Шайтан Иван 7 (СИ) - Тен Эдуард

Государь обернулся, и Бенкендорф, встречая его взгляд, мягко добавил:

— Позвольте его императорскому высочеству проявить себя. Пришло время для первого ответственного испытания. Ваше величество, вы не можете всю жизнь опекать цесаревича. — Вы правы, Александр Христофорович. К слову, что за идея возникла у Великой княгини Марии?

— Она горит желанием учредить женское училище. Набирать туда девочек с десяти лет, без учёта сословий, разумеется, на полном казённом обеспечении.

— И на какие средства она планирует содержать это училище? — проявил интерес император.

— Часть готов покрыть цесаревич, остальное рассчитывает собрать с помощью благотворителей. Надо сказать, желающих оказалось немало. Я нахожу это решение весьма разумным. Будущей императрице подобает ближе знакомиться с жизнью своих подданных. Я и сам намерен внести посильный вклад.

— Неужели? — удивился государь. — Что ж, видимо, и мне стоит присоединиться к этому прогрессивному начинанию Великой княгини. Помогите ей, Александр Христофорович, подыскать подходящее здание. Хороший почин нужно поддержать.

— Также Её Императорское Высочество намерена открыть при училище школу для подготовки медицинских сестёр и курсы для учителей начального обучения. — Деликатно дополнил Бенкендорф.

— Похвальное стремление. Посмотрим, как она справится с этой нелёгкой задачей.

Глава 28

— Добрый вечер, господин полковник. — К моему навесу, где я пытался отдохнуть, подошёл капитан, который был в свите генерала Воронцова.

— Капитан Лесников, помощник начальника штаба Сунженской линии. — Представился он.

— Присаживайтесь, капитан, — указал я на бурку.

— Благодарю, — он основательно уселся.

— Разговор похоже долгий, — с грустью подумал я, уставившись на капитана ожидающим взглядом.

— Господин полковник. Я направлен начальником штаба в Пятигорск для встречи с атаманом Кавказского войска и с вами. Встретить вас здесь — случайность, но счастливая. Позвольте ей воспользоваться.

Я устало вздохнул, оценивая взволнованного офицера.

— Послушайте, капитан. Вы, если не ошибаюсь, коллега подполковника Шувалова?

— Так точно, господин полковник.

— Тогда ближе к делу. Коротко — в чём суть?

Капитан выпрямился, собравшись с мыслями.

— Хорошо. Мы получили ваше донесение о готовящемся набеге. Данные моих источников это подтверждают. Пять новых станиц и два укрепления — они практически беззащитны. Строительство не завершено, гарнизоны малочисленны. А резервов для их усиления у нас нет.

Он сделал паузу, глядя на меня с предельной серьёзностью.

— Новый начальник Сунженской линии, генерал Головин, прибыл из Петербурга чуть более двух месяцев назад. Он не понимает, какая опасность нам грозит. На все наши доклады он отвечает обвинениями в паникёрстве и трусости. Если меры не принять, потерь среди мирного населения не избежать.

— Почему вы не обратитесь напрямую к командующему корпусом? — спросил я, уже догадываясь об ответе.

Капитан смущённо потупил взгляд.

— Господин полковник, обращаться через голову непосредственного начальства… не принято. Да и не положено.

— Капитан, — мои слова прозвучали жёстко и весомо, — если ваш рапорт начальником проигнорирован, вы, ставя его в известность, имеете полное право апеллировать выше. Или я ошибаюсь?

Он не выдержал моего взгляда, опустив глаза.

— Всё так, господин полковник, но обстоятельства… складываются таким образом…

— Вы боитесь испортить отношения с начальством, — отрезал я. — А подумали ли вы о тех, кто погибнет, пока вы оберегаете свою карьеру?

Моё замечание ранило его самолюбие. Щёки капитана покрылись румянцем.

— Именно чтобы не допустить гибели людей, начальник штаба и направил меня к вам! Да, мы не хотим ссоры с генералом. Нам служить под его командованием неизвестно сколько. И ваша попытка укорить меня в малодушии неуместна.

Он говорил горячо, с вызовом. Мы замолчали, и наступившая тишина стала полем битвы наших взглядов — моего уставшего и, пылающего обидой и решимостью, капитана.

— Ладно, проехали, — я отмахнулся, окончательно осознав двойственное положение начальника штаба и капитана. Говорить правильные слова легко, а вот сделать что-то, ломая устоявшуюся армейскую иерархию… «Я начальник — ты дурак» — этот принцип проявлялся здесь во всей своей силе и красоте.

— Итак, капитан, к чему сводится ваше предложение? Зачем вы искали встречи с атаманом и со мной?

Капитан, видя мою готовность слушать, заметно оживился.

— Господин полковник, учитывая выучку вашего батальона, мы надеялись просить атамана разрешить выдвинуть ваши две сотни для усиления станиц. Наиболее опасные участки могли бы прикрыть казачьи сотни. А мы со своей стороны готовы выделить сапёрную роту и роту линейного батальона. Больше ничего снять нельзя — остальные силы охраняют Грозную и левый фланг. Если оголим один участок, получим брешь в другом.

Он развёл руками, и в этом жесте читалась вся безысходность.

— Это хоть какая-то мера. Мы также попытаемся сформировать небольшой резерв из гарнизонных частей крепости — максимум две, неполных, роты пехоты и полуэскадрон драгун с казаками. Но вы сами понимаете, насколько это мизерно для всей линии.

Судя по всему, обида капитана прошла, уступив место деловой настойчивости и надежде на помощь.

— Паша! — окликнул я.

— Здесь, — отозвался он, появившись как из-под земли.

— Найди Веселова с Колодой. И карту пусть прихватят.

— Слушаюсь! — Его ответ прозвучал подчёркнуто по-уставному, чётко и холодно. Ясно давая понять присутствующему капитану, что здесь он — чужак.

Подошли сотники. Заметив постороннего офицера, доложились по всей форме устава.

— Карту взяли?

— Так, это… карта только моего участка, командир, — уточнился Ерёма.

— Сойдёт и такая, — сказал я, разворачивая на бурке потертый лист. — Показывайте, где эти станицы и укрепления.

Когда с картой разобрались и я изложил сотникам всю подноготную, они буквально засыпали капитана вопросами, выясняя каждую мелочь.

— Ну что, ваши предложения, господа сотники? — подытожил я.

Ерёма задумчиво почесал затылок, не отрывая глаз от карты.

— Да уж… А вы, господин капитан, как наши действия видите? — Веселов ловко вернул вопрос.

Капитан, видимо, был готов к этому.

— Мне представляется самым простым усилить оборону станиц вашими полусотнями, а укрепления — сапёрами и пехотной ротой.

— Не пойдёт так, господин капитан, — протянул задумчивый Ерёма.

— Точно говоришь, Ерёма, — тут же поддержал Фрол Веселова. — Дробить сотни — только себя ослабить. И манёвра лишимся. Сидеть в глухой обороне — не дело.

— А что же предлагаете вы, господин сотник? — оживился капитан.

Веселов вопросительно посмотрел на меня.

— Ну что, командир, будешь приказывать или самим думать?

— Действовать вам, Ерёма, вот и излагай свои мысли, стратег, — усмехнулся я.

— Понял. Тогда так. Вы, господин капитан, пехоту с сапёрами по станицам распределите для усиления. А мы с Фролом чуть вперёд выдвинемся. Встретим, как положено, и будем маневрировать. Где тонко — там и подлатаем. Если и прорвутся — не беда. Полковые казаки прикроют, у них защита крепкая. А мы уж на отходе их ещё разок встретим. Как план, командир?

Я перевёл взгляд на Фрола. Тот крякнул, прочистив горло.

— План ничего. В поле нам сподручнее. В круговую, если что, встанем. Вряд ли горцев больше двух, трёх сотен наскоком придёт. Только местность заранее осмотреть надо. Мы им сразу весь настрой собьём — глядеть потом будут не так весело. Одного прошу, командир: гранат побольше. Думаю, пригодятся. И рубежи для манёвра нам заранее определить, чтоб под удар своих не попасть.

— Молодцы, толково сообразили, — похвалил я сотников. — Всё почти как я и думал.

— А почему «почти», командир? Чего не так?

— Пятую сотню Юшкина, наверное, к вам подтяну.