Patria o muerte (СИ) - Романов Герман Иванович

— Бестолочи — нужно люки закрывать, — Мартинес был поражен — корабль не приведен в боевую готовность, стоять во враждебных водах не перекрыв доступы во внутренние помещения, а только выставив вахтенных, безумие. Тело заколотого матроса уже аккуратно отволокли в сторону — пока нельзя «шуметь», и парагвайцы начали действовать ножами и мачете…

Филиал ада на море — или стрельба из тяжелых орудий, установленных в наглухо закрытом каземате. Тут моряки глохли и задыхались, а порой просто сходили с ума от грохота. Тоже самое что оказаться в колоколе, по которому бьют билом. Непередаваемые ощущения…

Глава 32

«Кольт» дважды дернулся в руке Алехандро, но звук револьверного выстрела приглушался качественно, к тому же в закрытой броней башне. Семеро бразильцев даже толком не успели сообразить, что за ними пришла смерть — двое, что вели беседу, застрелены первыми, не успев закричать, и тем поднять шум, а пятеро убиты спящими. В душе было пакостно — слишком поганое это ремесло убивать людей, к тому же вот так хладнокровно, не испытывая никаких эмоций в душе. Но парней направили на завоевание этой земли, но фактически погнали на убой.

— «Зачищайте» остальных, начнется шум — стреляйте. Я на крышу башни — чуть-что отступайте и держите палубу. Все, парни, действуйте, и пусть Эмилиано вылезает из воды, и поднимет наверх боеприпасы с оружием. Теперь подрывать броненосец нет необходимости — самим пригодится. К тому же вернем ему данное нашим маршалом имя — «Белона».

Троица диверсантов, практически невидимая в темноте, исчезла, не проронив ни звука. Да и к чему разговоры — есть приказ, отработаны на учениях необходимые действия, и теперь предстояло просто исполнить свой долг. А о моральных аспектах будет время подумать после войны, сейчас просто нет времени предаваться рефлексии.

— Да, тут прямо царство Аида, со всеми атрибутами, — пробормотал Алехандро, поморщившись. В башне пахло непередаваемой смесью сгоревшего пороха и свежей пролитой крови — тот еще «аромат» тошнотворный. Тяжелый люк вверху был открыт, и по железным скобам Мартинес быстро вскарабкался наверх, и, оказавшись на крыше, быстро осмотрелся, определяя позицию с секторами обстрела. Башня была высоченной, из нее торчали два коротких и толстых ствола 120-ти фунтовых пушек, а сама крыша была чуть выше небольшой надстройки «Лимы Барроса», перед которой торчала дымовая труба. Высокий, но короткий полубак, как и полуют, не давали никакой возможности вести огонь прямо по носу и корме, но вот бортовой залп из четырех стволов калибром в семь дюймов, или 178 мм был убийственным — снаряды весили почти семьдесят килограмм.

Да и 70-ти фунтовые пушки, доставшиеся парагвайцам трофеями на бразильских кораблях и в арсенале Монтевидео, пусть и имели вдвое меньший вес снаряда, но так и калибр в пять с половиной дюйма, или 140 мм. Но стрельба из орудий убийственно точная при достаточной выучке канониров, вот только из-за неимоверной дороговизны самих пушек и особенно боекомплекта к ним — цены не просто «кусались», они прямо-таки «заоблачные». Снаряды, пролетая в воздухе, издавали характерный звук, а потому парагвайцы именовали их «пэу». И будь эти орудия еще казнозарядными, как полевая 12-ти фунтовая пушка англичанина, то их эффективность возросла бы в разы, а так загнать снаряд сложной шестигранной формы в ствол было муторно. Но сами пушки парагвайцам пришлись по душе — их именовали «Криолло», и сами снаряды сейчас научились делать в «Ла-Росаде», хотя допуски при их изготовлении были самыми минимальными, и отход от них означал неизбежный разрыв ствола.

Одно плохо — мало было этих орудий, маловато до прискорбия. Пара дюжин полевых и десяток 70-ти фунтовых морских на станках, которые распределяли по кораблям попарно, да еще две штуки с берега вчера выбили «Тамандаре». И вот еще добавились четыре ствола, в том, что кормовая башня будет также захвачена, Алехандро не сомневался. И хотя на корме был натянут тент, где команда могла отдохнуть днем от палящего солнца, вот только спать ночью на открытой палубе никто не будет. Экстремальное это занятие, подставлять свое тело под укусы насекомых, к тому же вся одежда будет влажная, а по местным меркам уже осень наступила, и погода стоит холодная — половина экипажа в лазарет сляжет после первых таких «ночевок», чего ни один командир просто не допустит.

— Сеньор альмиранте, вот, примите.

Из темноты донесся еле слышный голос Эмилиано, скорее шепот, да и слова больше угадывались, чем слышались. Алехандро первым делом принял ракетницы, затем пару двух ствольных «пистолетов», потом появилась связка гранат, именуемых «колотушками» из-за длинных рукояток. Но уже с ударным взрывателем, с накалыванием капсюля, а не со смертельно опасными стеклянными трубочками с серной кислотой. С последними тот еще аттракцион, работа с химическими детонаторами чревата «сложностями» для собственного долголетия, а минеры и так живут не очень много, химия делает только первые важные шаги в военном деле.

— Раскладывай все под рукой, если из «нутра» полезут, их можно остановить только быстрой стрельбой. Если попрут массой, то метай гранаты. И не давай лезть на мачты — нас на крыше тогда запросто перестреляют сверху. А так у нас доминирующая высота, поди еще попади в нас с палубы. Даже с мостика бесполезно стрелять, они будут у нас как на ладони. Шевелись парень, и заряди красные ракеты. И проверь, что именно красные, а то в суматохе мало чего не случается!

Хотя все это оговаривалось не один раз, Алехандро повторил для парня как магическое заклинание — не хотелось привезти маршалу его первенца убитым, но еще хуже увидеть жене своего брата «холодным». Да, и отец и дочь будут гордиться этим, что не удивительно — для парагвайца умереть за страну в бою великая честь, недаром все время кричат «патриа о муэрте». Но лучше, чтобы враг умирал за свою родину. Да и парня не отправил на абордаж «Байи» по этим же соображениям — лучше уж сам приглядит за ним, как прошлый раз, при подрыве и взятии «Амазонаса». И сейчас раскладывая заряженное оружие в пределах досягаемости рук, он подумал, что наступил решающий момент — один броненосец можно «затрофеитб», как и монитор, и если Аневито Лопесу удастся захватить на Уругвае еще пару казематных броненосцев, то войне наступит конец, как бы не захотел воевать дальше император Педру. И все дело как раз в этих бронированных кораблях — полдесятка броненосцев, пусть даже таких небольших, означают одно — «унитаристы» в Буэнос-Айресе запросят мира, ведь после установления блокады в Ла-Плате их «песенка спета». С суши армия Лопеса и Уркиса, с моря флот — в тисках осады без поставки припасов город с многочисленным населением сражаться не сможет — через пару недель банально наступит голод. А это для политиканов конец — их собственное население разорвет в клочья. К тому же все прекрасно понимают, что очередная гражданская война достала до печенок, к тому же со стороны хунты совершено предательство, а таковым является желание воевать на стороне Бразилии.

— Победа, нужна победа, но не любой ценой, — пробормотал Алехандро, поглядывая на палубу и надстройки броненосца. В том что «коммандос» уже полностью «зачистили» их сомнений не было, все действия были отработаны до автоматизма на макете корабля, его примерные контуры были выложены из земли и бревен с досками, причем засекалось время по секундомеру. Да и на стоящем в кабельтове мониторе «Байи», что заказан был Лопесом два года тому назад как «Минерва», тоже стояла тишина — там действовали, судя по всему, также спокойно. Да и само время для ночного нападения было выбрано с умыслом — когда человеку больше всего спать хочется.

— Оп-па на — началось веселье. Вот стоит только подумать…

Громыхнул взрыв, потом второй — на мониторе началась стрельба. И тут в небо взметнулась алая ракета, и Алехандро живо повернулся к Эмилиано, срывающимся голосом бросил: