Николай I Освободитель // Книга 10 (СИ) - Савинков Андрей Николаевич "Funt izuma"
— Даже не сомневаюсь, — кивнул Великий князь.
Олимпийские игры в Николаеве привнесли огромное количество новшеств. Например, эстафету проноса олимпийского огня — православные иерархи было возмутились, но быстро увяли при напоминании об отделении церкви от государства — провели впервые. Впервые был сыгран специально написанный под это дело олимпийский гимн, впервые все происходящее так плотно фиксировалось на светокамеры.
А еще у нас появилась собственная Ленни Рифеншталь, — Александра Толстая, тетка того самого «морального авторитета», — которая поставила себе целью заснять все действо на кинокамеру. До полноценной кинокамеры мы еще недоросли, фактически это были еще только первые эксперименты с гибкой пленкой, качество которой оставляло желать много лучшего. На практике, конечно, получилась полная фигня — ну на мой вкус, все же воспоминания о кино будущего не давали оценить работу девушки по достоинству — однако местные, рассматривая живых и двигающихся на белом полотне людей, приходили в полный восторг. Казалось бы, «иллюзион» с двигающимися нарисованными картинками работает уже полтора десятилетия можно было привыкнуть, но нет.
— Смотрите, смотрите, — с легким скандинавским акцентом начала указывать куда-то в дальнюю часть соревновательного поля Карола, которая на практике оказалась жутко азартной особой, и которой, кажется, в нашей семье все Олимпийские игры понравились больше всего. Все-таки мы с сыном смотрели на разворачивающееся действо как на политический и пропагандистский акт, шведка же — беременная как раз третьим ребенком, что с другой стороны совсем не отразилось на ее настроении — просто искренне наслаждалась представлением, — там сейчас наш будет метать копье. Ну давай! Эх, слабак!
Великая княгиня совершенно по-простецки махнула рукой неудовлетворенная результатом русского физкультурника и покачав головой, села обратно в свое кресло. Мы с наследником только переглянулись и молча улыбнулись такой непосредсвенности, впрочем, с другой стороны, именно ради вот таких эмоций все и затевалось, а уж сколько было вложено сил и средств…
На правом берегу Днепра у нас еще со времен Выставки 1852 года вырос небольшой развлекательно-туристический городок, как будто в насмешку над строго разлинеенной столицей представлявший собой слабо структурированное нагромождение выставочных павильонов, развлекательных заведений и зеленых зон с вкраплениями из фонтанов, разных статуй и других произведений искусства под открытым небом. Там же имелись площадки для игры в ногомяч и другие соревновательные виды спорта, которым на основной части города места не нашлось. И вот для проведения Олимпийских игр здесь же за четыре года умудрились возвести с десяток спортивных объектов включая большой стадион на чуть ли не на сто тысяч мест. Превзошли Колизей, хотя до рекорда Большого цирка — там вроде как чуть ли не триста тысяч могло поместиться одновременно — очевидно не дотянули. Однако даже так некоторые писаки поспешили обозвать Олимпийский стадион «Главным чудом 19 века». Бред, конечно, сколько еще таких чудес будет за следующие полсотни лет, но приятно, скрывать не буду.
С финансовой точки зрения игры естественно себя совершенно не окупили, все же не те времена, до массового туриста, который привезет денюжку из-за границы, мы еще не доросли, даже запущенные специально под это дело пароходы, которые плавали вокруг континента и относительно за недорого привозили гостей в Николаев, глобально тут помочь не могли. Потраченные пять миллионов рублей — не такая уж и большая сумма если честно, один большой броненосец, считай, закопали в землю — не вернулись в казну даже наполовину. Зато в плане пропаганды эффект получился оглушительный, все два месяца проведения игр — график у нас был на столь насыщенный как в будущем, имелись дни, когда спортивные мероприятия не проводились вообще — Олимпиада не сходила с первых полос газет по всему континенту, соперничать с ней могли разве что военные сводки с фронтов американской гражданской войны.
В Америке Генерал Ли взяв Вашингтон с переменным успехом пытался двигаться дальше на север, но в итоге завяз в городских боях за Балтимор.
Мы же со своей стороны — весьма лицемерно, нужно признать — пытались двигать идею большого Олимпийского перемирия, мол чтобы как в старину, на время игр все военные действия прекратились. И нам, и всем остальным было понятно, что это полнейший бред, никто ставить войну на паузу не станет, однако с пропагандистской точки зрения данные инициативы смотрелись очень даже симпатично. Особенно на фоне британцев, которые уже практически не скрываясь встали на сторону северян и были близки к тому, чтобы полноценно вмешаться в конфликт. От этого кабинет Палмерстона держала только резкая позиция Парижа и нежелание ссориться по мелочам с потенциальным союзником. В общем, все как обычно — пауки в банке продолжали жрать друг друга, и позиция России, — нейтральная позволяющая извлекать максимум выгоды для себя — тут мне нравилась больше всего. Ну и что, что мы поддерживаем Конфедерацию так же усиленно, как Британцы поддерживают янки, зато мы выступаем в белом, а островитяне соответственно — в коричневом. Красота же.
Глава 16
Пока мы катались по миру, смотрели африканские диковинки, а потом полтора месяца праздновали юбилей, и два месяца наслаждались Олимпийскими играми, в Америке продолжалась гражданская война.
Конец 1858 года ознаменовался парой больших сражений в Северной Америке, в которых северяне смогли наголову разгромить генерала Ли, пытавшегося развивать наступление дальше от захваченного Вашингтона в сторону Филадельфии.
Вообще, получившие болезненный щелчок по носу федералисты, которых многие уже было списали в утиль, показали, что на самом деле умеют держать удар и учиться на своих ошибках. Президент Коффин объявил о принятии на себя диктаторских полномочий, роспуске Конгресса и приостановке политической жизни страны до конца войны. Часть оппозиционных депутатов, которые ратовали за заключение мирного договора с южанами и государственный развод были показательно расстреляны, была введена военная цензура и государственный контроль над прессой.
В политическом плане для устранения угрозы со стороны индейцев на западе — которым мы через границу продолжали поставлять оружие и боеприпасы — было издан чрезвычайный закон об уравнивании в правах коренного населения и распространения на их территории общих законов союза вплоть до представительства в конгрессе. После войны конечно. Плюс таким же чрезвычайным решением президента на всей территории союза было запрещено рабство.
Тут нужно объяснить, что хоть Коффин и шел на выборы под лозунгом запрета этого без сомнения позорного института, с началом войны практическое исполнение достаточно радикального предвыборного обещания было тут же отложено в долгий ящик. Причиной этому являлось нежелание отталкивать жителей Делавэра — рабовладельческого штата, оставшегося в первую очередь по географическим причинам составе союза — и надежда переманить на свою сторону колеблющийся Кентукки. К концу 1858 года, однако, разграничение между противниками очевидно было проведено окончательно, и необходимость в политическом лавировании отпала. Наоборот, появилось совершенно определенное желание подвести под рабовладельческие штаты — где рабов было порядка 20–30% от общей численности населения — такую себе политическую мину, спровоцировав чернокожих на неповиновение местным властям.
Идея виделась достаточно здравой, тем более что в тылу у конфедератов практически не осталось вооруженных сил, так что любое выступление рабов могло буквально обрушить их логистику и производство.
Ну и конечно была объявлена всеобщая мобилизация, любое противодействие которой приравняли к государственной измене. Был проведен в срочном порядке набор дополнительных двухсот тысяч штыков, позволивших северянам получить чуть ли не двукратное численное преимущество над своими южными противниками. С населением к этому времени уже совсем никто не пытался миндальничать, мужчин буквально ловили на улицах, а любые попытки сопротивления заканчивались в лучшем случае тумаками, а в худшем — демонстративными казнями. Газеты при этом — журналисты, как оказалось тоже хотят жить и вкусно кушать, а на фронт в первую линию отправляться наоборот, не хотят — во всю глотку кричали о необходимости «сплотить ряды» и «встать как один» вокруг лидера свободного мира. У меня от этого не иллюзорно начали всплывать флэшбэки из прошлой жизни, идут столетия, а ничего в этом деле не меняется.
