Московское золото и нежная попа комсомолки. Часть Третья (СИ) - Хренов Алексей
— Я летал, я самолёты угонял, а не…
— А не наглых рыжих девиц⁈
— Рыжих девиц совсем не угонял!
Она моментально накрыла его поцелуем так, что мысли улетели к чёрту.
Дальше всё слилось в тёплый, хаотичный вихрь. Остатки сил, которых, казалось, уже не было, нашлись. Где-то гремели сапоги патруля по брусчатке, за окном кто-то спорил на испанском, но им было плевать. Они оба слишком долго были в этой чёртовой войне, чтобы упускать редкий момент, когда можно просто забыться, вжаться в тёплую кожу, схватить друг друга за плечи и не думать, что завтра снова будет хаос.
Теперь, утром, она счастливо спала, уткнувшись ему в бок, с рыжими волосами, раскиданными по подушке, а он лениво водил пальцем по её плечу, слушая дыхание.
— Ты не спишь? — пробормотала Наденька, не открывая глаз.
— Не сплю. А ты правда Ржевская?
— Да, а что?
— Надо будет взять твою фамилию! Я же старший лейтенант, поручик по старому.
— Буду «Поручик Ржевский!!!» — наш герой начал радостно ржать.
— А у тебя будет ещё лучше. «Надежда Хренова»! Собственный корреспондент газеты «Комсомольская правда»! Ха-ха-ха! — во всю заливался товарищ.
И видя сонное и не понимающее лицо своей подруги, Лёха снова счастливо расхохотался.
Он потянулся, раскинув руки, и с хрустом выгнул спину. По хорошему, надо бы отыскать и проверить, что там с Иваном. Но сейчас, в этой тёплой постели, с уже закинутой на него ногой Нади, все эти мысли показались ненужными. Вчера доложив по телефону сокращенную версию своих приключений Кузнецову, он получил два дня на приведение дел в порядок, и через три дня он должен был лететь обратно с Елисеевым. Его любимая СБшка улетела в Картахену с испанским пилотом и теперь где то участвовала в войне без него.
— Значит никакого «пора» и «мы опаздываем» сегодня! Нам обоим нужен день на выживание после всего этого…
Надя приоткрыла один глаз, лениво потянулась, улыбнулась, а потом внезапно ухватила его за шею и притянула ближе:
— Тогда попробуй сейчас выжить! Поручик хренов!
«Поручик Ржевский» усмехнулся, закрыл глаза и решил, что пока мир может подождать.
Начало июня 1937 года. Аэродром Алькала, пригород Мадрида.
Илья Старинов ступил на траву мадридского аэродрома, хмуро поправляя китель. Он только что прилетел с Южного фронта, где несколько недель подряд учил диверсионный батальон и будущих партизан тому, как правильно превращать мосты в руины, а эшелоны — в огненные груды металлолома. Его буквально выдернули из класса и даже выделили какой то модный двух-моторный самолёт, который пилот — испанец гордо называл «Хавиланд».
Похоже на Центральном фронте что то затевалось и лелеемые им диверсионные методы ведения войны наконец то стали востребованы.
Но трясло самолёт по дороге нещадно, летели они с двумя посадками и концу полёта все выглядели и чувствовали себя, как давленные испанские лимоны в коктейле. Если бы не сопровождающая его переводчица Аня, то Илья зашел бы за хвост самолёта и поделился бы с травой аэродрома своим завтраком. А так приходилось стараться выглядеть прилично.
В голове у него ещё крутились карты, схемы, линии снабжения франкистов, и тут…
Он не успел сделать и десятка шагов, как взгляд его зацепился за что-то настолько странное, что он даже остановился.
Рядом с ангаром, словно выброшенный течением на чужой берег, стоял… маленький смешной самолётик с опознавательными знаками франкистов! Самый настоящий трофейный самолёт! Крохотный, щуплый, весь какой-то несуразный, но похоже исправный. И самое главное с франкистскими крестами и кругами на хвосте и фюзеляже.
Старинов остановился, глядя на этот цирковой вагон с крыльями, и задумался ещё сильнее.
— А что это за явление фашистского аппарата народу? — спросил Илья у пробегающих мимо механиков.
— А, это… это Лёха Хренов вчера угнал! — бодро похвастался кто-то из окружавших его советских механиков.
— Угнал! Ого! А Хренов, кто это?
И тут Старинову, с истинно диверсантской тщательностью, начали пересказывать историю о том, как наглый моряк спер этого недомерка у франкистов и сумел спасти сбитого лётчика. Как он умудрился увернуться от собственных истребителей, а затем, пробираясь над испанскими холмами, притарахтеть на нем прямо сюда, в Мадрид.
Чем дольше он слушал, тем шире становилась улыбка у будущего «дедушки советского спецназа».
— И что, эта махарайка — он махнул рукой в сторону самолётика — ещё и лётает?
— Абсолютно. Пару дырок залатали — хоть сейчас в воздух. Хренов на нём аж от трех наших истребителей сумел увернуться! И пилота раненого из-за ленточки вывез! А сейчас наши с испанцами спорят, кому достанется этот аппарат.
Старинов ещё раз оглядел самолётик, обошел его кругом, посмотрел в кабину и даже не поленился нагнуться и залезть вниз, осмотреть внешнюю подвеску.
Маленький. Довольно тихий. Может сесть где угодно. Практически идеальный для скрытной переброски людей в тыл врага.
И вдруг мысли в голове сложилась в яркую и чёткую картину.
— А где этот ценный кадр обитает, товарищ Хренов? — весело спросил он, разворачиваясь к механикам.
— У Наума… наверно, в Мадриде… Эээ… В смысле у Наума Марковича, Белкина. Отель «Палас». Отчитывается скорее всего. — пожали плечами ему в ответ.
— Вот и отличненько. Вот и прекрасненько… —пришел в прекрасное расположение духа Старинов.
В его голове начал складываться шикарный план…
Июнь 1937 года. Телефонный разговор между Мадридом и Картахеной.
Николай Герасимович Кузнецов привык к неожиданным звонкам — работа военного советника при республиканском флоте Испании подразумевала регулярное взаимодействие с соотечественниками, будь то армейцы, партийные функционеры или просто коллеги, нуждающиеся в помощи или советах. Но когда на другом конце провода раздался голос Григория Штерна, назначенного главным военным советником при республиканском правительстве после отбытия Яна Берзина в СССР, он слегка удивился.
Штерн не был человеком, который звонил просто так. Вежливые приветствия, пара обменов дежурными фразами — и вот, наконец, тот прямо перешёл к делу:
— Николай Герасимович, мне нужен один твой человек. Временно.
Кузнецов чуть подался вперёд, прислушиваясь внимательнее.
— Интересно, зачем вдруг понадобились моряки под Мадридом. И кто именно интересует?
— Алексей Хренов. Лётчик твой.
Кузнецов на секунду замер и непроизвольно стал улыбаться. Нет, не то чтобы он не мог обойтись без этого нахального молодого летуна. Не то чтобы он даже скучал по его бесконечным приколам и историям.
На миг ему вдруг вспомнилась организованная Хреновым история с погрузкой ящиков с золотом, отбитых у мятежников, когда они вчетвером работали грузчиками. Да и личная телеграмма Сталина со скупой похвалой в эти времена стоила многого.
Но сам факт, что его человека вдруг просят в «аренду», да ещё и без самолёта, вызывал законное любопытство.
— Я Хренова вот уже почти как месяц не вижу. Даже самолёт вернули без него! Ты его мне обратно вернёшь или всё, в РККА переведут? — подозрительно уточнил он.
Штерн усмехнулся:
— Верну обязательно. Через пару недель.
— Ясно. А объяснишь, что за срочность? У меня, знаешь ли, пилотов не так чтобы очень много. Особенно таких. Слышал же наверняка. Пара линкоров, это пара линкоров! — Кузнецов засмеялся и откинулся на спинку кресла.
Штерн вздохнул, явно готовый к тому, что переговоры будут непростыми и небыстрыми.
— Да я бы кого другого взял, но так, как твой Хренов управляет этой немецкой тарахтелкой, не может больше никто. А «Шторьх» исключительно нужен тут в одной операции.
На том конце провода воцарилась короткая пауза, в которой Кузнецов, кажется, что-то прикидывал в уме. Потом он вдруг хмыкнул:
— А давай-ка так: если уж он у вас так ценен в управлении этим аппаратом, то вернёте его мне вместе с этим самым «Шторьхом». Я сколько у вас прошу такой самолёт!
