Гарри Гаррисон - В логове льва
В трюме «Атласа» ровными рядами, протянувшимися от носа до кормы, стояли транспортеры «гатлингов». Как только исполинский корабль вошел в Темзу, экипажи танков начали снимать металлические хомуты и скобы, удерживавшие машины на месте во время морского перехода. Тусклые керосиновые лампы, развешанные по переборкам, давали ровно столько света, чтобы танкистам не приходилось делать это на ощупь.
Механик-водитель головной машины сержант Корбетт яростно ругнулся, ссадив костяшки пальцев о последний приржавевший к палубе хомут, выдрал его из пазов и в сердцах отшвырнул прочь.
И в тот же самый миг на потолке вспыхнула зеленая электрическая лампочка[35], включенная с мостика.
— Завести моторы! — рявкнул сержант. Механики и наводчики всей длинной шеренги бросились выполнять приказ. Стрелок-наводчик Корбетта рядовой Гублер подбежал к передку их машины, ухватился за заводную ручку и крикнул:
— Отключить батарею!
— Отключена! — откликнулся Корбетт.
Собравшись с силами, Гублер провернул ручку предписанные четыре раза, кряхтя от усилия, чтобы закачать масло в подшипники двигателя и топливо в цилиндры; в стрелки брали не только за меткий глаз, но и за сильные руки.
— Включить батарею, — пропыхтел рядовой.
— Включена! — откликнулся сержант, толкнув рычажок ножевого выключателя на приборной доске. Ему пришлось возвысить голос, чтобы перекричать тарахтение и лязг множества оживших двигателей Карно. Гублер могучим рывком провернул рукоятку, но вместо того чтобы завестись, двигатель вдруг дал обратную вспышку. Рукоятка дернулась назад, перебив стрелку предплечье, и он вскрикнул от боли.
В тот же миг носовой люк распахнулся, и яркие лучи солнца залили рядового, усевшегося на палубу и бережно поддерживающего больную руку. Ругаясь на чем свет стоит, сержант Корбетт спрыгнул с сиденья и склонился над раненым; согнутое под противоестественным углом предплечье говорило о случившемся яснее слов.
Танковая палуба смахивала на преисподнюю — грохот выхлопов, струи едкого дыма. Как только аппарель опустилась, солдаты ринулись вперед, отпихнув сержанта и его раненого стрелка в сторону, а заодно и отодвинув их застывшую машину. Мгновение спустя второй транспортер «гатлинга» с урчанием прополз мимо них на аппарель, возглавив железный поток атакующих.
Шипастые колеса набирающей ход машины впивались в доски аппарели, выдирая из нее щепки.
Кашляя от ядовитых выхлопов, Корбетт рывком распахнул китель Гублера, срывая пуговицы, и сунул в него сломанную руку подчиненного для поддержки; солдата стошнило от боли. За их спинами танки устремлялись в атаку, а Корбетт тем временем распахнул люк на верхнюю палубу и чуть ли не волоком вытащил раненого солдата на свет дневной. Устроив его у переборки, он тотчас же развернулся и рявкнул:
— Мне нужен стрелок!
Его слова потонули в грохоте орудия, выстрелившего совсем рядом. Сержант ринулся к орудию, увернувшись от пустой гильзы, покатившейся в его сторону. И снова крикнул то же самое, когда затвор пушки со щелчком встал на место и орудие громыхнуло снова. Один из двух подносящих крикнул в ответ:
— Я стрелял из этих «гатлингов» в учебке!
Схватившись за вытяжной шнур, командир расчета гаркнул:
— Одного человека я могу отпустить!
Сержант Корбетт бегом ринулся обратно. Артиллерист не отставал от него ни на шаг.
— Забирайся! — приказал Корбетт, проверил положение выключателя и одним могучим рывком провернул вал двигателя. Тот завелся с полоборота, взревев и загрохотав в тот самый миг, когда сержант запрыгнул на свое сиденье. Оглянулся через плечо на вереницу танков, тарахтевших мимо. Верхний ярус уже очистился, и прежде чем машины из недр трюма успели выкатить на эту палубу, Корбетт наддал газу, включил передачу мощности на колеса и рывком стронулся с места.
И выкатил на свет дневной, вниз по аппарели, навстречу бою.
Тарахтение его двигателя слилось с хором остальных, эхом отдаваясь в гулких недрах корабля.
На берег хлынул неубывающий поток танков — транспортеров пулеметов Гатлинга. Машины все прибывали и прибывали. А на носу и корме судна спустили сходни, по которым на английскую землю потекла целая река солдат в синих мундирах.
— Огонь! — надсаживая горло, прокричал Корбетт, как только колеса машины, скатившейся с аппарели, загромыхали по брусчатке. Новоиспеченный стрелок-наводчик склонился к прицелу и взвел рычаг пулемета. Пули веером полились на ряды солдат в красном, когда он повел пулемет из стороны в сторону.
Огонь пулеметов Гатлинга косил обороняющихся, как траву. Некоторые отстреливались, но их пули лишь безвредно отлетали от броневых щитов танков.
А на мостике «Атласа», возвышаясь над битвой, генерал Шерман смотрел на продвижение войск. Вражеские линии сломались, обороняющиеся либо погибли, либо бежали перед войсками в синих мундирах, уже опередившими тихоходные транспортеры пулеметов.
— Кавалерия! — крикнул кто-то, и Шерман, подняв глаза, увидел всадников, хлынувших из улиц, ведущих к Уайтхоллу и плац-параду конной гвардии. Бригадный генерал Соммервилл постарался на совесть, поднимая войска на оборону.
Американские солдаты развернулись, чтобы встретить новую угрозу с фланга, но транспортеры «гатлингов» рванулись вперед, мимо них. И устремились навстречу кавалерии, ревя моторами, изрыгающими облака едкого дыма. А всадники, подняв шашки, сверкая на солнце шлемами и кирасами, погнали коней в галоп.
И полегли — точь-в-точь, как Легкая бригада, ринувшаяся на позиции русских в Крыму. Но здесь они наткнулись на огонь пулеметов, куда более губительный при стрельбе в упор, чем огонь любой пушки. Под вопли и истошное ржание люди и кони на полном скаку валились поперек дороги, покрасневшей от крови.
Не уцелел ни один.
Генерал Шерман сошел с мостика, чтобы присоединиться к офицерам своего штаба, ждавшим его на берегу.
* * *Атаку возглавил крейсер Ее Величества «Ехидный», гордость британского флота. Взяв на бот лоцмана у Дангнесса, он величаво пошел на скорости в пять узлов по главному фарватеру Темзы.
Остальные броненосцы, вереницей вытянувшиеся позади, повторяли его маневры. Заряженные орудия «Ехидного» могли открыть огонь в любую секунду; крейсер готов был встретить вызов любого броненосца янки и воздать ему по заслугам.
Со своего места на крыле мостика капитан первым увидел поджидающего врага, как только судно обогнуло последнюю излучину реки перед Тилбери-фортом, — четверку американских кораблей, четыре черных неуклюжих громадины, цепью выстроившиеся поперек реки.
— Открыть огонь, как только наведете орудия на цель, — приказал капитан, глядя на врага в бинокль. Подобных кораблей ему до сих пор видеть не доводилось. Куда ни посмотри, сплошная броня, ни единого орудийного порта. Раздался оглушительный грохот выстрела носовой артиллерийской башни, заставивший содрогнуться все могучее судно.
Отличный выстрел! Капитан видел, как фугасы разорвались, врезавшись в броню одного из кораблей в середке цепи. Но когда дым рассеялся, на броне не осталось даже выщербинки — и вдруг из-за нее поднялась струя черного дыма.
Мелькнул в поле зрения чудовищный снаряд, взмывающий по высокой дуге; в верхней точке он будто завис на мгновение — и обрушился вниз. Слева по носу вырос громадный фонтан воды, окатив весь бак.
Но не успел еще первый снаряд упасть, как следом устремился второй, угодивший прямо посередке «Ехидного». Чудовищный взрыв разломил корабль надвое.
Прочно встав на якоря, батареи мортир были не менее губительны для тихоходного врага, чем для сухопутных крепостей. Не прошло и минуты, как смертельно раненный стальной корабль опустился на дно реки. Остатки атакующего флота поспешно ретировались в окружении мощных столбов воды, вздымаемых снарядами.
Тылы Шермана были надежно прикрыты. Пока плавучие батареи на месте, ему нечего опасаться нападения с реки.
ШТУРМ БУКИНГЕМСКОГО ДВОРЦА
Все больше и больше транспортеров пулеметов Гатлинга выныривало из недр «Атласа», с рокотом скатываясь на набережную. Те, что стояли в самой глубине трюма, подымались с яруса на ярус по внутренним аппарелям, связывающим палубы между собой.
Теперь на приколе остался один лишь «Атлас». Броненосцы заняли позицию посреди реки, а транспорты у причалов высаживали на берег солдат. Пока первую пушку спускали на набережную, стрелковые полки уже построились в боевые порядки. Конюхи подвели Шерману и его штабу лошадей; вспрыгнув в седло, генерал почувствовал себя куда уверенней.
— Мы послали подразделения на эти улицы, ведущие к Уайтхоллу, — доложил адъютант, указывая положение войск на карте. — Наши люди займут оборонительные позиции в зданиях по обе стороны. Внезапных атак кавалерии с этого направления больше не будет.
