Магнат. Люди войны (СИ) - Соболев Николай "Д. Н. Замполит"

Мы бились вчетвером — Хэм в паре с Ларри, я с Панчо, отбиваясь, как в дрянном вестерне. Или как в белогвардейском гнезде из советского фильма.

Хотя почему «как»? Натуральное белогвардейское гнездо и есть.

А посреди зала бился как лев американский писатель с подбитым глазом. Он ревел раненым бизоном и наскакивал на обидчиков — двое из них уже корчились на полу. Ларри не отставал, неплохо рубились и мы с Панчо, завалив каждый по одному противнику. Молодость и трезвость побеждали опыт и алкоголизм, но противников больше, а мы начали уставать.

— Уходим! Эрнест, валим, последний глаз подобьют! — одновременно со мной сообразил Панчо.

Я еще успел подумать — хорошо, что мы не взяли в экспедицию Махно, вот был бы номер…

Но тут мне сбоку засветили по голове чем-то тяжелым, и все потонуло во мраке.

Глава 16

Чакский Верден

Одноклассники Миши грезили приключениями и всякой индейской экзотикой, вроде чеховского мальчика, что придумал себе звучное имя — Ястребиный Коготь. Но Миша, несмотря на книжки Майн Рида и Фенимора Купера, предпочел бы оказаться не в прериях, а в Париже.

С чемоданом денег.

Денег у него не так много, как хотелось бы, зато вместо них было рекомендательное письмо от парагвайского посла в Вашингтоне. И десяток книг и книжиц о Южной Америке. Собственно о Парагвае было крайне мало, больше о Боливии и много об Аргентине, но Крезен решил, что если Гран-Чако накрывает все три страны, то без разницы, про какую читать.

Путешествие сроком в месяц по морям и океанам не стоило и упоминания — так, две мимолетные интрижки и ненавистная мелкая зыбь, мотавшая душу почище крупной волны.

В Буэнос-Айресе он купил билет на пароход до Асунсьона, отходивший через два дня, поселился в приличный отель не в самом центре и отправился искать отделение РОВС. Членом которого он так и не стал, но посчитал нужным уведомить местное «начальство», а заодно получить если не сопроводительное письмо, то побольше информации.

И не прогадал. В одном из конторских зданий на задворках авениды Санта-Фе Михаил нашел пыльный закуток, в который с трудом влезли два стола, два шкафа и давнишний знакомый.

— Коля? — на всякий случай спросил Крезен у потертого, но не утратившего кавалерийской выправки дроздовского поручика Добровольского.

Тот снял очки, прищурил глаза и вгляделся, потирая кончиками пальцев поседевший висок. Наконец, его глаза уставились на правую бровь гостя, пересеченную шрамом.

— Миша! Крезен!

Радостный порыв несколько притормозила теснота — выбраться из-за стола оказалось не просто, но поручик к такой акробатике давно привык.

Чуть позже, в соседнем кафе они, перебивая друг друга, вспоминали бои гражданской войны, рассказывали об эмигрантской жизни, пока Николай не задал главный вопрос:

— Какими судьбами?

— В Парагвай еду, на службу.

— Самотеком или наши направили?

— Через посольство завербовался, — приврал Крезен.

— А как у тебя с испанским, Миша?

— Говорю и понимаю, во всяком случае, все военные дела обсудить могу.

— Сам выучил?

— В Марокко два года провел, советником при Иностранном легионе

— Отлично, тогда тебе гораздо легче будет. Но я тебе письмо тоже напишу, генералу фон Эрну, это представитель РОВС в Парагвае. Только… — замялся поручик.

— Пьет? — выдал предположение Крезен.

— Да лучше бы пил, — скривился, как от лимона, Добровольский. — Там, понимаешь, такая петрушка, есть еще генерал Беляев, так они собачатся, что твои Иван Иванович с Иваном Никифоровичем.

— Ну, эмигрантские дрязги везде одинаковы, — философски заметил Михаил.

— Да если бы! Вся община поделилась на две партии, лаются, подсиживают, нам доносы строчат, просто беда! Ты смотри, сразу в эту кашу не лезь, а лучше вообще держись подальше.

— Спасибо за предупреждение, учту. А как там вообще жизнь? Здесь-то все прямо как в Европе…

— Европа здесь в Байресе да паре-тройке других городов, вроде Росарио, а все остальное — дикая пампа, про Парагвай и говорить нечего. На фоне Асунсьона любой уездный Кологрив пупом земли смотрится.

— Не привыкать. Из наших там кто-нибудь есть?

— Через нас никто не проходил. Все больше марковцы, они сейчас большую партию колонистов готовят, из Югославии. Как раз Беляев пробивает, чтобы всех вместе поселить и земли нарезать.

Пароход отчалил под танго «Мой любимый Буэнос-Айрес» в исполнении «Креольского дрозда» Карлоса Гарделя, следующие пять дней Крезен наслаждался слабым покачиванием на речных волнах, а также читал справочники и журналы, которые ему в дорогу собрал Николай. Может, из-за обилия разнообразной информации и предупреждения Добровольского, Асунсьон не вызвал оторопи — что называется, видали мы дыры и поглубже. Во всяком случае, кварталов пять вокруг президентского дворца и авенида Испания, где в пышной зелени прятались посольства и особняки, выглядели не так уж страшно.

В военном министерстве Михаила принял одноглазый майор в форме хаки с витыми погонами, как у немцев. Но стоило ему прочитать сопроводительное письмо, как майор немедленно перешел на русский:

— Ротмистр Щекин, майор парагвайской службы, к вашим услугам.

— Весьма рад, штабс-капитан Крезен. Вы не подскажете, как мне найти отделение РОВСа, у меня письмо из Буэнос-Айреса?

— Тому не нужно далеко ходить, у кого черт за плечами, — широко улыбнулся одноглазый и постучал в стенку.

На стук явился еще один офицер, подполковник Дмитриев, отрекомендовавшийся заместителем фон Эрна.

Через пятнадцать минут, с шутками и прибаутками, Крезена поставили на довольствие в чине капитана.

— Вам полагается две недели на акклиматизацию, — передал ему пачечку документов Щекин. — Вы где остановились?

— Пока нигде.

— Извините за нескромность, — осторожно спросил майор, — с деньгами у вас как?

— Не бедствую, спасибо испанской службе.

Одноглазый рацвел:

— Тогда рекомендую Grand Hotel del Paraguay, там есть горячая вода, а по вечерам собирается хорошее общество.

До загородного отеля Крезен доехал сквозь пыльные и немощеные улицы на громыхающем трамвае, а наутро встал с очень странным ощущением. Некоторое время он прислушивался к организму, пока с облегчением не понял — качка, донимавшая его всю дорогу на кораблях и даже в трамвае, прошла!

Следующие два дня он приходил в себя, закупал полезные мелочи, которые ему насоветовали в министерстве, и фильтровал льющееся в уши:

— Дроздовец? Прекрасно! У нас тут больше марковцы, немного корниловцев и казаков, а дроздовцев нет совсем. Давайте-ка по стаканчику за встречу товарищей по оружию!

— «Русский очаг» генерала Беляева на ладан дышит и прахом пойдет, если не будет притока русских колонистов из Европы!

— Штабс-ротмистр Голубинцев, артиллерии капитан Зимовский, инженер Шмагайлов, присоединяйтесь, каждую среду преферанс, расписываем пулечку-другую. Вина уругвайского вчера привезли, очень способствует!

— Генерал фон Эрн? Неблагодарный карьерист! Беляев все подготовил, договорился с правительством, а фон Эрн попросту оттер Ивана Тимофеевича!

— О-о-о, у нас тут такая демократия была, когда старосту прихода выбирали, чуть не поубивали друг друга!

— Иван Тимофеевич объездил в экспедициях все равнины Чако, составил карты, наладил контакты с племенами индейцев!

— Надо смотреть на Германию, там поднимается сила, с ее помощью мы сокрушим большевиков!

— Беляев? Ха-ха, потомственный почетный… нет, не гражданин, индеец! Представьте себе, раза три в год к нему являются беспортошные гуарани, он их снабжает поношенными штанами, и они шатаются по всему городу, выпрашивая старье!

— Русский Клуб? Это наш оазис, где теплится культурная жизнь Асунсьона! Обязательно приходите! У нас прекрасная канья, а еще Алексей Никандрович чудесную водочку гонит!

— Вы видели те карты? Это не топография, это индейские сказки!

— Беляев и Эрн? Видите ли, голубчик, глупейшее противостояние, которое отнимает силы, так нужные для развития русской жизни в Парагвае, и все из-за мелочных амбиций! Больно смотреть, ей-богу! Кстати, вы хинином запаслись? Как врач даже не рекомендую, а настаиваю!