Смутные дни (СИ) - Волков Тим

Девушка вдруг осеклась, нагнулась… и вытащила из осоки мокрые скаутские ботинки!

— Анюткины боты… А вон там…

Что-то зеленело на лужайке, совсем рядом, в трех шагах…

— Стойте, Иван Палыч! Туда нельзя — трясина! Палкой надо…

Палкой доктор и подцепил. Шляпа! Со скаутской желтой лилией и ландышами…

— Анютина шляпа! Это она ландыши прицепила. А вон тина взбаламучена! Иван Палыч! Неужели…

На глаза девушки навернулись слезы.

— Давай-ка в лесочке еще посмотрим, — не давая Маше раскиснуть, предложил доктор. — Ты — слева, я справа…

— Ага…

Неужели, Анюта утонула? Сгинула, пропала в трясине. А все на то и указывает! Господи… Анютка, Анютка… Вот тебе и разведчица… Вот тебе и шпионка! Да как же так…

Сзади вдруг затрещали кусты. Доктор обернулся — медведь? Да нет, все спокойно… А если Анюта спаслась, добралась до островка? Та-ак… а это что? Явно следы… У самой трясины! Хотя…

— Иван Палыч… — тихо позвали сзади. — Повернись… Только громко не говори!

Та-ак… это еще кто? Леший?

Доктор медленно повернулся:

— Господи! Петр Николаевич! Господин штабс-капитан…

Петр Николаевич Лаврентьев, бывший становой пристав, с марта скрывающийся где-то в здешних местах вместе с урядником Прохором Деньковым! Одет по-крестьянски — косоворотка, овчинный жилет. Бородой зарос! Но, узнать все же можно.

— Тсс! Иван Палыч, жди здесь. Сейчас девчоночку тебе приведем. Насилу успели из трясины вытянуть!

— Девчонка? Анюта? Что же она в трясину-то…

— Да, она и есть, — беглый пристав поиграл желваками. — Игра, говорит, военная. Маршрут нарисован! Я бы тому, кто его рисовал, голову бы свернул своими руками. Азимут по болоту точнехонько на старый дуб выведен. На верную смерть послали девчонку!

Глава 19

Понимая, что вмешивать в это дело других детей ни в коем случае нельзя — расскажут или ненароком проболтаются Рябинину, — Иван Павлович обратился к своей спутнице:

— Маша, ты иди обратно к мотоциклу. Помнишь где он стоял?

— Помню.

— Вот там и жди меня. И никуда не уходи. Поняла?

— Поняла.

Девочка убежала. И весьма вовремя. Лавреньтев вернулся скоро. Вместе с ним — Анюта Пронина, вся в грязи, но с удивительно спокойным лицом, будто и не случилось ничего. Однако, увидев доктора, девочка все же смутилась.

— Иван Павлович! Ошиблась я! Простите меня. Не догадалась, думала и в самом деле игра. Увлеклась этими скаутами, хотела награду получить…

— Анна, не кори себя, — успокоил ее доктор. — Главное, что живая.

— Спасибо господину Лаврентьеву, — кивнула девочка, глянув на бывшего пристава.

Тот, обросший, с бородой, в драном армяке, больше походил сейчас на бандита, чем на представителя власти.

— Если бы рядом нас не было, то считай все, пропала бы… — Ответил тот. — Я в лесу был, услышал крик — вытащил. Девчонка крепкая, не раскисла. Молодец!

— Испугалась? — спросил доктор.

— Не испугалась я, Иван Палыч! Только мокро и холодно было. А господин Лаврентьев — как богатырь, за руку схватил, вытащил! Одним рывком!

Рябинин…

Иван Павлович невольно сжал кулаки. Ирод, настоящий ирод! Ребенка на верную погибель отправить…

— Аня, расскажи как все произошло, — попросил Иван Павлович.

Анюта, шмыгнув носом, начала.

— Я за Степаном Григорьичем следила. Он последнее время какой-то нервный стал. Все хдил, ходил… Я поняла, что дело не чисто. Вчера после обеда он ушел куда-то. А я решила в его палатку заглянуть. Там и бумаги эти нашла.

— Какие бумаги?

— На фальшивый госпиталь № 27! Там прошения, письма в органы — за помощью, за деньгами. Всё фальшивое, подписи кривые, печати размытые.

— А с чего решила, что фальшивые?

— Так он их несколько штук делал, подчерк вырабатывал. У него даже отдельный листик был — он там тренировался подпись делать, и с большой закорючкой, и с маленькой, и без нее — словно бы выбирал какой лучше подписать документ. Одни зачеркнутые, другие напротив выведены несколько раз — ну точно выбирал. Я хотела подсмотреть ближе, но он вошёл неожиданно. Спросил что я тут делаю, я соврала, что перепутала палатки. Но, кажется, он не поверил… Поэтому видимо и отправил сюда… это я только сейчас поняла…

Аня опустила взгляд, печально вздохнула.

— А потом? Что потом было?

— Утром он сбор объявил, новую игру начал. Сказал, чтоб стать скаутом, надо особую метку найти. Еще сказал, что право первой найти метку дается мне, мол, за лучшие результаты. Я так обрадовалась! Ну дуреха! Он дал мне карту, особую, с азимутом. Я пошла, так рада была. А карта в болото завела! У дуба трясина, я ступила — и провалилась. Кричала, но никто не слышал. Потом господин Лаврентьев пришёл, вытащил.

И вновь обожгла ярость. Иван Павлович готов был разорвать этого Рябинина — окажись он тут. Но эмоции лучше успокоить. Сейчас надо грамотного этого гада прижать к ногтю.

— Значит, говоришь, поддельные документы и прошения на госпиталь? — задумчиво переспросил доктор.

— Они самые. Я даже одно успела забрать.

— Как это? — удивленно глянул на девочку Иван Павлович.

— Ну я же говорю, что их там много вариантов было, с разными подчерками, подписями — тренировался он. Я одно и стащила. Вот.

Она достала из кармана сложенную в несколько раз бумажку, протянула доктору.

— Оно правда немного намочилось и замаралось… — извиняющимся тоном сказала девочка.

— Аня, да ты просто молодец! — обрадовался доктор, аккуратно разворачивая документ.

Его Превосходительству Господину Председателю

Российского Общества Красного Креста

От Управы Детского Госпиталя № 27

в г. Зареченск

ПРОШЕНИЕ

Имею честь покорнейше донести, что Детский Госпиталь № 27, перенесенный в округе города Зареченск в связи с военными событиями дальше от линии фронта, вверенный моему попечению, в настоящее время испытывает крайнюю нужду в средствах, необходимых для поддержания надлежащего содержания малолетних больных.

Суровая зима, затруднения в доставке продовольствия и медикаментов, а равно и недостаток в надлежащем отоплении создают опасность для здоровья и жизни воспитанников. При настоящем положении дел средства, отпускаемые из казны, оказываются недостаточными.

Ввиду изложенного, покорнейше прошу Российское Общество Красного Креста оказать Госпиталю благотворительную помощь в размере десяти тысяч (10 000) рублей, кои предполагается израсходовать на приобретение топлива, белья, питания и необходимых лекарств.

Оказываемая Вами поддержка будет служить залогом спасения многих детских жизней и навсегда сохранится в благодарной памяти больных и всего персонала. Дети будут молиться за процветание Красного Креста и за ваше личное здоровье и никогда не забудут добро вашего сердца!

С глубочайшим уважением и надеждой пребываю,

Заведующий Госпиталем № 27

Рябинин С. Г.

г. Зареченск

апрель 1917 г.

И подпись. Правда какая-то неуверенная, кривая — было видно, что Рябинин ставил ее впервые и руку еще не набил, поэтому и забраковал этот документ.

«Это же улика! Самая настоящая, за которую Рябинина можно посадить на долгий срок! Все, попался, гад! Допрыгался, интелегент!»

— Анюта, ты просто умница! — повторил доктор, пряча документ во внутренний карман куртки. — Ты справилась со своим заданием. Этой бумагой мы Рябинина к стенке прижмем.

Девочка расправила плечи, улыбнулась.

— Ее куда же, обратно в лагерь что ли? — спросил Лаврентьев.

— Нет, — покачал головой Иван Павлович. — Обратно ни в коем случае нельзя, ни в лагерь, ни домой. Если Рябинин узнает, что она… в общем, что с ней все в порядке, то опять сделает то же самое. Правда на этот раз может и никуда не отправлять, ни на какие болота. А, например… — он не договорил, вовремя опомнился. — В общем, Аня, тебе нужно переждать некоторое время в безопасном месте. Чтобы Рябинин думал, что его план удался.