Красный мотор (СИ) - Тыналин Алим

После него выступил Орджоникидзе. Его зычный голос с характерным грузинским акцентом разносился над площадью:

— Товарищи! Сегодня поистине исторический день. Мы запускаем не просто автомобильный завод — мы создаем новую отрасль промышленности! За рекордные сроки, всего за полгода с небольшим, построен современнейший завод. Это настоящая победа советской индустриализации!

Он обвел взглядом площадь:

— Но главное даже не в сроках. Мы не просто скопировали иностранное производство — мы создали свое! Наши инженеры разработали улучшенные станки, наши рабочие освоили новые методы труда. Теперь у нас есть не только автомобильный, но и станкостроительный завод.

Серго сделал паузу, дождался, пока стихнут аплодисменты:

— Партия и правительство поставили перед нами задачу — дать стране отечественный автомобиль. И мы эту задачу выполним! Уже через год тысячи советских грузовиков поедут по дорогам нашей родины. А там и до легковых автомобилей дойдем!

Площадь взорвалась овациями. Бауман одобрительно кивал, а Звяга, стоявший неподалеку, торопливо записывал что-то в блокнот, видимо готовя материал для очередного разбора на партячейке.

После официальных речей началась самая важная часть — запуск конвейера. Мы прошли в главный сборочный цех. Здесь уже все было готово — блестели свежей краской станки, выстроились вдоль линии рабочие в новых спецовках.

Орджоникидзе внимательно осмотрел оборудование, задал несколько точных технических вопросов. Было видно, что нарком прекрасно разбирается в производстве.

— Запускайте! — скомандовал он.

Я нажал кнопку пуска. Загудели моторы, медленно поползла лента конвейера. На ней уже стоял первый советский грузовик, собранный накануне для испытаний.

— А теперь покажите остальные цеха, — Серго повернулся ко мне. — Особенно интересует ваше станкостроительное производство.

Пока мы шли по заводу, я краем глаза заметил, как Звяга пытается протиснуться поближе к наркому, видимо, намереваясь сообщить о своих «тревожных наблюдениях». Но начальник охраны Рябчиков умело оттеснил излишне бдительного партийца.

В конце осмотра Орджоникидзе собрал руководство завода в кабинете Бойкова:

— Хорошо поработали, товарищи. Особенно радует, что вы не просто скопировали американское производство, а создали свое. Партия и правительство высоко оценят ваш труд.

Когда делегация уехала, я наконец смог перевести дух. День выдался нелегкий, но мы справились. Теперь предстояла самая важная работа. Надо наладить серийный выпуск машин.

А вечером нужно выдержать заседание партячейки, где Звяга наверняка устроит разнос за «недостаточную политическую работу». Но это уже привычные трудности, с которыми как-нибудь справимся.

После отъезда делегации дел меньше не стало. Нужно было проверить работу всех цехов, подписать документы о приемке оборудования, согласовать график поставок на следующий месяц. Звяга ходил за мной по пятам, продолжая развивать любимую тему:

— А вот в механическом цехе, товарищ Краснов, до сих пор нет красного уголка. И стенгазета выходит нерегулярно.

Я просматривал отчет о работе станкостроительного производства, краем уха слушая нравоучения новоиспеченного парторга.

— И еще, — не унимался Звяга, поправляя сползающую с плеча кожанку, — почему инженерно-технический состав уклоняется от политучебы? Вот ваш Циркулев вообще не ходит.

В этот момент подошел Бойков с срочными документами на подпись. Воспользовавшись паузой, я поспешил в конструкторское бюро, где уже собиралась команда для обсуждения нового проекта.

— Я с вами! — оживился Звяга. — Как представитель партячейки…

— Прокоп Силантьевич, — я остановился. — У вас ведь в шесть часов заседание партбюро?

— Точно! — он посмотрел на часы. — Чуть не забыл. Ну, мы еще обсудим с вами вопросы политработы.

Он ушел и я с облегчением вздохнул. Наконец-то можно заняться делом.

В конструкторском бюро уже собрались Варвара, Звонарев, Руднев и другие. Пора было приступать к главному — созданию нового советского грузовика.

Конструкторское бюро встретило меня привычным гулом голосов и шелестом ватмана. Просторное помещение с огромными окнами во всю стену сейчас освещалось электричеством — за окнами уже стемнело. На длинных столах громоздились кульманы, вокруг которых сгрудились конструкторы.

Варвара, как всегда собранная и деловитая в синем рабочем халате, склонилась над чертежами двигателя. Рядом маячила долговязая фигура Звонарева в потертой кожанке. Руднев, в своем неизменном костюме, протирал круглые очки платком.

— Итак, коллеги, — начал я, присаживаясь к столу. — Давайте подведем итоги наших исследований городского транспорта.

Варвара разложила записи:

— После разговоров с водителями картина довольно ясная. Главные проблемы: высокая погрузочная высота, сложность маневрирования в городе, частые поломки рессор и ненадежные тормоза.

— А еще расход топлива, — добавил Звонарев, взъерошивая рыжую шевелюру. — Все жалуются на прожорливость моторов.

Руднев иронично хмыкнул:

— И конечно, извечный вопрос запчастей. Особенно для иностранных машин.

Я достал блокнот с собственными заметками:

— Хорошо. Значит, нам нужно создать компактный маневренный грузовик грузоподъемностью полторы-две тонны. С экономичным двигателем, усиленной ходовой частью и надежными тормозами.

— Позвольте заметить, — подал голос педантичный Циркулев, поправляя пенсне, — особое внимание следует уделить технологичности конструкции. Чтобы можно было наладить массовое производство.

— И унификации узлов, — добавил Руднев. — Иначе с запчастями опять будет беда.

— Если говорить о двигателе, — сказала Варвара, раскладывая графики испытаний, — то базовый мотор Ford-A можно форсировать до шестидесяти пяти лошадиных сил. Но возникают проблемы с охлаждением и смазкой.

— А точнее? — я придвинулся ближе к чертежам.

— Во-первых, чугунные головки блока не выдерживают повышенной степени сжатия. Нужны специальные сплавы, а с этим пока сложно. Во-вторых, система охлаждения рассчитана максимум на сорок лошадиных сил. При большей мощности возможен перегрев.

Циркулев педантично поправил пенсне:

— Позвольте заметить, что и коленчатый вал потребует усиления. Существующие подшипники рассчитаны на гораздо меньшие нагрузки.

— Есть еще проблема с карбюратором, — добавила Варвара. — Штатный «Зенит» не обеспечит нужную экономичность. Придется разрабатывать свою конструкцию.

Звонарев энергично взъерошил рыжую шевелюру:

— А что с ходовой частью? Смотрите, — он развернул свои чертежи. — Если сделать лонжеронную раму облегченной конструкции, можно значительно снизить вес. Но тут две проблемы — качество стали и технология сварки.

Руднев скептически поблескивал очками:

— Сварные швы при наших технологиях будут слабым местом. Нужна качественная электросварка, а с этим пока туго.

— И рессоры, — добавил Звонарев. — Существующие рессорные листы из обычной стали быстро проседают. Нужна рессорная сталь с высоким содержанием кремния и марганца.

Я слушал их обсуждение, отмечая про себя основные проблемы. Действительно, в 1929 году многие материалы и технологии еще недоступны. Придется искать обходные пути.

— Так, давайте по порядку, — я достал свежий лист бумаги. — Записываем основные параметры. Грузоподъемность — полторы тонны, база три тысячи двести мм, колея полторы тысячи мм, двигатель форсированный до шестидесяти пяти лошадиных сил. Так, что еще? Максимальная скорость шестьдесят пять километров в час, расход топлива — не более пятнадцати литров на сто километров.

— Кстати, радиус поворота минимально возможный для городской эксплуатации, — добавил Руднев. Видимо вспомнил, как мы наблюдали неуклюжие попытки припарковаться в городе. — Погрузочная высота — не более метра. Помните, грузчики жаловались на высокие борта?

Варвара задумчиво постукивала карандашом по чертежу:

— С двигателем можно справиться. Это если изменить степень сжатия, доработать систему охлаждения и усилить коленвал. Но нужны хорошие подшипники.