Элоиза Джеймс - Герцогиня-дурнушка
– Они мне нравились.
– Так нравились, что ты не хотел, чтобы я их надевала! – Слова эти сорвались с губ против ее воли.
– Это была просто эротическая игра, – сказал Джеймс, пожав плечами.
– Подобные игры не вполне пристойны, – холодно заметила Тео. И они слишком уж сильно напоминали ей о том ужасном дне. С тех пор она носила белье только из простого гладкого полотна.
Его рука дернулась, и Тео, прищурившись, предупредила:
– Не вздумай снова сдернуть с меня одеяло, не то двину тебя коленом в самое уязвимое место.
Но было что-то в его лице… Джеймс выглядел так, словно сочувствовал ей. Или это была жалость? Тео судорожно сглотнула. Жалость – это уже слишком! Даже для такого ужасного дня…
– Джеймс, не мог бы ты покинуть ванную комнату? Ну если не из обычной вежливости, то просто потому, что когда-то меня уважал… Пожалуйста…
Он молчал, и его глаза были прикрыты. Но он не покинул Тео. Уселся на скамейку для служанки и заявил:
– Нет.
– Тогда уйду я, – сказала Тео, повернувшись. – Спасибо, что накачал воды для моей ванны.
Джеймс вскочил на ноги и ухватил ее за руку, прежде чем она успела сделать еще один шаг.
– Что ты делаешь?! – воскликнула Тео. Внезапно их взгляды встретились. – Ты… ты когда-нибудь насиловал женщин, Джеймс? Нет? – Несмотря на все старания сдержаться, слезы снова подступили к ее глазам.
Низкий рык вырвался из его груди.
– Как ты можешь говорить такое мне?!
– Потому что ты пират. Потому что ты… ты… – Она осеклась, снова взглянув ему в глаза. Там был не столько гнев, сколько боль.
– Ты боишься, что я сделаю это с тобой? – проговорил он с обидой в голосе.
Тео опять судорожно сглотнула.
– Конечно, нет, – ответила она, но ей не удалось сказать это достаточно убедительно.
Тут глаза Джеймса сверкнули, и он произнес:
– Я никогда не насиловал женщин! – И почему-то этот раскатистый рык напомнил Тео об изумительной красоте его прежнего голоса.
– Но ты убивал людей, – заявила она и тут же прикусила губу.
– Только в случае необходимости. И я никогда не убивал невинных. Под моей командой «Мак II» атаковал только пиратские суда, плававшие под черным флагом с изображением черепа с перекрещенными костями. Так же поступал и «Летучий мак», с тех пор как мы с Гриффином объединили наши силы.
– И никого не бросали за борт?
Джеймс решительно покачал головой:
– Конечно, нет.
Хотя он так сильно изменился – все его тело стало другим, и голос пропал, и лицо его возмужало, – глаза оставались прежними. Ясными и честными.
Честными?
Новая волна усталости накатила на Тео. Нет, Джеймс не был честным. Он обманом женился на ней, и он лгал, произнося брачные обеты перед Богом и людьми.
Тео повернулась на внезапно ослабевших ногах и плюхнулась на скамейку, с которой муж только что встал. Убедившись, что одеяло полностью закрывает ее, она сложила руки на коленях и тихо сказала:
– У нас ничего не выйдет. Никогда.
– Почему же? – произнес он спокойно.
– Я изменилась. Я уже не такая доверчивая и беспечная, как раньше. Со мной нелегко. Я предпочитаю, чтобы меня уважали в собственном доме. Джеймс, давай будем честными друг перед другом, хорошо? Я любила тебя когда-то. И я верю, что ты любил меня, хотя и недостаточно сильно, потому что не смог воспротивиться своему отцу. Но до того как твой отец… ускорил дело, я понятия не имела, что любила тебя. – Воспоминание об их близости всплыло в памяти, и Тео невольно вздрогнула.
– И что же? – спросил Джеймс.
– Так вот, оглядываясь назад, я вижу, что в наших взаимоотношениях имелись некоторые беспокоящие аспекты, в особенности в наших супружеских отношениях. Я была очень зла на тебя, но это прошло несколько лет назад.
– Пока я снова не разозлил тебя, появившись в Палате лордов?
Тео вздохнула и уставилась в пол.
– Я не использую это как оправдание, но поверь, мне было очень трудно жить с репутацией женщины настолько безобразной, что ее мужу невыносимо было находиться с ней в одной стране. Наверное, поэтому я в результате и стала чрезмерно чувствительна к малейшим проявлениям неуважения или пренебрежения.
– Ты не открыла правду о причине моего отъезда, потому что правдивое объяснение затронуло бы моего отца с его финансовыми махинациями, – медленно проговорил Джеймс, присев на край керамической ванны.
Тео не ответила, и он продолжил:
– Неужели все и в самом деле подумали, что я бежал из Англии, потому что считал тебя безобразной? – Он выглядел изумленным, что было очень приятно. Наряду с ее матерью Джеймс всегда был преданным сторонником Тео.
– У меня ушло несколько лет на то, чтобы перестать обращать на это внимание, – сказала Тео. – Но как только поместье стало доходным, я отправилась в Париж. А когда в прошлом году вернулась в Лондон, надела накидку из лебяжьего пуха на бал у Сесила.
Джеймс даже не улыбнулся.
– Я имела успех, – продолжала Тео, прислонившись спиной к стене.
– Ты великолепна – что бы ни надела, – решительно заявил Джеймс, и его глаза не светились сочувствием, что было вполне объяснимо: он всегда считал ее прекрасной, так что не было смысла радоваться ее триумфу в качестве лебедя.
– Когда ты так неожиданно появился в Палате лордов, это, должно быть, ранило мои сверх меры уязвимые чувства, и я разозлилась. Да, признаю, ты пытался сообщить о себе в то утро. Но я-то понятия не имела о том, что ты жив, пока ты не назвал себя перед собранием пэров. И тем самым ты как бы подтвердил тот факт, что не мог жить с такой безобразной женщиной. Однако я больше не сержусь и на это тоже, – добавила Тео, стараясь говорить веселым голосом, но ей это не удавалось.
– Какая нелепость… – пробормотал Джеймс, и лицо его абсолютно ничего не выражало.
– Я перееду во Францию, – внезапно заявила Тео. – Или куда угодно, Джеймс, только, пожалуйста, позволь мне остаться такой, какая я сейчас. Я не могу притворяться, что девочка, на которой ты когда-то женился, может вернуться. И я не могу – не смогла бы! – делить с тобой постель. – Вопреки ее воле нотки легкого раздражения снова проскользнули в ее голосе.
Плечи Джеймса напряглись, и спустя несколько секунд он сказал:
– Потому что презираешь меня за мой отъезд? Или потому что я так изменился?
– Я сама сказала тебе, чтобы ты уехал. Поверишь мне или нет, но я давно уже признала свою вину за это свое поспешное заявление.
– Я не имел намерения неуважительно отнестись к тебе в Палате лордов.
– Я тебе верю, – кивнула Тео, вновь обретая уверенность в себе. – Поэтому я думаю… Надеюсь, что мы можем быть честными друг с другом как близкие друзья, которыми мы были когда-то. И из уважения к нашей прежней взаимной привязанности.
Джеймс что-то проворчал себе под нос.
– Что ты сказал?…
– Это была любовь, а не привязанность.
– Да, конечно, – тут же согласилась Тео. – Я пришла к мысли, что наш брак напоминал отношения Ромео и Джульетты по своей краткой интенсивности. Думаю, это хорошо, что нам не пришлось пройти испытание жизнью. Наша любовь была слишком пылкой и страстной, подобной летнему урагану, который быстро стихает.
– Я с тобой не согласен. Думаю, мы могли бы уже сейчас иметь детей, – с невозмутимым видом возразил Джеймс. – Тогда бы мы еще сильнее полюбили друг друга. И я бы со временем признался, почему женился на тебе, а ты бы меня простила, потому что именно так поступают любящие люди. – В глазах его вспыхнуло что-то неистовое и жаркое, отчего по всему телу Тео пробежала дрожь.
– Могло быть и так, – сказала она. – Но сейчас мы не должны делать вид, что эти чувства могут пробудиться. Подобное невозможно даже представить. Я в самом деле уверена, что нам дадут развод, хотя это делается чрезвычайно редко. Только в исключительных случаях.
– А наш случай исключителен, потому что я был пиратом?
– Да. Пусть даже ты никогда никого не отправлял за борт.
– И не насиловал женщин, – добавил Джеймс.
– Даже в этом случае. Видишь ли, достаточно того, что люди думают, будто ты это делал.
«Было бы лучше, если бы он, как когда-то бывало, вышел из себя и закричал», – внезапно подумала Тео. Теперь же сам воздух вокруг его головы, казалось, искрился от переживаний, а Джеймс не повысил голос ни на йоту.
– Ты хочешь выставить меня насильником и убийцей – лишь бы наш брак расторгли. – Он был все так же невозмутим.
– Нет! – почти выкрикнула она.
Джеймс ничего не ответил.
– Конечно, я не хочу, чтобы кто-либо думал, что ты… что ты все это делал. И я почувствовала огромное облегчение, узнав, что это не так. Я просто думаю, что раз ты… ну, выглядишь совсем иначе, чем раньше… Ох, ты такой огромный! И у тебя татуировка. А твой голос… – Тео сделала какой-то неопределенный жест рукой. – В общем, мы не подходим друг другу.
– Почему?
Тео едва не рассмеялась.
– Готова держать пари, что я самая организованная женщина во всем Лондоне. Именно так я управляла поместьем и создала производство тканей и керамики. Я составляю списки… Более того, я составляю списки внутри списков. Жизнь становится намного приятнее, когда все находится на своем месте.
