Андрей Посняков - Патриций
– Так учил Иисус Христос, – тихо промолвил кузнец. – К нам в деревню несколько лет назад частенько заходил проповедник из христиан. Добрый и сердечный был человек, многие над ним смеялись, а я – слушал. Жаль, его потом нашли растерзанным в Черном урочище. И чего он туда пошел? Знал ведь об оборотне, да о нем все знали.
– Кстати, помнишь, ты спрашивал меня о медной руде? – вскинул глаза Юний. – Так вот, я отыскал ее как раз в Черном урочище.
– Да, там есть гора, – кивнул Теодульф. – Раньше ходили слухи, что она вся из меди… Значит, не врали!
– Вам бы надо озаботиться подтверждением собственности. – Юний поскреб затылок. – Шахту, что ли, побыстрее прорыть…
– Но там же оборотни!
– Оборотни? Позволь тебе о них рассказать!
Поверил ли молодой кузнец рассказу или нет, по выражению его лица сказать было нельзя. Одно несомненно – парень крепко задумался и, похоже, спорил в душе с самим собой.
– Так ты говоришь – это все специально?
– Конечно! Сам-то подумай, а!
– Так вот в чем причина… – задумчиво прошептал кузнец. – Значит, Эрлоин так и не отказался от своей затеи.
– А ну-ка, друг мой. – Подвинувшись к собеседнику ближе, Юний положил руку ему на плечо. – Поведай-ка мне сейчас во всех подробностях: от какой это затеи так и не отказался Эрлоин? Что это была за затея?
– Рассказать? Что ж… Но имей в виду – история очень запутанная.
– Ничего-ничего, – подзадорил парня Рысь. – Тем интереснее слушать.
Рассказанная молодым кузнецом история и впрямь оказалась весьма интересной и поучительной, к тому же – во многом объясняющей все события, произошедшие в последнее время в Черном урочище и ближайшей округе. Как выяснилось, еще лет пять тому назад хозяин постоялого двора Эрлоин насмерть рассорился со старостой деревни Хизульфом из-за урочища, всю территорию которого Эрлоин хотел забрать себе на основе римского права. Однако херуски, проживающие в деревне, больше чтили обычаи своих предков, в которые римляне благоразумно не вмешивались, предоставляя исправно платившим налоги селениям жить собственной жизнью. Хизульф был старостой, более того, жрецом и, конечно, никак не мог примириться с подобным посягательством на основы. Прав ли был трактирщик – даже формально, – из рассказа кузнеца понять было трудно, Юний так и не смог выяснить, имелись ли у Эрлоина хоть какие-то основания, подтверждавшие право собственности. Скорее всего, что нет, иначе к чему тогда было городить весь огород с лживыми «оборотнями», свистульками и прочим?
– Так и не отсудил Эрлоин гору? – конкретизировал вопрос Юний.
Теодульф покачал головой:
– Нет, не отсудил. Да куда там – в урочище уже и оборотни завелись, люди пропадать начали, так что ни Эрлоин, ни староста об этом споре и не вспоминали. Но друг с другом с тех пор не ладили.
– Очень хорошо! – К изумлению кузнеца и пришедшего к середине рассказа Эрнульфа, Юний радостно потер руки. – Надеюсь, они еще не помирились?
– Да куда там! Живут как кошка с собакой. Правда, в открытую никто из них никому не мешает.
– Не вредит, стало быть?
– Да, не вредит.
– Жаль… А может, пора бы и начать?
Теодульф непонимающе дернул плечами:
– Как это – начать?
– Да так… Если хочешь, я расскажу чуть позднее. – Юний лично разлил по кружкам вино.
– Ой, патрон, – запоздало спохватился Эрнульф, – это ж я должен делать!
– Не успел – так сиди уж, – хохотнул Рысь и, переведя взгляд на гостя, спросил: – Ты случайно не знаешь, что за девушка у вас здесь поет чужие песни?
– Девушка? – Теодульф озадаченно почесал бороду. – Гм… Песни, говоришь, поет? А что значит – чужие?
– Ну – не ваши и не римские, – пояснил Юний. – На чужом языке… Вот, примерно так…
За рекою за быстрою
Леса стоят дремучие…
– негромко напел он: – Не слыхал такое?
– А! – К радости Рыси, кузнец встрепенулся и стукнул себя ладонью по лбу. Хорошо так стукнул, громко, словно убил здоровенного комара-кровососа.
– Ты, наверное, говоришь о Венте, девушке из-за реки?
– Откуда-откуда? – удивился Юний. – Из-за реки?
– Да, – Теодульф мотнул головой, и рыжая шевелюра его рассыпалась по плечам кудрявым оранжевым пламенем. – Вента частенько заходила к Хизульфу, об этом многие знали. Знаешь, за рекой ведь живут не только одни кровожадные алеманы, но и наши сородичи – херуски.
– Вента, – шепотом повторил Рысь. – А какая она из себя?
– Такая… – Парень мечтательно прикрыл глаза, и Юний почему-то почувствовал вдруг легкий укол ревности. – Красивая, – шепотом продолжал Теодульф. – Лицо чуть загорелое, гордое, глаза – синие-синие, волосы, как серебряная река… Правда, подстриженные, она их обрезала, чтоб ловчей было скакать на коне.
Она! – молнией мелькнуло в голове Рыси. Она! Та самая, что едва не поссорилась с ним из-за негодяя рыбника… Так вот она откуда! Что ж, скоро с этой заречной красой можно будет познакомиться поближе. Интересно, знает староста Хизульф, что она в плену?
– В плену? – насторожился кузнец. – Как – в плену?
– Да так… – Юний пожал плечами. – Похоже, трактирщик Эрлоин на полном серьезе собирается ее казнить или принести в жертву…
– В жертву?! – Вскочив, Теодульф возбужденно заходил по комнате. – Так вот почему Эрлоин захотел хоронить своих людей у старого жертвенника. Там живет старый жрец, Варнуин-затворник, и старосту, конечно, не пригласят…
– Успокойся, парень, – с улыбкой махнул рукой Рысь. – Думаю, ни до казни, ни тем более до жертвоприношения там не дойдет. Законы Рима – это законы Рима, и никто не позволит в открытую возрождать кровавые варварские обычаи! Ручаюсь, завтра эта девушка будет свободна!
– Ты так говоришь, будто знаешь все наперед! – усомнился кузнец.
– Просто я верю в себя, – скромно признался Юний. – Кстати, я давно горю желанием познакомиться с вашим старостой.
– Он не любит чужих.
– Хотя бы не лично – через тебя. Сделай милость, скажи ему следующее…
Внимательно выслушав Юния, Теодульф, поклонившись, ушел. И в самом деле, пора было спешить – снаружи быстро темнело.
Не успел кузнец уйти со двора, как в гостевые покои неожиданно заглянул Илмар, хмурый и злой, наверное, с пересыпа.
– Говорят, ты меня искал? – вытаскивая из волос солому, осведомился он.
– Искал? – Рысь покачал головой. – Пожалуй, уже нет… Признаться, я хотел было послать тебя к Хизульфу, старосте этой деревни, но, похоже, нашелся более подходящий посланец.
– Жаль, – искренне огорчился варвар. – Надоело уже тут сидеть. Когда ж за речку?
– Скоро, очень скоро, – обнадежил Юний. – Возможно, даже завтра… Впрочем, ты можешь начать и сегодня.
– Как так? Объясни!
– Навести-ка все-таки старосту, думаю, у него найдется для тебя какое-нибудь дело. Ну да, иди же, что смотришь? Если поторопишься, успеешь догнать по пути одного рыжего парня, кузнеца…
Утро выдалось дождливым, пасмурным, но Юния это почему-то радовало. Низкие темно-серые тучи, обложившие небо, истекали дождем – то настойчиво-крупным, то мелким, нудным. Римляне хмурились – уж им-то скакать куда-то в этакую непогодь явно не очень хотелось, тем более что под открытым небом предстояло провести почти целый день, а может быть, еще и ночь.
Молодой Марк Эмилий и еще один десятник, постарше, что возглавлял новоприбывших, завидев Рысь, сдержанно кивнули и, переглянувшись, скомандовали воинам выступление. Заржали, захрапели кони, зачавкала под копытами коричневая жирная грязь, а дождь, казалось, только и дожидавшийся этого, припустил с новой силой.
Эрнульф поплотнее завернулся в плащ, оглядываясь на своих: Юния, Арминия, Флакса. И зачем патрон взял с собой этого старика? Что толку от него, ежели вдруг приключится какая-нибудь заварушка? Совершенно никакого. Впрочем, и насчет себя с Арминием парень не очень-то обольщался. Если они и умели владеть оружием, то только в тех пределах, в каких их успел обучить Юний. В открытом бою они не смогли бы соперничать ни с легионерами, ни уж тем более с разбойниками-алеманами. Правда, у Эрнульфа был кое-какой городской опыт… касавшийся действий кинжалом, исподтишка – для схватки это совсем не годилось. Слава богам – Вотану, Юпитеру, Тюру, – алеманы давно уже убрались за реку, а римские легионеры сейчас являли собой лишь дружеское охранение. Так бы и всегда.
Едущий позади хозяина Флакс уныло опустил плечи. Попона на лошади почти сразу вымокла и теперь неприятно холодила ноги. Слишком короткий плащ – уж что дали – был неудобен: если им накрыть плечи, то будет дуть в поясницу, а если чуть приспустить, то тут же начнет капать за шиворот. Широкополая дорожная шляпа тоже не спасала от непогоды: от сырости она вся изогнулась и напоминала теперь плотно охватывающий голову капюшон, закрывающий вид. Время от времени старый вольноотпущенник приподнимал поля шляпы, стараясь рассмотреть – а что там виднеется впереди? Он знал, конечно, что где-то там должен быть постоялый двор, но сколько до него ехать, не представлял. Можно было бы справиться о том у хозяина, да Флакс опасался сердить его своими дурацкими вопросами. По всему видно было, что молодой юрист ехал полностью погруженный в какие-то свои, наверняка очень важные, думы.
