Таких не берут в космонавты. Часть 1 (СИ) - Федин Андрей Анатольевич

С кроны ближайшей к нам берёзы посыпался снег, в воздухе закружилось снежное облако.

— Разве не смотрела? — спросил Алексей.

Лукина шумно вдохнула, словно намеревалась крикнуть.

Но тут же выдохнула, махнула на Черепанова рукой и заявила:

— Ой, всё…

— Слушайте, ребятки, — сказал я. — Как вы смотрите на то, что бы завтра немного прогуляться?

Черепанов и Лукина будто вдруг позабыли о своей перепалке, повернули ко мне лица.

— Куда… прогуляться? — спросила Иришка.

В глазах Алексея я прочёл тот же вопрос.

Развёл руками, сказал:

— Понятия не имею. Я в этом городе уже почти две недели. Но нигде ещё не был, кроме как у вас в гостях и в школе. Понимаю, что сейчас зима. Сам ненавижу прогулки по холоду. Но Кировозаводск большой город. Наверняка же тут есть где отдохнуть в выходные. Кафешки, к примеру. Или рестораны…

— Ты про кафе «Юность» говоришь? — поинтересовался Черепанов.

— Почему, про «Юность»? — спросила Иришка.

Две секунды она и Алексей смотрели друг другу в глаза, словно боролись взглядами.

— Лёша, почему ты вспомнил именно про «Юность»? — перефразировал я Иришкин вопрос.

Черепанов дёрнул плечами.

— Так… многие ребята из нашей школы туда по воскресеньям захаживают, — сказал он.

— Ты про свою Клубничкину говоришь? — спросила Иришка.

— Тюляев тоже там бывает, — сказал Алексей.

— Ладно, — произнёс я. — Давайте посетим «Юность». Проголосуем? Кто «за»?

Добавил:

— Я угощаю. В честь своего приезда.

Черепанов тут же поднял вверх правую руку.

Иришка повела плечом и будто бы неохотно обронила:

— В «Юность», так в «Юность». Какая разница…

Мы с Иришкой на полсотни метров отошли от дома Черепанова, когда моя двоюродная сестра спросила:

— Вот что он нашёл в этой Клубничкиной?

Она покачала головой.

— Вася, ведь в ней же нет ничего особенного, разве не так?

Я усмехнулся.

— Почему ты у меня спрашиваешь? Почему не спросила у него?

— У кого?

— У Черепанова.

Иришка взмахнула рукой.

— Причём здесь Черепанов? — спросила она. — Я тебе о Гене Тюляеве говорю.

Я усмехнулся и сказал:

— Тем более. Откуда я знаю? Сама у него поинтересуйся.

Субботний вечер я провёл в обществе семьи Лукиных. Сидел на диване в гостиной, поджав под себя ноги. Слушал, тихое бормотание телевизора. Вера Петровна разместилась рядом с телевизором в кресле, посматривала на экран, вязала спицами мужу серый жилет. Она то и дело поправляла на лице очки и будто бы подражала бормотанию телевизора: подсчитывала петли. Виктор Семёнович сидел за столом. Посматривал то на меня, то на копошившихся в аквариуме рыб. Покусывал загубник трубки. Иришка разместилась рядом со своим отцом. Опёрлась локтями о столешницу. Изредка зевала и потирала глаза.

Ещё в начале вечерних посиделок мы с Иришкиным отцом разговорились о перспективах развития автомобильной промышленности. Виктор Семёнович рассказал, что сейчас среди его коллег ходили слухи о скором начале строительства в СССР большого завода по производству легковых автомобилей. Поведал: поговаривали о том, что для этих целей поначалу даже хотели переоборудовать «наш» Кировозаводский тракторный завод, как это сделали с бывшим Запорожским комбайновым заводом. Но теперь, как слышал Иришкин отец, обсуждали именно строительство нового производства «в Минске или в Киеве».

— В Тольятти, — сказал я.

— Это… в бывшем Ставрополе, что ли? — переспросил Виктор Семёнович. — Откуда знаешь?

— Слышал. Он знающего человека. Он сказал, что Киев и Минск не подойдут для строительства завода по стратегическому расположению в случае войны. Он заверил: выберут Тольятти.

Виктор Семёнович взмахнул трубкой.

— Ну, может быть, — сказал он. — Ставрополь — неплохое место. Что ты ещё слышал про этот завод?

— Проект завода сделают итальянцы.

— Почему не немцы и не французы?

— Наши выбрали «Фиат», — сообщил я. — Пока, правда, неофициально. В этом году итальянцы представят новую модель малого класса Fiat 124. Её наши и возьмут в качестве основной базовой модели для производства на новом заводе.

Иришкин отец качнул головой, ухмыльнулся.

— Интересная информация, — сказал он. — К нам такие новости из столицы ещё не дошли.

«Эмма…»

«Господин Шульц…»

— По прикидкам моего знакомого, во второй половине июля Тольятти утвердят, как место для нового завода, — сказал я. — В середине августа подпишут контракт с итальянцами. Техническое оснащение завода тоже будет за итальянцами.

— Интересно…

— Сразу после нового года ЦК ВЛКСМ объявит строительство Волжского автомобильного завода Всесоюзной ударной комсомольской стройкой. Туда поедет молодёжь со всей страны. Ожидают, что весной семидесятого года с конвейера сойдут первые автомобили.

— В семидесятом? — переспросил Иришкин отец.

Он пожевал загубник трубки — смотрел на аквариум, будто что-то подсчитывал в уме.

— Похоже на правду, — сказал он. — К середине семидесятого должны успеть. Но завод к семидесятому не сдадут.

— Первую очередь рассчитывают сдать в начале весны семьдесят первого года, — сообщил я.

Виктор Семёнович мечтательно зажмурил глаза, словно вообразил приятную картину.

— Я бы тоже поехал на эту стройку, — заявил он. — Весело там будет. Интересно.

Иришка вздохнула.

Виктор Семёнович удостоился настороженного взгляда своей жены и тут же уточнил:

— Но я уже не комсомолец. Так что останусь в Кировозаводске. У меня и тут дел предостаточно.

После упоминания о «делах», Иришкин отец снова посмотрел на аквариум.

Сказал:

— Новый завод — это хорошо. Новый завод стране нужен. Очереди на машины сейчас длиннее, чем на получение жилплощади. Нам бы вот тоже автомобиль не помешал. Так ведь, Вера Петровна?

Лёша Черепанов в воскресенье зашёл за нами, как и договаривались: ровно в полдень. В отглаженных брюках, с румяными после мороза щеками. От него пахло одеколоном и табачным дымом.

Я посмотрел в зеркало на своё отражение, поправил на голове меховую шапку и сказал:

— Что ж, ребятки, давайте-ка посмотрим, какая она эта ваша «Юность».

Глава 20

После вчерашнего снегопада город Кировозаводск преобразился. Не чищенные с утра в выходной день тротуары, выглядели будто бы посыпанные лебединым пухом. Берёзы уже не позвякивали на ветру оледенелыми ветвями — их кроны казались облепленными ватой. Небо за утро почти очистилось от облаков. Оно выглядело ярким, праздничным. По-праздничному улыбались и шагавшие рядом со мной Алексей и Иришка. Они уже позабыли о вчерашней перепалке. Размахивали руками. Болтали без умолку. Своими звонкими голосами перекрикивали воробьиное чириканье.

«Эмма, ты знаешь какой сегодня день?» — спросил я.

«Господин Шульц, сегодня двадцать третье января две тысячи двадцать шестого года, пятница…»

«Это у тебя там пятница. А у меня здесь воскресенье. Но я не это имел в виду. Сегодняшний день — первый день в этой моей второй молодости, когда всё точно будет не так, как в прошлый раз. Такого ещё не было. На этой неделе я то и дело испытывал дежавю. Как в случае с тем сгоревшим сараем. Или в случае со сдохшими барбусами. Больше такого не случится. Во всяком случае, не здесь: не в Кировозаводске. Сегодня я должен был приехать в Москву. Понимаешь? Но я этого не сделал. Вместо этого я вместе со своими юными приятелями иду на экскурсию в современный советский общепит».

Резкий порыв ветра покачнул стоявшую у края тротуара берёзу — та сбросила нам на головы накопленные за вчерашний день снежинки.

Черепанов вскрикнул, втянул голову в плечи. Иришка громко взвизгнула: весело, не испуганно. Я зажмурил глаза и выждал, пока развеется снежная пелена.

«Эмма, вот об этом я тебе и говорил. Все события теперь будут неожиданными. Как в первый раз».