Магнат. Люди войны (СИ) - Соболев Николай "Д. Н. Замполит"

— А сеньор Хемингуэй, — добавил адвокат, — пишет роман об Аргентине, которая, уверен, войдёт в него как образец гостеприимства.

— Прошу прощения, сеньоры, это недоразумение, — начальник подал паспорта, держа их кончиками пальцев, словно боясь обжечься.

Разобраться с задержанным грузом таким же быстрым налетом не получилось, ближе к вечеру мы собрались в номере гостиницы «Альвеар» на диванах зеленого плюша и принесенных из соседних комнат креслах.

— Вполне цивилизованное место, — удовлетворенно заметил Хемингуэй, потягивая коктейль.

— А какие у вас критерии, Эрнест?

— Наличие трех вещей, мистер Грандер: чистых простыней, сухого мартини и рожка для обуви.

— Насчет рожка смешно.

— Зато удобно.

Первым докладывали резиденты Оси и Панчо.

— Три статьи в La Nacion, по две в La Razon и El Mundo, в деловой El Cronista серия статей, все на одну тему: поддержка парагвайского режима масонами, евреями и коммунистами.

— Так, казусы с Ильей и книгой о масонах, а также «агентов Коминтерна» это хоть как-то объясняет, но при чем здесь наши грузы?

— Мистер Грандер, — замялся резидент, — видите ли…

Но Панчо не дал ему дотелиться и рубанул с плеча:

— Короче, Джонни, ты — масон.

— Чего-о???

— Сам читай, — он перекинул мне одну из поименованных газет.

Я быстро просмотрел ее, а потом и все остальные. Три интервью с неким американцем Уолтером Айрой и парочка подписанных им же опусов, все об одном и том же, о масонских связях Джона Грандера-младшего. Ссылки на испанскую АВС, перечисление заведомых масонов, с которыми я встречался или имел дела в Нью-Йорке… Блин, да масонство в Штатах — карго-культ, игрушка для провинциалов! Все равно как некоторые, вроде основателя KFC Сандерса, числятся почетными полковниками, главное, чтобы на визитной карточке смотрелось посолидней! Смысл газетной кампании понятен — американцы (читай: Рокфеллеры) пытаются настропалить общественное мнение Аргентины против помощи Парагваю и выбрали для этого обвинения в масонстве.

— Панчо, отправь запрос в Нью-Йорк, узнай, кто такой Уолтер Айра.

— Уже. Ответ ждем.

— Что с волонтерами?

Высокий адвокат, которому его более низкий товарищ раз и навсегда уступил право высказываться, деловито ответил:

— Арестованы как агенты Коминтерна, доказательств у властей никаких. Насколько мне удалось выяснить, единственное, что им могут предъявить, романы Луи Арагона и Анри Барбюса, которые двое везли с собой.

— Другие книги у них были?

— Да, книг полно, но к ним никаких претензий.

— Что думаете делать?

— Требовать освобождения, — вежливо улыбнулся высокий. — У нас свободная страна, чтение романов не запрещено.

— Груз?

— Задержан в рамках выборочной проверки, стандартная процедура.

За вечер мы выработали тактику и стратегию: адвокаты угрожают газетам исками за клевету, я отправляюсь к американскому послу, чтобы он повлиял на таможенные власти, Панчо роет землю, а Эренбург, Кольцов и Хемингуэй пишут статьи в поддержку героической борьбы Парагвая. Зря что ли я писателей и журналистов через пол-мира вез? А с публикацией посмотрим — может, за деньги пропихнем, а может, вообще не потребуется.

Визит к американскому послу Уэдделу, карьерному дипломату, прошел впустую. Седой джентльмен с благообразным лицом, украшенным серебряным пенсне, мягко отказал в помощи:

— Сейчас крайне неудачное время для таких демаршей, мистер Грандер. После заметного охлаждения между нами и Аргентиной, вплоть до обвинений в экономической войне, президент Рузвельт провозгласил политику «доброго соседа». Однако, нужно время, чтобы настроения в аргентинском обществе переменились, и совершать резкие действия — значит поставить улучшение политического климата под угрозу.

Я позволил себе гримаску неудовольствия.

— Вы зря кривитесь, мистер Грандер. У нас на руках отношения не только с Аргентиной, но и со всем континентом. Недавно министр Сааведра Ламас предложил антивоенный пакт, который подписали почти все латиноамериканские страны, и он мог быть направлен против США. Только мудрая позиция госсекретаря Халла позволила избежать этого. Сами понимаете, я просто не могу рисковать.

Блин, да ему лет шестьдесят, скоро в отставку, вот и опасается под конец влипнуть в скандальчик.

Тем временем Панчо нанял местных детективов и раскрутил, откуда растут ноги у «агентов Коминтерна». Аргентинская полиция за драку арестовала пробиравшегося из Парагвая испанца, как следует тряхнула… и выгнанный из отряда Хосе нарушитель по злобе наплел три короба. Анархисты уже перестали быть таким пугалом, как десять или двадцать лет назад, сейчас в моду вошел как раз Коминтерн, вот под него и подверстали волонтеров, едущих в Парагвай.

Ренегат попытался отпереться, да только тут не Европа, ноги вырвут и скажут, что так и было. Впрочем, и в большей части Европы сейчас точно такое же отношение. Панчо буквально выкупил его, в присутствии нотариуса взял у него письменные объяснения, заверил и запихнул на первый же пароход в Испанию.

Юристы прошлись по газетам, предлагая опубликовать опровержение, но везде получили одинаковый ответ — если автор откажется от своих слов, то легко. А так опровергать написанное другим неэтично. Блин, где они раньше со своей этикой были?

К вечеру пришел ответ из Нью-Йорка, нашелся Уолтер Айра. Точнее, нашелся Уолтер Эзра Дьюк, писавший корреспонденции из Латинской америки под этим псевдонимом.

— Кролик… — ахнул я, когда вспомнил своего школьного врага. — Блин, а что он делает в Аргентине? У него же семейный бизнес?

— Уолтер замазан в гангстерские дела, с кланом Беннини.

— И Маццарино, — добавил я.

— И Маццарино, — с удивлением повторил Панчо. — Откуда знаешь?

— Да так, старый знакомый.

— Вот он и предпочел свалить куда подальше, чтобы Лаки Лучано его случайно не достал.

— Лаки Лучано, говоришь…

Кролика мы застукали в ресторане El Imparcial, где он, по своему обыкновению, жрал. Изменился он в основном в размерах, а так повадки остались прежние — вздернутая губа перемазана жиром, два крупных резца вгрызались в мясо, пузо упиралось в стол.

Дальше я все разыграл по старым нотам — в туалете.

Под запертой дверью кабинки торчали туфли Кролика. Панчо долбанул ногой, я шагнул в раскрывшуюся дверь и сгреб галстук Кролика.

Кролик побледнел и попытался слиться с унитазом или в него, но жирная задница не позволила.

— Жить хочешь?

Кролик затряс головой.

— Чтобы сегодня же принес опровержения, во все газеты, где ты нашкодил. И не вздумай удирать, тебя проводят.

На этих словах в сортир зашли двое ребят Панчо. Кролик немедленно поклялся, что все исполнит в точности, Панчо прикрыл дверцу, и мы вышли обратно в зал ресторана. Через несколько минут все еще побелевший Кролик трясущимися руками рассчитался с официантом-месеро, а потом, под ручку с одним из ребят, помчался по редакциям.

Утренние газеты вышли с опровержениями на первой полосе. Да, за это пришлось доплатить, но оно того стоило.

Но маленькую радость смазали расклады с грузом: все, кроме танков, разрешили отправлять дальше, но тальманы* доложили, что ряд коробов вскрыты, а половины канистр попросту нет. То есть всю логистика моторизованной группы перекособочило — воевать без бензина нельзя, возить бензин не в чем. Выкрутиться можно, но уж больно жалко канистр…

Тальман — ответственный за учет при выгрузке с судна (или при погрузке на него).

К этому моменту адвокаты добились освобождения арестованных, Панчо собрал всех в порту и провел стремительное расследование. Или вытрясание — на процедурные тонкости времени не было, просто брали за шкирку портовых чиновников и получали информацию. Ниточки тянулись в Главное таможенное управление, куда мы и отправились всем скопом.

Панчо заканчивал наведение последних справок и вычисление корня зла, а мы болтались в скверике имени одного из многочисленных аргентинских генералов, в тени пятиэтажного управления. Солидное здание, с рустовкой во весь фасад, главным входом-пассажем в три света, обрамленным парными колоннами, с двумя башенками над крышей и высокими окнами чуть ли не от пола до потолка. Во всяком случае, подоконники в нем где-то на уровне колен.