Красный мотор (СИ) - Тыналин Алим

Смотрю на наш прототип и думаю: да, это не та «ГАЗель», к которой привыкли в XXI веке. Здесь все проще, грубее, тяжелее.

Но главное — она работает. И работает надежно, несмотря на все ограничения эпохи. А когда видишь, как загораются глаза Варвары, Звонарева, Руднева при решении очередной сложной задачи, понимаешь: мы на правильном пути. Пусть наша машина не совершенна по меркам будущего, но для 1929 года это настоящий прорыв.

Две недели пролетели как один день. Сборка прототипа шла круглосуточно, наша команда буквально жила в экспериментальном цехе. Я часто заставал Варвару спящей прямо за чертежным столом, а Звонарев вообще, кажется, забыл дорогу домой, ночуя на старом диване в техническом отделе.

Каждый день приносил новые проблемы, но и новые решения. Руднев с командой технологов творил чудеса, изготавливая нестандартные детали чуть ли не на коленке. Циркулев, со своей фантастической педантичностью, проверял каждый узел по десять раз, заставляя переделывать малейшие огрехи.

Постепенно груда разрозненных деталей превращалась в автомобиль. Сначала на раму установили переработанный двигатель с модифицированной системой охлаждения. Затем появилась усиленная коробка передач, новая подвеска, тормозная система.

Самым сложным оказался кузов — непривычные для того времени обводы требовали особого подхода к штамповке. Пришлось делать специальную оснастку, несколько раз переделывать пресс-формы. Но результат того стоил — машина выглядела современно даже по меркам будущего.

Наконец, вчера вечером прототип был закончен. Я до поздней ночи просидел в цехе, рассматривая плод наших усилий. В голове крутились десятки вопросов: выдержит ли двигатель заявленную мощность? Справится ли облегченная рама с нагрузками? Как поведет себя новая подвеска?

Утром нам предстояли первые ходовые испытания. От их результатов зависело очень многое. Не только будущее проекта, но и репутация завода.

Я отправил команду домой отдыхать, хотя знал — вряд ли кто-то из них сможет уснуть этой ночью. Слишком много надежд мы возлагали на завтрашний день.

Теперь, стоя у окна кабинета и глядя на темный силуэт нашего детища под брезентовым чехлом, я мысленно перебирал все этапы его создания. Что ж, завтра мы узнаем, насколько верным был выбранный путь.

Морозное утро выдалось на редкость ясным. Первые лучи ноябрьского солнца золотили крыши заводских корпусов, когда мы собрались на испытательной площадке. Наш первенец стоял посреди бетонного круга, поблескивая свежей темно-зеленой краской.

Я медленно обошел машину, в который раз отмечая чистоту линий.

Обтекаемая кабина с широким ветровым стеклом, плавно переходящая в короткий капот. Увеличенные колесные арки, вмещающие шины увеличенного диаметра. Аккуратные подножки с рифленой поверхностью. Массивная решетка радиатора с вертикальными ребрами. Компактная, но вместительная грузовая платформа с откидными бортами.

Варвара уже колдовала над двигателем, в последний раз проверяя регулировки. Ее быстрые, уверенные движения выдавали легкое волнение.

Еще бы. Ведь это ее детище, форсированный до шестидесяти пяти лошадиных сил мотор, должен обеспечить нужную динамику.

— Готово, Леонид Иванович, — она захлопнула капот и вытерла руки ветошью. — Можно заводить.

Звонарев нервно поправил очки, разложив на капоте контрольные листы:

— Начнем с проверки на холостом ходу, потом малые нагрузки, и только после этого полный цикл.

Циркулев, как всегда подтянутый и серьезный, методично осматривал ходовую часть:

— Позвольте заметить, необходимо особое внимание к работе подвески. Облегченная конструкция требует тщательной проверки.

За руль сел наш лучший испытатель Георгий Гаврилов — невысокий, жилистый, с обветренным лицом и цепким взглядом серых глаз. Он провел ладонью по накладке руля, словно знакомясь с машиной.

Ключ в замке зажигания повернулся с характерным щелчком. Стартер натужно заворочался, и вдруг… двигатель ожил.

Ровное урчание разнеслось по площадке. Варвара просияла — звук был именно такой, какой нужен.

— Давление масла в норме, — отметил Звонарев, не отрывая глаз от приборов. — Температура растет равномерно.

Гаврилов плавно тронул машину с места. Первый круг — медленно, осторожно, прислушиваясь к каждому звуку. Второй — уже увереннее. На третьем он начал пробовать разгон.

Грузовик легко набирал скорость, послушно отзываясь на руль. Модернизированная коробка передач работала четко, без рывков. Тормоза, предмет нашей особой гордости, схватывали уверенно и ровно.

— Неплохо идет, — пробормотал Циркулев, делая пометки в блокноте. — Но нужно проверить поведение с полной нагрузкой.

По моему сигналу рабочие начали загружать в кузов мерные мешки с песком. Полторы тонны, именно столько должна была поднимать наша машина по техническому заданию.

Новый круг испытаний. Теперь двигатель работал напряженнее, но держал нагрузку. Подвеска мягко отрабатывала неровности, кузов стоял ровно, не заваливаясь на повороты.

— А теперь горка! — скомандовал я, указывая на испытательный подъем с уклоном в пятнадцать градусов.

Первые круги испытаний шли неплохо, но когда начали проверку с полной нагрузкой, проблемы посыпались одна за другой. На подъеме двигатель вдруг зачихал, потерял мощность. Варвара нахмурилась:

— Что-то с системой питания. Похоже, карбюратор не справляется при таком наклоне.

Не успели мы это обсудить, как с задней части машины донесся резкий металлический скрежет. Гаврилов мгновенно заглушил двигатель.

— Рессоры, — мрачно констатировал Звонарев, заглядывая под кузов. — Без нормальной резины они слишком жестко работают. Металл не выдерживает.

Циркулев методично записывал каждое замечание:

— Позвольте добавить — температура масла поднялась выше допустимой. Система охлаждения требует доработки. И обратите внимание на увод вправо при торможении.

Я смотрел на наш прототип, мысленно перебирая возможные решения.

С карбюратором придется повозиться — нужна принципиально новая схема. Рессоры… Тут без синтетического каучука не обойтись, надо форсировать работы в этом направлении. Система охлаждения требует увеличения площади радиатора, а значит — переделки всей передней части.

— Что будем делать, Леонид Иванович? — тихо спросила Варвара. В ее голосе слышалось беспокойство.

— Работать, — твердо ответил я. — Звонарев, готовьте новый комплект рессор, усиленных и с другой геометрией. Варвара, займитесь карбюратором — нужно что-то принципиально новое. Циркулев, проверьте все зазоры в тормозной системе, найдите причину увода.

— А с маслом что делать? — подал голос Руднев, до этого молча изучавший графики температур.

— Будем думать над новой системой охлаждения. Возможно, придется ставить дополнительный масляный радиатор.

Гаврилов, вылезая из кабины, покачал головой:

— Машина хорошая, чувствуется. Но сырая еще, много доводить надо.

Он прав. Впереди нас ждали недели, а может и месяцы доработок.

— На сегодня хватит, — скомандовал я. — Завтра с утра собираемся в конструкторском бюро. Будем думать, как решать проблемы.

Глядя, как рабочие закатывают наш прототип обратно в цех, я размышлял о предстоящей работе. Нужно срочно убыстрять исследования по синтетическому каучуку. Без этого мы не сможем сделать нормальную подвеску.

Придется искать новые решения для двигателя и трансмиссии. И конечно, работать над технологией производства. Многие детали требовали более высокой точности изготовления.

Но в этих проблемах есть и хорошая сторона — они заставляли развивать смежные производства, создавать новые материалы и технологии. А значит, мы не просто делали грузовик — мы поднимали на новый уровень всю промышленность.

К девяти утра на испытательную площадку подтянулось руководство. Бойков, в добротном зимнем пальто, хмуро наблюдал за происходящим. Его грузная фигура выражала явное неодобрение. Рядом переминался с ноги на ногу Нестеров, главный инженер завода, пытаясь оценить техническую сторону испытаний.