Андрей Посняков - Патриций
– Ты, я вижу, как раз из таких.
– Да, – довольно кивнул горшечник. – Уж чем-чем, а сметкой не обидели боги.
«А этот парень падок на лесть!» – не менее довольно подумал Юний, громко расхваливая произведенный предмет.
– Я к чему спрашиваю, – оглядевшись по сторонам, пояснил он. – Ведь если секрет изготовления этой вещицы, кроме тебя, знает еще и кто-то другой, то, может быть, мне и не стоит заказывать их у тебя, ведь дорога неблизкая.
– А где твоя усадьба, мой господин? – с хитрым прищуром поинтересовался горшечник.
– О, далеко отсюда. – Юний махнул рукой. – Неподалеку от Августы Треверов.
– Эва! И впрямь далековато… Ну, тогда не беспокойся ни о чем, тайну таких свистулек знаю только я и еще один человек, из местных. Но он сам не горшечник, а человек уважаемый – управитель на постоялом дворе.
– Это толстобрюхий Эвдальд, что ли? – припомнив имя, как можно более равнодушно протянул Рысь. – А он больше никому не рассказывал?
– Конечно, не рассказывал. – Барарий гулко расхохотался. – Скажу тебе более – он просил, прямо-таки настаивал, чтобы и я сохранял тайну! Я и сохранял – поклялся. Тебе вот только одному и рассказал, ну, так ты, господин, все равно не из наших мест, птица залетная.
– Да уж, долго у вас не задержусь, – согласно кивнул Юний. – Вот, похороним хозяина, и… Так денька через три я подошлю слугу?
– Можешь и пораньше, любезнейший господин! Сделаю в лучшем виде – ни одна ворона или там, галка, на твое поле не сядет, уж можешь быть уверен.
– Удачи тебе, Барарий. – Рысь спрыгнул с телеги. – Пусть не оставят тебя своими милостями боги.
– И тебе не хворать, мой господин. Жду твоего посланца. Н-но! – Тронув поводья, горшечник подстегнул лошадь, и телега, смешно подпрыгивая на ухабах, ходко покатила с холма вниз, к лугу.
Эвдальд, доверенное лицо хозяина постоялого двора Эрлоина! Так вот оно что! Значит, это Эрлоин крутил дела с алеманами, ай да трактирщик! Вот кто настоящий предатель, а вовсе не та несчастная девушка, которую трактирщик намеревается казнить, чтобы отвести подозрения от себя. Вот в чем дело, оказывается! Приписать другому – вернее, другой – свои неприглядные делишки. Хитер этот Эрлоин, ничего не скажешь! И это – один из самых влиятельных и уважаемых людей деревни. Есть еще, правда, староста Хизульф, о хитрости которого тоже ходят упорные слухи. Что же он не прижмет трактирщику хвост? Или они действуют вместе? Может, и так…
С заднего двора доносился вой – видно, там тренировались приглашенные хозяйкой плакальщицы. Умащенное благовониями тело несчастного Кальвизия ожидало в атриуме: его решили не сжигать, а просто предать погребению за деревней, на склоне холма, где, как уже знал Юний, находилось небольшое римское кладбище с оградой и могильными памятниками. Совсем забыв про намеченный разговор с Илмаром, Рысь поднялся в гостевые покои и вытянулся на узком ложе. Значит, Эрлоин! Эрлоин и его люди – Эвдальд, Фредегар, может быть, кто-то еще. Они тайком сносились с алеманами, призывая их к набегу на родную землю. То-то постоялый двор почти совсем не пострадал, так только, чуть-чуть, для виду. А не сдать ли этого подлеца трактирщика и всю его шайку римским властям?! Готовящийся к походу за Рейн Максимин Фракиец вряд ли пощадит предателей. Да и Верула не пощадит, при всех его недостатках. Только нужны доказательства… Доказательства…
Юний тяжко вздохнул. Как юрист, он отчетливо представлял, что никакой доказательной базы у него, по сути, и нет. Так, общие представления и догадки. Ну, их отметет любой суд, будь во главе его хоть сам император или его наместник, тем более наемный судья. Все догадки Юния пока ничем не подтверждены. Нет ни свидетелей – ну, не считать же таковыми Эвдальда и Фредегара, – ни вещественных доказательств, ни письменных. Глиняная свистулька? Ну, предположим – только предположим! – что горшечник, при известном давлении, покажет на Эвдальда, а через него – на трактирщика. И что? Эрлоин легко отопрется – скажет, что заказал «свистульки» для охраны огорода, да вот, пока не успел поставить. А может, его слуги и установят «горшочки», пока суд да дело. Нет, на этом трактирщика не прижучить. Вот Гардроард, наверное, мог бы хоть что-то показать… так его убили. Застрелили из лука, наверняка по приказу Эрлоина. Только вот опять – доказательств тому никаких, кроме слов того, кому поручили застрелить ставшего опасным свидетелем слугу.
А может, та девушка?! Не зря же ее… Да-да, именно! Вот и поговорить с ней, даже можно в присутствии Верулы или присланного им центуриона. Раскрыть целый заговор – Домицию это понравится. Как же, есть возможность лишний раз выслужиться перед императором. Рысь улыбнулся – все-таки хорошо, что он вовремя сообразил сделать ставку на старого авантюриста. Пусть негодяй сладит хоть одно хорошее дело! Лишь бы девчонка не подвела, да плюс показания самого Юния и его людей. Правда, это все не прямые улики, но все же… Императорский суд всегда был строг к обвиняемым, что в данном случае, несомненно, явилось бы благом.
Размышляя таким образом, Юний и не заметил, как заснул, а проснулся от чьего-то прикосновения.
– Патрон, ты не спишь? – откидывая со лба светлую челку, шепотом поинтересовался Эрнульф.
– Уже нет, – усмехнулся Рысь. – Разве ж тут с вами заснешь? Ну, что там еще такое случилось?
– Да, в общем, ничего, – юноша пожал плечами, – если не считать, что на виллу прискакал еще десяток всадников. Ну, тех, из легиона.
– Интересно, зачем они приехали? – удивился Юний. – Может, просто решили заночевать по пути?
– Может, – кивнул Эрнульф. – Только после их приезда наш юный друг Марк Эмилий, похоже, тоже решил не покидать виллы.
– Как? Он же собирался уезжать!
– Теперь уже больше не собирается.
– Наверное, решил завтра двинуться вместе с вновь прибывшими, – предположил Рысь. – Так и веселее, и безопасней.
– Наверное, – согласился юноша. – Только они не выпустили меня за ворота. И я уверен, не выпустили бы и тебя!
Юний расхохотался:
– Да, мой друг Домиций явно перестарался! Ну и чего нас стеречь, коли мы и сами завтра явимся к нему, чтобы ехать на постоялый двор?
– Вот и мне непонятно, – прошептал Эрнульф. – А все непонятное – подозрительно.
– Весьма интересная жизненная философия! – фыркнул Рысь. – Вы, кстати, с Арминием где шлялись? Что-то я вас целый вечер не видел.
– А, болтали с Теодульфом, – юноша засмеялся. – Помнишь, такой весь рыжий, губастый.
– Молотобоец?! Конечно, помню. Он-то зачем здесь?
– Будет ковать ограду. Вдова хочет нечто изящное – с цветами, узорами и прочим.
– Теодульф… – задумчиво промолвил Юний. – Интересно, он еще не ушел?
Эрнульф вскинулся:
– Я посмотрю!
– Посмотри, сделай милость. Если здесь, позови сюда.
Рысь и сам еще не знал толком, зачем ему вдруг понадобился сельский кузнец. Только вот бегали в голове какие-то мысли, которые Юний после ухода Эрнульфа принялся старательно собирать в кучу. Итак, к вечеру на вилле появился еще один римский отряд, и остался на ночевку прежний, хотя Марк Эмилий, помнится, вовсе не собирался здесь ночевать. Интересно. Но еще интереснее другое – легионеры под предлогом заботы не выпустили с виллы Эрнульфа. Почему? Парень прав – непонятно. Какая-то странная забота, явно перерастающая в назойливость. А может, Верула просто решил использовать его, Рысь, в какой-то своей игре? Так сказал бы… Ага, дождешься от него, скажет.
– Да будут благосклонны к тебе боги, – войдя, поздоровался Теодульф. Рыжий здоровяк выглядел сейчас солидно и важно, все ж таки – единственный в деревне кузнец, обзавидоваться!
– Садись, садись, Тео! – вскакивая с ложа, обрадованно отозвался Рысь. – Выпей вина, сейчас велю принести.
– Да поздновато уже. – Теодульф покачал головой. – Впрочем, вина – почему бы не выпить, тем более с таким бойцом, как ты, господин Юний. Можно и задержаться ради такого случая.
– Вот-вот, задержись, – усмехнулся Рысь. – Эрнульф, составишь компанию?
– Почему бы и нет? – юноша улыбнулся. – Пойду вниз, попрошу у экономки вина. Феликс сказал – берите, сколько хотите. – Он быстро вышел.
Молодой кузнец важно кивнул:
– Старший сын Кальвизия – неплохой человек, хоть и…
Он замялся, сконфуженно покраснев.
– Ты хотел сказать – хоть и римлянин? – засмеялся Рысь. – Говори, я не из обидчивых… и не совсем римлянин.
– Я так и думал! – радостно вскричал Теодульф. – Мы, херуски, давно заметили, что ты не делаешь никакой разницы между чистым римлянином и кем-нибудь из деревенских. Это к твоей чести, Юний!
Рысь улыбнулся:
– Дело не в чести – в людях. Как сказал когда-то Эрнульф: не важно, какого ты рода, важно – что ты за человек. Примерно так.
– Так учил Иисус Христос, – тихо промолвил кузнец. – К нам в деревню несколько лет назад частенько заходил проповедник из христиан. Добрый и сердечный был человек, многие над ним смеялись, а я – слушал. Жаль, его потом нашли растерзанным в Черном урочище. И чего он туда пошел? Знал ведь об оборотне, да о нем все знали.
