! — четко ответил Луций Ингенс. И добавил потише: — Мы ж не глухие, слышали, что ты сказал.
— И к тому, что я сказал, добавлю: местной еды не есть! Только то, что с собой взяли! Воды местной тоже не пить! Сразу после того, как я переговорю с префектом, мы уезжаем. Так что у тебя на выяснение — час! И будь осторожен! Все будьте осторожны! — Геннадий повысил голос так, чтобы его слышала когорта. — Порча может быть на всем! На земле, на деревьях! Возможно, этот город проклят. И я не хочу, чтобы это проклятье перешло на вас. И на другие мои города!
— Господин… — это подал голос жрец. Речь Черепанова настолько его перепугала, что один страх переборол другой. — Ты говоришь об эпидемии?
— Что? — Черепанов удивился. — Эпидемия? Откуда ты знаешь это слово?
— Я не лекарь. Но я ведь служу Асклепию! — с достоинством произнес жрец.
— Тогда служи как следует! — рявкнул Черепанов. — Поехали!
Совсем не таким должен был быть разговор Черепанова с патрицием-«адмиралом». Но увиденное полчаса назад мгновенно отменило все предыдущие планы. Чума! От этой болезни нет спасения. Черепанов помнил: от чумы вымирали целые города. Она не делала разницы между королями и нищими — забирала всех. При здешнем уровне медицины — никаких шансов. Единственный выход — бежать. И бежать быстро! И молиться всем доступным богам, чтобы не унести заразу с собой.
— Твой флот сейчас возвращается из Тарса, — сказал Черепанов морскому префекту. — Я нанимаю его. На три месяца. Все двадцать шесть либурн.
— У меня не двадцать шесть, а тридцать три либурны! — с достоинством возразил «адмирал». И — с гордостью: — Я сумел починить еще семь! Хотя ты и отказался мне помочь! Но ты не можешь нанять мои корабли! И приказать мне не можешь!
— Не кричи, — негромко перебил его Черепанов. — Меня призывает к себе Август. Призывает в Рим. Меня и моих людей.
— Я не могу оголить побережье! — воскликнул префект. — Ты не получишь мои корабли!
— Получу, — спокойно произнес Черепанов. — Так и быть, не тридцать три, а двадцать шесть, как планировал. Я могу взять их силой, но не сделаю этого. За каждый корабль, который способен доплыть до Рима, я заплачу тебе по пять тысяч денариев. Не позже, чем через полгода ты получишь их обратно. Причем пятьдесят тысяч денариев ты получишь прямо сейчас. Вот вексель, который тебе обменяет на золото любой банкир побережья! — Пергамент с хитрой печатью и росписью одного из самых влиятельных римских банков лег на стол перед префектом.
Тот уставился на документ, как девка из дешевого лупанария — на золотой аурей.
— Зачем ты это делаешь, совершенный муж? — спросил благородный префект с изумлением. За пять тысяч денариев можно было без проблем построить новый корабль. Но у Черепанова не было времени вкладываться в судостроение.
— А вот это тебя не касается! — отрезал Черепанов. — Мы договорись?
— Да!
— В таком случае пиши приказ своим капитанам. Как только их корабли окажутся в гавани Селевкии, в антиохийском банке Тересия тебя будут ждать остальные деньги. Вели подать мне папирус, чернила и воск!
Минут пять каждый из них занимался каллиграфией. Лично, не прибегая к помощи писцов. Потом оба скрепили написанное собственными печатями и обменялись документами.
Черепанов получил право приказывать капитанам либурн, а префект — расписку с обязательствами.
— Пообедаешь со мной? — предложил поправивший финансовые дела и потому резко подобревший патриций.
— Благодарю, но — нет, — отказался Черепанов. — Принцепс ждет.
Пировать во время чумы? Ну, уж нет! Он даже руки вином вымыл, когда покинул дом префекта.
Бежать! Забрать своих и немедленно бежать из Сирии! Как можно быстрее!
Но быстрее — не получалось.
Подготовка требовала времени.
И выиграть это время можно было лишь вовремя принятыми антиэпидемиологическими мерами. Которые Черепанов и принял немедленно, оставив на дороге из Тира, в ближайшем мансионе, заставу из второй и третьей кентурий Клавдиева легиона.
С жесткой инструкцией: на север никого не пускать.
Просочиться мимо заставы было затруднительно: с одной стороны море, с другой — горы.
Еще одну заставу тремя днями позже Черепанов отправил на дорогу, что вела в Антиохию из Рафаны и Пальмиры. Хотелось верить, что подобными мерами удастся, если не остановить, то хотя бы придержать распространение эпидемии.
* * *Информация об эпидемии пришла в Антиохию довольно быстро. И вызвала легкую панику среди населения. Легкую, потому что местная медицина оказалась на высоте. Необходимые меры были приняты немедленно. Во-первых, немедленно принесены щедрые жертвы богам (особо — богу-целителю Асклепию-Эскулапу), во-вторых, все общественные помещения города (включая дворец наместника) были окурены соответствующими болезнегонными благовониями. Да и дома жителей теперь буквально источали запах ладана и прочих «античумных» препаратов. Существенно выросли продажи специальных амулетов, «охранных» настоек и иных традиционных средств защиты. Жители сирийской столицы украшали себя «противочумными» татуировками и рисунками, которые должны были защитить естественные отверстия тела от проникновения болезни.
Некоторым скептикам, правда, даже эти, проверенные веками и предками, меры показались недостаточными. И они сочли необходимым покинуть город и укрыться в сельской местности, пока боги не загонят болезнь туда, откуда выпустили. В последнюю группу вошли и Корнелия с Анастасией. Под давлением мужей. Хотя Черепанов очень надеялся, что предпринятые им меры сработают, и чума до Антиохии не доберется.
