Учитель. Назад в СССР 4 (СИ) - Буров Дмитрий

— Добрый вечер, Елизавет Юрьевна, — в третий раз поздоровалась Гринева, возвращаясь в комнату. — Спасибо, Василий Дмитриевич, — девушка поблагодарила Митрича за проявленную заботу.

— Добрый вечер, — наконец-то соизволила ответить Баринова, едва шевеля надутыми обиженными губами, при этом старательно игнорируя фельдшерицу.

Гринева прошла мимо меня в комнату, остановилась возле кровати. Митрич неторопливо придвинул стул, даже смахнул с него несуществующую пылинку. И все это Беспалов нарочито медленно, что называется, с чувством, с толком, с расстановкой. Честное слово, стоило больших трудов чтобы удержаться и не заржать.

Тем не менее, я успел заметить взгляд, коим одарила меня Баринова, и напрягся. Слишком уж торжествующе посмотрела на меня Лизавета. Похоже, готовится новый акт хорошо продуманного спектакля. Время подготовиться у бывшей невестушки было предостаточно. Что-то было не так. Но вот что, я никак не мог понять. В любом случае, контроль над ситуацией на моей стороне, Лизины закидоны пресеку жестко, обижать Оксану не позволю.

— Я не вызывала доктора. Это всего лишь небольшой ушиб, до утра все пройдет, правда, Егор? — лилейным голоском обратилась ко мне Лиза.

— Очень надеюсь на это, Лизавета, — улыбнулся я. — У тебя утром рейсовый автобус, потом самолет. С больной-то ногой сложновато будет передвигаться. Поэтому да, надеюсь, что у тебя всего лишь легкая травма и ничего серьезного.

— Как это случилось? — поинтересовалась Оксана Игоревна с мягкой улыбкой глядя на Баринову, присаживаясь на стул.

Елизавета скривилась, но фельдшерицу так и не глянула, продолжая недовольно смотреть только меня.

— Так чего, Ляксандрыч, — повернулся ко мне Митрич. — Деваха твоя молчит. Может того, сам расскажешь, где чертанулась-то? Дороги у нас ровные. Оно, конечно, когда задождит, грязь развезет, тогда да. С другой стороны, — продолжил рассуждать дядь Вася. — На таких-то каблучищах ходить, оно все ноши переломаешь… На любом ровном месте упадешь как за здрасте, — философски заметил Беспалов, обратив наше внимание на туфли Бариновой, что стояли возле кровати. — Ты вот чего мне скажи, девонька, у вас там в Москве-то все такие, али ты одна? — доверительно склонившись к Лизавете, простодушно поинтересовался Митрич.

— Не ваше дело, — огрызнулась Лиза.

— Не мое, — покладисто согласился Митрич. — Но доктору надобно отвечать, как полагается, иначе как она тебя лечить будет? — дядь Вася зашел с другой стороны.

— Я не позволю лечить себя некомпетентным… какому-то фельдшеру! — воскликнула Лиза, свернул глазами. — Егор завтра отвезет меня в районну больницу. Правда, Егор? — апеллировала ко мне Баринова.

— Неправда, Лиза, — ответил я. — Завтра я тебя провожу до автобусной остановки, на этом наши пути разойдутся. Если не хочешь оказаться на улице прямо сейчас, будь добра, отвечай на вопросы специалиста и прекрати хамить хорошим людям, которые беспокоятся о твоем здоровье. В отличие от меня, — усмехнувшись, закончил свое предупреждение.

Баринова слегка покраснела, окатила сердитым взглядом сначала Оксану, терпеливо ожидающую конца перепалки, затем Митрича, который с довольным видом наблюдал за попыткой столичной гостьи устроить скандал. Ну а что, будет теперь о чем поведать двум любопытным кумушкам, жене родной и подруге ее заклятой Степаниде. Хотя надо признать, заклятыми тетушки не были. А на почве заботы обо мне и вовсе примирились и сдружились.

— Спасибо, товарищ фельдшер, — процедила сквозь зубы Лиза и упрямо добавила. — Егор обо мне сам позаботится. Я читала, что в таких случаях необходима тугая повязка и холод. Егор, — прозвучало повелительное. — Достань из морозилки лед, замотай в марлю и приложи к моей ноге.

— Ишь ты, — восхищённо уставившись на Лизу, присвистнул Митрич.

— Василий Дмитриевич, не свисти, денег не будет, — самым серьезным тоном, на который был способен, попросил я.

— И то верно, сынок, — закивал Митрич. — Ты гляди-ка, а? Как она, а? Еще не жена, а командует, — хмыкнул дядь Вася.

— Вижу, Василий Дмитриевич. Это все от плохого воспитания, — ухмыльнулся в ответ.

Лизавета опешила, покраснела больше от возмущения, чем от стыда, откинулась на подушки, демонстрируя усталость. Прикрыла глаза и быстро-быстро задышала.

— Товарищи, мне необходимо выяснить, каким образом моя пациентка повредила ногу, — мягким тоном заговорила Оксана. — Елизавета Юрьевна, пожалуйста, расскажите и покажите вашу лодыжку.

— Я не ваша пациентка, — огрызнулась Лиза, распахивая ресницы. — Егор, скажи ей!

— Сказать что, Лиза? Что ты врешь, и нога у тебя не болит? — поинтересовался я, надеясь, что Баринова все-таки закончит фарс и признается.

Нога у нее может и болела какое-то время, все-таки каблук действительно застрял в досках пола. Но, уверен, давным-давно прошла. И сейчас Лиза ищет способ красиво выкрутиться из ситуации, чтобы не выглядеть в моих глазах обманщицей. Баринова явно не ожидала, что я вернусь с фельдшерицей, и теперь не знала, как себя вести. Агрессия и хамство не помогали, вежливость Лизе, видимо, претила из-за подозрений в адрес Гриневой. Ну не могла Елизавета мило разговаривать с девушкой, которая увела у нее парня. По домыслам Бариновой.

— Егор, принеси, пожалуйста, что-нибудь холодное, — повторила Лиза. — Видите… доктор… мы и без вас прекрасно справляемся.

— Вижу, — улыбнулась Оксана. — Позволите? — Гринева протянула руку, чтобы откинуть одеяло.

— Нет! Я не разрешаю! — Баринова села на кровати, поколебалась и продолжила. — Я… мне просто нужен холод. Егор! Пожалуйста!

Да что за капризы такие? Чисто из женской вредности? Потому что доктор та самая девушка, которую я пошел провожать, бросив Баринову под домом? Все-таки что-то не так. Слишком быстро Баринова взяла себя в руки и слишком настаивала на том, чтобы именно я позаботился о ее здоровье.

— Ты где-то видела у меня холодильник? — полюбопытствовал я.

— Что? — растерялась Лизавета. — Но…

— А нету, — развел руками вместо меня Митрич — Но ты, девонька, не переживай. Ты это… фельдшерше ножку-то покажь. А средство окромя холода найдется, не боись! — довольным тоном заговорил дядь Вася. — Я захватил!

— Можно же намочить марлю холодной водой, — продолжала настаивать Лиза, не сводя меня глаз.

— Товарищи, — мягко, но строго прервала наши споры Гринева. — Попрошу всех выйти из комнаты. Пациентка нервничает. И немудреною она девушка, ей неловко при вас оголять тело. Попрошу выйти всех на кухню, — добавила Оксана, сообразив, что врачебная тайна — это святое, но в ее задачу входит разоблачение вранья. А какое разоблачение, если свидетели окажутся за занавеской или во дворе.

— Да, я не намерена оголяться перед этим… посторонним человеком! — Баринова неожиданно поддержала фельдшерицу, махнув в сторону Митрича.

— Да какой я человек-то? — настала очередь Митрича изумляться. — Сосед я. И не посторонний вовсе, Ляксандрычу как отец родной. Верно, Егорушка? — апеллировал ко мне Беспалов.

— Верно, Василий Дмитриевич. Но Оксана Игоревна права, давайте наблюдать из кухни, чтобы не мешать доктору работать.

— И то верно, — согласился Митрич, бодро поднялся с табуретки, на которую успел присесть, и оказался рядом со мной. — А то может по чайку, а?

— Можно и по чайку, — согласился я.

— Егор! — воскликнула Лиза.

— Что еще? Посторонний вышел. Я здесь. Доктор тоже. Что опять не так? — добавив в голос холода, уточнил у Бариновой.

— Не уходи, пожалуйста, мне… страшно… А вдруг там перелом! — захныкала Елизавета.

— У меня тут и уйти-то некуда, — усмехнулся я. — Оксана Игоревна, пациент сопротивляется, может вам помочь? Придержать, чтобы вы получили доступ к травме? — вежливо предложил Гриневой, которая привстала с места и собиралась приподнять одеяло, чтобы осмотреть поврежденную ногу.

— Спасибо, Егор Александрович, уверена, мы справимся сами. Не так ли, Елизавета Юрьевна?

Оксана разговаривала с Бариновой как с маленьким ребенком, мягко, но твердо, спокойно, уверенно, ничем не показывая своего неудовольствия капризами великовозрастной девочки. Надо отдать должное Гриневой: выдержка у нее оказалась преотличной. Лично мне последние пять минут хотелось вытащить Баринову из кровати, поставить на ноги, сунуть в руки чемодан и выставить за дверь пинком.