Я – Товарищ Сталин 6 (СИ) - Цуцаев Андрей

Муссолини швырнул телеграмму на стол, бумага смялась под его кулаком. Его лицо, обычно излучавшее властную уверенность, исказилось от ярости, вены на висках вздулись, глаза горели гневом. Он шагал по кабинету, шаги гулко отдавались на мраморном полу, эхом разносясь по высоким потолкам. Остановившись у карты, он ткнул пальцем в точку, где его армия попала в засаду. Ущелье, окружённое холмами, стало могилой для тысяч солдат. Он видел пыльные дороги Абиссинии, слышал рёв советских самолётов, чувствовал запах горелого металла от подбитых танков. Всё это было слишком неожиданно. Он рассчитывал на молниеносную победу, на триумф, который заставит мир признать Италию великой империей. Вместо этого он получил унижение, угрожавшее его репутации и мечте.

— Поражение! — прорычал он, его голос дрожал от гнева. — Как Грациани мог допустить это? Как Кальтаджироне и Париани провалили всё, что я им доверил? Я дал им армию, авиацию, танки, а они подарили мне позор!

Он повернулся к окну, за которым простиралась площадь Венеции. Толпы сторонников, собравшиеся внизу, скандировали его имя, их голоса доносились приглушённо, словно насмешка. Обычно эти крики вдохновляли его, наполняли силой, но сегодня они звучали как вызов, который он не мог игнорировать. Абиссиния должна была стать жемчужиной его империи, символом мощи, затмевающим все сомнения в его правлении. Теперь же она превратилась в болото, поглощающее его армию, ресурсы и надежды.

Дверь кабинета скрипнула, и вошёл Дино Гранди, один из старейших и наиболее доверенных советников Муссолини. В свои шестьдесят лет он был старше своего лидера, его виски покрывала седина, а лицо, изборождённое морщинами, выдавало годы, проведённые в дипломатических играх и политических интригах. Гранди, одетый в строгий тёмный костюм, держал в руках кожаную папку с грифом «секретно». Его осанка сохраняла достоинство, а внимательные, проницательные глаза внимательно следили за Муссолини. Он был одним из немногих, кто мог говорить с ним прямо, не боясь гнева, хотя и знал, что сегодня это будет испытанием.

— Дино, — резко бросил Муссолини, скрестив руки на груди и повернувшись к вошедшему. — Надеюсь, ты принёс что-то, кроме новых плохих новостей. Я сыт по горло провалами.

Гранди спокойно закрыл дверь, его движения были размеренными. Он подошёл к столу, положил папку перед Муссолини и посмотрел ему в глаза. В его взгляде не было страха, только холодная решимость.

— Сеньор, — начал он, — я получил срочное сообщение от Грациани. Он предлагает немедленную контратаку, чтобы восстановить позиции и отбить захваченную технику.

Муссолини выхватил телеграмму из папки, его пальцы дрожали от гнева. Он пробежал глазами текст. Грациани писал, что остатки армии — около пяти тысяч человек — перегруппировываются в двадцати километрах от ущелья. Он настаивал на атаке, утверждая, что абиссинцы ослаблены и не ожидают удара. Муссолини стиснул зубы, его лицо побагровело, вены на шее напряглись.

— Контратака? — рявкнул он, швырнув телеграмму обратно на стол. — После такого разгрома? Он потерял половину армии, всю авиацию, танки, а теперь хочет бросить остатки в новое побоище? Это не храбрость, Дино, это безумие! Безрассудство, которое погубит нас всех!

Гранди кивнул, его лицо осталось невозмутимым, словно он ожидал этой вспышки. Он привык к гневу Муссолини и знал, как направить его энергию в нужное русло. Он сделал шаг ближе к столу, его пальцы коснулись папки, но он не спешил её открывать.

— Я согласен, сеньор, — сказал он. — Контратака сейчас только ухудшит положение. Абиссинцы и их советские союзники ждут этого. Они заманили нас в ловушку раз, заманили бы и снова. Мы не можем позволить себе ещё одно поражение. Оно подорвёт не только нашу армию, но и веру народа в вас.

Муссолини сжал кулаки, его взгляд метался между картой и Гранди. Он ненавидел признавать слабость, но слова советника отражали его собственные мысли, которые он пытался заглушить гневом. Он подошёл к окну, его шаги были тяжёлыми, словно каждый из них нёс вес его разочарования. Толпа внизу продолжала скандировать, их голоса звучали всё громче, но для Муссолини они были лишь фоном, напоминанием о том, что он не может позволить себе слабость.

— Тогда что ты предлагаешь? — спросил он, повернувшись к Гранди. Его голос был холоден, но в нём чувствовалась тень отчаяния. — Сидеть и ждать, пока абиссинцы укрепят позиции? Пока Советы отправят ещё больше самолётов, миномётов, солдат? Я не могу стоять на месте, Дино. Народ ждёт победы, а я — триумфа! Я обещал им империю, а не позор!

Гранди выдержал его взгляд, его лицо оставалось спокойным. Он открыл папку и вытащил пачку документов на немецком языке, переведённых на итальянский. На первой странице стояла печать Третьего рейха, её чёрный орёл резко выделялся на белой бумаге. Муссолини прищурился, его гнев уступил место любопытству, хотя он всё ещё кипел.

— Это от наших друзей в Берлине, — начал Гранди, указывая на документы. — Немцы сообщают, что скоро начнут активные действия в Испании. Они планируют поддержать Франко в его борьбе против республиканцев. Это отвлечёт внимание Советов. Москва уже перебрасывает ресурсы и военных в Испанию, чтобы поддержать республиканцев. Их поддержка Абиссинии скоро ослабнет.

Муссолини взял документы, его пальцы медленно перебирали страницы. Он остановился на карте Испании, где красным карандашом были отмечены предполагаемые зоны немецкого вмешательства — Мадрид, Барселона, Андалусия. Его брови нахмурились, но в глазах загорелась искра расчёта. Он знал, что советская помощь была ключевым фактором в поражении его армии. Без И-16, без советских миномётчиков и снайперов абиссинцы не смогли бы организовать такую засаду. Если Советы действительно отвлекутся на Испанию, это изменит расклад сил.

— Продолжай, — сказал он.

Гранди кивнул.

— Без советской поддержки абиссинцы станут уязвимы, — продолжил он, указывая на карту Испании. — Если Москва увязнет в Испании, у них не хватит сил поддерживать Абиссинию. Их ресурсы ограничены, сеньор. Они не могут вести войну на два фронта. Мы можем использовать это время для подготовки. У нас есть резервы в Ливии и Сомали. Мы можем перебросить туда дополнительные дивизии, восстановить авиацию, закупить новые самолёты. Через несколько месяцев у нас будет новая армия, готовая к наступлению, которое сотрёт позор этого поражения.

Муссолини молчал, его пальцы замерли на карте Испании. Он обдумывал слова Гранди, его гнев медленно уступал место холодному расчёту. Он ненавидел ждать, ненавидел отступать, но идея о том, что Советы могут ослабить свою поддержку Абиссинии, давала надежду. Он видел новую армию, марширующую по пыльным дорогам Абиссинии, видел Аддис-Абебу, падающую к его ногам. Но сомнения всё ещё терзали его.

— Сколько времени нам нужно ждать? — спросил он, его взгляд был прикован к карте Абиссинии. — И как я могу быть уверен, что немцы не обманут нас? Гитлер — хитрый лис, Дино. Он может использовать нас для своих целей.

Гранди кивнул, понимая опасения Муссолини. Он знал, что доверие к немцам было хрупким, но разведданные, полученные из Берлина, внушали уверенность.

— Немцы говорят, что их операция в Испании начнётся в ближайшие месяцы, — ответил он. — К концу лета советская поддержка Абиссинии сократится. Мы можем использовать это время для укрепления позиций. У нас есть резервы в Ливии — три дивизии, готовые к переброске. В Сомали мы можем собрать ещё две. Мы можем закупить новые самолёты у немцев или французов, восстановить нашу авиацию. Но главное — избежать новых ошибок. Поражение в ущелье показало, что поспешность губительна. Мы должны ударить, когда будем готовы, а не когда нас вынуждают.

Муссолини кивнул, его пальцы скользили по контурам Африканского Рога на карте. Он ненавидел ждать, но слова Гранди имели смысл. Ещё одно поражение подорвёт его авторитет внутри страны и на международной арене. Лига Наций уже угрожала санкциями, и он знал, что каждый неверный шаг будет использован против него. Он повернулся к Гранди, его глаза сузились.