Нам бы день простоять, да ночь продержаться! - Протасов Сергей Анатольевич
Осторожно входя в бухту в строе фронта, со всех кораблей этой завесы вели постоянный промер глубин, подтвердивший возможность стоянки тяжелых кораблей, хоть и достаточно далеко не только от пристаней, но и вообще от кромки береговой черты. Даже у самой причальной линии глубина не превышала восьми футов, что снова вынудило высаживать штурмовые группы шлюпками. Но на этот раз качки уже не было, и в них удалось разместить гораздо больше народу.
Высадиться без боя не получилось. Что и не удивительно. Миноносцы, броненосцы, крейсеры и транспорты, продолжавшие подтягиваться с запада, загородили почти полгоризонта. Вдобавок все время перемигивались фонарями. А далеко за ними только что угасли размытые дождем всполохи очередной вспыхнувшей перестрелки. Не заметить такое нашествие было просто невозможно при всем желании. Тем более что небо быстро светлело, причем уже не только на востоке.
Двинувшиеся на веслах к берегу баркасы почти сразу встретили дружные и довольно точные ружейные залпы от портовых складов и из-за вытащенной на берег рыбацкой флотилии. Ответный огонь трехдюймовок сразу с пяти эсминцев прямой наводкой быстро расстроил эту стрельбу, позволив морякам все же добраться до деревянных настилов пристаней, к которым были пришвартованы несколько довольно крупных фунэ или лихтеров, и стремительным рывком занять территорию, прилегавшую к ним.
Хотя сил для организации сплошной обороны было явно недостаточно, ключевые позиции оказались в наших руках. Далее непосредственная поддержка малокалиберной артиллерии и пулеметов, частично перетащенных на подходящие места, но в основном из-за нехватки времени бивших прямо из приткнувшихся под берегом шлюпок, позволили отразить две яростные атаки японцев, последовавших в течение всего лишь получаса. А после все решилось окончательно.
Все это время крупные корабли авангардной группы обосновывались на новом месте, сразу же внося свою лепту в овладение плацдармом. Следом за десятком баркасов с эсминцев к порту потянулась первая волна уже настоящего десанта, сначала высаживаемая вспомогательным крейсером «Кубань», а потом еще и усиленная Авроровской ротой морской пехоты, квартировавшей на «Богатыре». Над их головами с шелестом проносились шестидюймовые снаряды прицельных залпов по выявленным очагам сопротивления. Большего не потребовалось.
Как только катера дотянули до берега переполненные шлюпки, линейная и морская пехота атаковала защитников Кисарадзу, совершенно оглушенных и подавленных такой поддержкой, сразу сбив их с позиций. Большая часть гарнизона пыталась отступать вдоль долины реки, среди полей, но несла тяжелые потери от шрапнельного огня корабельной артиллерии и была в итоге рассеяна. А полицейская сводная рота, упорно оборонявшаяся в районе складов, попала в окружение и полегла поголовно под этим обстрелом, не покинув охраняемый объект.
К этому времени весь город был уже в руках десанта, а флот с обозом занимал стоянку на входе в бухту напротив устья Които, продвигаясь буквально на ощупь и вздымая винтами тучи вонючего многолетнего ила, толстым слоем застилавшего совсем близкое в этом месте дно.
Глава 13
А в штабе, с момента достижения Кисарадзу, продолжались лихорадочные поиски вариантов продолжения явно забуксовавшего наступления. Из донесений с берега и от раскинутых во все стороны дозоров довольно скоро уже знали, что сам город и порт, с прилегавшими к нему селениями Иване, Киёкава и Намиока [15], а также деревни Косамо, Сакураи и, конечно же, Охори в низовьях реки Които заняты русскими гарнизонами. К началу дня наш флот контролировал побережье от мыса Фуцу в глубь Токийского залива до приливных отмелей северной части бухты Кисарадзу, где в нее впадала река Обицу, а воды к западу от этого участка начали насыщаться дозорами.
Подсчет потерь не радовал, но и поводом для пораженческих настроений не стал. Отставший от всех еще в проливе Урага подорванный «Нахимов», когда его видели в последний раз, сохранял ход и двигался в сторону берега, так что имел все шансы успеть добраться до отмели. Людей с погибших прорывателей удалось вытащить, даже погибших забрали почти всех.
Броненосцы, остававшиеся прикрывать прорыв главных сил, уже подтянулись к бухте. Оба «Александра» еще курились довольно густым дымком, вывивавшимся из-под палуб, но ни крена, ни дифферента не имели. Из доклада контр-адмирала Чухнина стало известно, что почти вся артиллерия уцелела. Механизмы не пострадали. А приданные им миноносцы нашли, как и обоих отставших потеряшек «Громящего» и «Видного», которых пока оставили рядом с «Донским» для охраны и разведки. В такой мгле с самого крейсера, да при его линкоровской осадке, немного разведаешь.
Сильно севший в воду носом «Анадырь» также не пошел ко дну. Сейчас он уткнулся форштевнем в грунт у южного берега бухты, еще даже не войдя в нее. Протащить его дальше возможности не было по причине малых глубин, из-за чего транспорт теперь оказался западнее основной стоянки, на самой границе формируемого оборонительного периметра, став плавучей противоминной батареей. Пехоту и сохранившиеся грузы с него начали перевозить на берег и другие пароходы.
Еще дальше от берега стоял «Урал». С него вовремя заметили навигационную аварию «Анадыря» и не спешили повторять это. Поскольку на данный момент казалось, что непосредственной угрозы нет, поскольку противник не виден, занялись срочной заделкой своей пробоины. Далее предполагалось осушить затопленные отсеки и только потом, всплыв до нормальной грузовой ватерлинии, войти на стоянку. В противном случае из-за большой осадки придется стоять в одном ряду с броненосцами, а не за ними, где под защитой башенных орудий хрупкому аэростатоносцу было бы гораздо уютнее. Если же вообще оставить все как есть, не заморачиваясь даже простым выравниванием крена, то углубление корпуса в носу, возросшее до тридцати футов, вообще не позволит укрыться за намеченной линией бона.
Солнце встало где-то за тучами, окончательно разогнав сумрачные тени. Погода продолжала улучшаться. Дождь кончился, но сырая мгла все еще держалась в воздухе, ограничивая видимость тремя милями. Это мешало как следует оглядеться и потому тревожило. Казалось, что где-то за серым размытым горизонтом таится враг, уже готовый нанести удар.
Его ждали и готовились. Со стороны Йокосуки спешно устанавливали боновое заграждение, приготовленное еще во Владивостоке. При этом работу «Кореи», оборудованной соответствующим образом, и трех прорывателей обеспечения прикрывали «Богатырь» со «Светланой», маневрировавшие западнее, чтобы иметь возможность перехватить любого, кто попытается приблизиться к месту стоянки. В тылу у подавленного насыпного форта № 1 продолжал дежурить «Донской».
От Кисарадзу его не видели, поддерживая связь с помощью катеров. Кроме того, еще в разгар высадки три катера отправили за мыс Фуцу для выяснения судьбы «Нахимова». Но прежде чем удалось получить сведения от этой разведки, доклад о положении на нем пришел с только что захваченной японской батареи по восстановленной телеграфной линии.
Крейсер стоял на мели всего в полутора милях к югу от нее и уже был атакован каким-то мелким судном. Правда, безрезультатно. Ни мины, ни ничего другого, кроме одной сигнальной ракеты с крейсера не видели. Но вполне могло быть, что это только начало. Да и до мыса Каннон от него было всего кабельтовых тридцать, вряд ли больше. Учитывая полную неподвижность, катастрофически малая дистанция.
С налаживанием проводной связи с Фуцу получили доклад о кратковременном оживании контролируемого «Донским» форта. Но удобная позиция «контролера» позволила быстро вновь прекратить это безобразие. С включением в систему береговой охраны обнаруженного калеки акватория, контролируемая нашими пушками, пусть пока только днем, заметно расширилась.
Это позволяло вести наблюдение даже за движением судов в проливе Урага. А оно, это движение, явно набирало обороты. Из полученных с него рапортов стало известно, что мимо мыса Каннон в обоих направлениях проследовало несколько крупных судов, по одному и группами. Копошилось что-то мелкое, но точно не рыбаки. Должно быть, японцы подновляли и усиливали заграждения, надеясь закупорить нас здесь и взять измором.
