Я – Товарищ Сталин 6 (СИ) - Цуцаев Андрей

— Хорошо, Дино, — сказал он наконец. — Мы подождём. Но я хочу, чтобы ты лично следил за этим. Держи связь с немцами. Я хочу регулярные отчёты о их действиях в Испании. Если они обманут нас, если Советы не отвлекутся, ты ответишь за это. И не только ты — Грациани, Париани, все вы.

Гранди кивнул, его лицо осталось спокойным, но в глазах мелькнула тень тревоги. Он знал, что Муссолини не терпит неудач, особенно от тех, кому доверяет. Но он был уверен в информации от немцев. Гитлер, как и Муссолини, стремился к расширению влияния, и Испания была для него приоритетом. Если Советы увязнут там, Абиссиния станет лёгкой добычей.

— Я займусь этим, сеньор, — ответил Гранди. — Я установлю прямую связь с Берлином, буду следить за каждым шагом немцев. Мы также можем использовать это время для дипломатической игры. Лига Наций давит на нас, угрожает санкциями, но мы можем затянуть переговоры, отвлечь их внимание. Мы можем представить поражение в ущелье как временную неудачу, манёвр, чтобы заманить врага. Народ поверит, если мы правильно подадим это.

Муссолини усмехнулся, впервые за вечер. Дипломатия и пропаганда были сильными сторонами Гранди. Он знал, как манипулировать общественным мнением, как убедить мир в том, что Италия не побеждена. Это было то, что нужно Муссолини — время и вера народа.

— Действуй, — сказал он, его голос стал чуть мягче. — Но помни: Абиссиния будет нашей. Я не потерплю другого исхода. Я обещал народу империю, и я сдержу это обещание, чего бы мне это ни стоило.

Гранди кивнул и сделал шаг назад, но Муссолини остановил его, подняв руку.

— Ещё одно, — сказал он, его голос стал жёстче, почти угрожающим. — Я хочу, чтобы ты связался с Грациани. Передай ему мой приказ: отменить контратаку. Он должен укрепить Асмэру и ждать подкрепления. Никаких самостоятельных действий. Если он ослушается, если я услышу хоть слово о новом наступлении без моего приказа, я отправлю его под трибунал. И не только его — всех, кто посмеет нарушить мои указания.

— Будет исполнено, сеньор, — ответил Гранди. Он знал, что Муссолини не шутит, и Грациани, чья репутация уже пошатнулась, не сможет позволить себе ещё одну ошибку.

Муссолини вернулся к окну, его взгляд был прикован к площади, где толпа продолжала скандировать его имя. Их голоса теперь казались ему вызовом, напоминанием о том, что он должен оправдать их веру. Он сжал кулаки, представляя, как его армия возвращается в Абиссинию, сметая всё на своём пути. Поражение в ущелье оставило горький привкус, но он не собирался сдаваться. Он видел себя на балконе, провозглашающим победу, видел заголовки газет, воспевающих его триумф. Он повернулся к Гранди.

— Я даю тебе три месяца, Дино. К началу осени я хочу видеть новую армию, готовую к наступлению. Я хочу доказательства, что Советы ослабили поддержку Абиссинии. Я хочу отчёты, планы, цифры — всё, что гарантирует, что мы не повторим этот позор. Если этого не будет, Дино, ты знаешь, что будет.

Гранди кивнул, понимая, что его карьера, как и карьера Грациани, висит на волоске. Он собрал документы, аккуратно сложив их в папку, но Муссолини снова остановил его, подняв руку.

— И ещё, — сказал он почти шёпотом. — Я хочу, чтобы ты подготовил пропагандистскую кампанию. Народ должен верить, что мы не проиграли, что это лишь временная неудача. Мы должны держать их дух высоким, пока не вернёмся в Абиссинию. Я хочу видеть заголовки в газетах, слышать речи по радио, видеть плакаты, которые напомнят каждому итальянцу, что мы — нация победителей.

— Будет сделано, сеньор, — ответил Гранди. — Я начну работать над этим немедленно. Мы сделаем так, что народ будет гордиться вами, даже в этот трудный час.

Гранди направился к двери, но остановился, обернувшись. Он знал, что Муссолини нуждается в последнем слове, в подтверждении, что его доверие не напрасно. Он посмотрел на Муссолини, его глаза были полны решимости.

— Сеньор, — сказал он тихо. — Мы вернём Абиссинию. Это не конец, а лишь начало. Ваша империя будет построена, и я сделаю всё, чтобы это произошло.

Муссолини кивнул, его взгляд смягчился, но лишь на мгновение. Он вернулся к карте, его пальцы снова скользили по контурам Абиссинии. Гранди вышел из кабинета, закрыв за собой дверь. Тишина снова окутала комнату. Муссолини подошёл к столу и взял телеграмму Грациани. Он перечитал её, каждое слово разжигало в нём новый огонь. Он сжал телеграмму и бросил её в корзину. Его взгляд снова упал на карту, где красные стрелки всё ещё указывали на Аддис-Абебу. Он знал, что эти стрелки снова оживут, и он приведёт свою армию к победе.

Ночь опустилась на Рим, но свет в кабинете Муссолини горел до утра. Он перебирал документы от Гранди, обдумывая новый план. Ждать было тяжело, но он знал, что терпение может принести триумф. Абиссиния будет его, даже если для этого придётся пролить ещё больше крови. Его пальцы скользили по контурам Африканского Рога, и в его глазах горела решимость. Эта война станет его величайшим испытанием, и он был готов к нему.

Тусклый свет лампы с зелёным абажуром отбрасывал длинные тени на стены кабинета Павла Судоплатова, начальника Иностранного отдела ОГПУ. Массивный дубовый стол был завален стопками бумаг, шифровками и папками с грифом «секретно».

Дверь скрипнула, и вошёл курьер. Он молча положил на стол запечатанный конверт с красной сургучной печатью и надписью «Срочно. Из Европы». Судоплатов кивнул, не отрывая взгляда от бумаг. Курьер исчез так же бесшумно, как появился. Конверт лежал на столе. Судоплатов взял его, сломал печать и извлёк тонкий листок с напечатанным текстом. Это была шифрованная телеграмма от агента, внедрённого в сердце Европы. Текст был кратким: «Немцы готовят активизацию в Испании. Полная поддержка мятежникам. Авиация, танки, тысячи солдат. Уже скоро. Финансирование подтверждено».

Судоплатов отложил листок, его пальцы замерли на столе. Он чувствовал, как кровь стучит в висках. Германия готовилась к новому шагу. С немцами, вступающими в игру всерьёз, ставки возрастали.

Он встал и подошёл к окну. Москва спала под серым небом, лишь редкие фонари отбрасывали жёлтые пятна на мостовую. Вдалеке высились башни Кремля, напоминая о том, кто ждёт его доклада. Вождь не терпел промедлений, а ошибки в разведке карались безжалостно. Судоплатов перечитал телеграмму. Каждое слово подтверждало его худшие опасения. Немцы не просто посылали оружие — они отправляли эскадрильи, танки, солдат. Это была не помощь, а вторжение под чужим флагом.

Он закурил, дым от папиросы «Герцеговина Флор» заклубился в воздухе, смешиваясь с запахом чернил. В голове вихрились мысли. Если республиканцы падут, фашистский блок станет сильнее, а Советский Союз окажется в кольце врагов. Абиссиния, где советские советники помогли нанести итальянцам сокрушительный удар, уже оттягивала ресурсы. Два фронта — это роскошь, которую СССР не мог себе позволить.

Он должен был действовать быстро, но осторожно. Доклад наверх — к самому вождю — был неизбежен. Но сначала нужно было понять, что делать. Он встал, прошёлся по кабинету. Шаги гулко отдавались в тишине. Он остановился у карты, его пальцы скользили по контурам Испании. Барселона, Мадрид, Андалусия — все эти города теперь были полем битвы. Он знал, что СССР уже отправил сотни танков и самолётов, но этого было мало. Судоплатов вернулся к столу, взял чистый лист и начал писать доклад. Каждое слово выбиралось с осторожностью: слишком много энтузиазма — и его обвинят в авантюризме, слишком много осторожности — и сочтут трусом. Он писал о необходимости усилить поддержку Испании, о саботаже в Германии, о наблюдении за итальянцами в Абиссинии.

Ночь тянулась медленно. Свет лампы отбрасывал тени на карту, где красные и чёрные стрелки сплетались в смертельной игре. Он знал, что должен действовать быстро, но каждый шаг был как ход по минному полю. Один неверный — и всё рухнет.

Он закурил ещё одну папиросу, дым заклубился в воздухе. В голове крутились планы: вербовка новых агентов, диверсии на немецких заводах, усиление поставок в Испанию.