Тиран Золотого острова (СИ) - Чайка Дмитрий

— Видел, где разбивают храм? — ткнул я в сторону купеческого порта. — Туда отведи и принеси в жертву Посидао. Пусть бог возрадуется нашему подношению.

— Хорошая мысль! — просиял Абарис, и Кимон согласно кивнул. Ему тоже понравилось. Я по обычаю поступил. Богов надо благодарить, иначе они обидятся и лишат своей милости.

— Ванакс Эней! — Инах сделал шаг вперед и поклонился. — Возьми мой род под свою руку. Я поклянусь на жертвеннике морского владыки, что стану тебе верным слугой.

— Я принимаю твою службу, басилей Инах, — сказал я. — Идите и очистите берег на восток от Кносса и до самого Итана. Вы не лезете во владения царя Идоменея, и в земли критян не лезете тоже. А вот все, что лежит между ними, пусть станет нашим.

Над бухтой разнесся сдвоенный удар колокола. Неужели пришло зерно? Я резво залез на невысокую скалу и до боли в глазах всмотрелся в горизонт. Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь… Да, вроде наши вернулись, хотя уходило девять судов. На носу переднего корабля приплясывает тощая полуголая фигурка. Кноссо! Узнаю его.

— Где Рапану? — спросил я его, когда первый корабль ткнулся в берег. — Не вижу его!

— Шторм, — развел руками критянин. — Разбросало нас прямо на выходе из нильского рукава. Доберется, не маленький. Если боги ему благоволят, конечно. А если не благоволят, то не доберется.

— Проклятье! — расстроился я. Жалко паренька.

— Я что, все веселье пропустил? — с радостным оскалом спросил критянин, спрыгнувший с борта прямо в воду. Он осмотрелся по сторонам, а потом с растерянным видом потянул кинжал из ножен и завопил. — Инах! Отродье шелудивой собаки! А ты что тут делаешь? Я тебе сейчас кишки выпущу!

— Стой! — поднял я руку. — Басилей Инах теперь служит мне.

— Да? — не на шутку расстроился Кноссо, пожирая ежащегося под его пламенным взглядом пеласга. — Жа-а-ль! Нам есть о чем потолковать!

Критянин оглянулся, попинал мертвые тела, а потом вежливо поинтересовался.

— А кто все эти добрые люди, царь? — он присел на корточки и поднял одного из мертвецов за волосы. — Хотя нет, не отвечай! И так понятно. Этого я знаю, и вон того я тоже знаю. Ахейцы с моего острова. Надо же! Незадача какая! Я ведь хотел им сам горло перерезать.

— Еще успеешь, — пожал я плечами. — Инах и его люди хотят прогуляться по северу острова. Басилей Кимон тоже пойдет. Если хочешь, можешь отправиться с ними. Я дам оружие и для тебя, и для тех, кого ты призовешь к себе. Бери! Все, что на ахейцах было, твое. С тридцатью парнями ты много не навоюешь. И корабли можешь выбрать из тех, что стоят на берегу. У меня будет одно условие. Твои люди заключат с пеласгами мир, пока они служат мне.

— Хорошо, — мрачно засопел Кноссо, поднял голову и втянул ноздрями соленый воздух. — Море станет опасным дней через семь-десять, царь. Ветры дуют не так, волна другая. Если идти на Крит, то надо это делать прямо сейчас.

— Идите и оставайтесь там, — ответил я. — Придете в Итан ко дню весеннего равноденствия. Я приду тоже. Тогда и поговорим. Я нарежу каждому из вас земли. Станешь басилеем, Кноссо.

— Я помру там от тоски, — замотал тот кудлатой башкой. —. С хорошими кораблями и оружием я и так добуду столько добра, сколько пожелаю. Мне не нужно для этого разбирать дрязги крестьян из-за украденной козы. Не хочу!

— Я хочу! — поднял руку Кимон. — Отдай мне кусок берега Крита, царь. Я поселю остатки ахейцев там.

— А Милос как же? — прищурился я.

— Крит больше, — не меняясь в лице, ответил басилей. — И богаче. Милос прокормит дюжину сотен людей, не больше. Я возьму кусок северного берега Крита на день пути. А на Милосе пусть от твоего имени правит писец, там не нужен свой царь. При всем уважении к наследию предков, этот остров — редкостная дыра. Нищая, как последний из твоих рудокопов.

— Хорошо, — кивнул я, ничуть не удивляясь его готовности сбежать как можно дальше от гнева Агамемнона. — Зачищайте берег от разбойничьих гнезд. А границы ваших владений мы определим весной, после встречи с царями восточного Крита. Вечером жду всех на пир!

Глава 20

Сидеть в осаде — безумная скука, даже тогда, когда осаждаешь ты, а не тебя. Великий и славный Энгоми, стоявший в десяти стадиях от моря, сдаваться не собирался. Его стены были семи стадий в окружности, они высотой в пятнадцать локтей, а толщиной в половину от этого. Его пифосы полны зерна, а склады — медью. Воины кипрского царства Алассия отважны, а царь Тантос — толковый правитель, он давно понимал, что его ждет. Из города своевременно выгнали всех, кто оказался лишним, и не пустили туда чернь из соседних деревень, что искала спасения. Царь не собирался тратить на них зерно. Порт Энгоми, раскинувшийся в широченном устье реки Педиэос, пустовал. Отряды мелких вождей морского народа плотно обложили его со всех сторон, а потом и кипрские царьки подтянулись на запах крови и пожаров. Они не хотели оставаться в стороне, лишившись богатой добычи. Великий город был похож сейчас на оленя, которого окружила стая волков, но пока что башни его, сложенные из камня и кирпича, смотрели на пришельцев с нескрываемой насмешкой.

Тимофей зевнул и перевернулся на другой бок. Жестко лежать, в кожу впиваются мелкие камешки, которым, видимо, тоже не нравятся морские разбойники. Они успели сюда одними из первых и отхватили самый лакомый кусок. Их банда держала ворота напротив порта, и поначалу это дало свои плоды. Несколько купцов, не готовых к такому сюрпризу, оказались в нежных объятиях Гелона, а их добро разделили воины. Впрочем, фонтан изобилия иссяк довольно быстро. Дураки на Великом море долго не живут.

— Скучно! — сказал сам себе Тимофей. — Дядька!

— Чего тебе? — ответил Гелон, который после сытного обеда ленился даже муху согнать, которая с непонятным упорством пыталась обосноваться на его носу. Им повезло. Они нашли неразграбленную деревню, подпалили пятки парочке тамошних крестьян и разжились зерном, сыром и козлятиной.

— А когда мы Энгоми разграбим, что дальше делать будем?

— Добычу поделим, что же еще? — удивился Гелон.

— А потом? — не унимался Тимофей. — Хаттусу ограбили, Угарит ограбили. Надолго нам этого хватило? Ведь все в корабли и в оружие ушло. Живем так, что не знаем, что завтра жрать будем. Как саранча по земле идем. Объели все дочиста и дальше полетели.

— Ты чего хотел-то? — открыл один глаз Гелон и разозлился, непонятно почему. — Ну, не знаю я, что дальше делать будем! Не знаю! Понял? Мы уже в Ханаане пробовали осесть, а толку? В Угарите делать нечего, там все дотла разорено. Те земли уже князья Каркара(1) и Хатарикки на зуб пробуют. Южнее сунулись, к Газзате, так нас и оттуда турнули! Забыл? На Кипре тоже ногу поставить некуда. Только кажется, что годной земли много, а на самом деле ее и вовсе нет.

— Я пойду в море, вдруг купца какого встречу, — сказал Тимофей, который все это слышал уже раз сто, не меньше. — Не могу больше так сидеть, скоро мхом покроюсь. Три корабля возьму.

— Возьми пять, — Гелон зевнул так, что едва не вывихнул челюсти. — Сегодня ничего не будет, нутром чую. Вдруг с зубами купец попадется. Они сейчас тоже не промах пошли.

* * *

Шторм налетел внезапно и так же внезапно прекратился. Так бывает у побережья Египта, особенно тогда, когда заканчивается Время Высокой Воды. Рапану, который молился в трюме, обещая щедрые жертвы всем морским богам, каких знал, вышел на палубу и осмотрелся по сторонам. Вокруг него разливалась безбрежная ласковая синева, которая ничем не напоминала серые водяные горы, которые обрушивались на них еще совсем недавно. Белоснежная пена нежно трогала своими пальцами борт корабля и отдергивала их, словно испугавшись. Ничто не напоминало о буйстве стихии, прошедшем совсем недавно.

— Вот дерьмо! — выругался Рапану. — И где мы?

Вопрос повис в воздухе и остался без ответа. Старый отцовский кормчий лишь поморщился и пожал плечами. Их целый день носило туда-сюда, и он едва держался на ногах. Немолодой уже мужик шатался от накатившей усталости, опираясь на свое весло. Он сутки ничего не ел, стер руки в кровь, но держал корабль носом к волне.