Вячеслав Коротин - Адмиралъ из будущего. Царьград наш!
Но поскольку сам император присутствовал на совещании, то он повелел выделить на операцию по захвату Босфора не один пехотный корпус, а еще и «старую гвардию» – Преображенский и Семеновский полки.
Все назначенные войска должны были прибыть в Одессу и Херсон в течение трех месяцев. Надлежало должным образом подготовить их транспортировку к турецкому берегу.
Однако пришлось отвлечься на незапланированную операцию.
Англо-французский флот предпринял еще одну попытку форсировать Дарданеллы и потерпел сокрушительное поражение: в устье пролива союзные броненосцы встретил такой плотный огонь, что у кораблей не оказалось никакой возможности встать на якорь для организации обстрела берега. Корабли заметались по бухте Эренкиой, где турки заранее выставили заграждения. Эта пляска на минах закончилась так, как и должна была закончиться: подорвались и затонули английские линейные корабли «Иррезистибл», «Альбион», «Оушен» и французский «Буве». Еще несколько получили повреждения различной степени тяжести.
Флот поспешил отойти к месту базирования – острову Тенедос.
Турция, терпевшая до этого поражение за поражением как на суше, так и на море, отвесила наконец-то смачную оплеуху самой Владычице морей и воспряла духом. Необходимо было срочно погасить этот разгорающийся во всех слоях Османской империи оптимистический порыв, и Черноморский флот получил приказ в ближайшее время обстрелять укрепления Босфора.
Сама идея бомбардировки фортов Босфора у Эбергарда неприятия не вызывала – потренироваться, тем более почти ничем не рискуя, было совсем не вредно, но имелись два «но»: во-первых, турки наверняка учтут результаты обстрела, сделают выводы и примут меры. И штурмовать после этого вражеские укрепления вторично станет неизмеримо сложнее…
А во-вторых… «Императрица Мария» готовилась вступить в строй. Дредноут, который своей мощью подавлял все, что могло появиться в Черном море. Кроме разве что «Куин Элизабет», если этот сверхдредноут вдруг просочился бы через проливы и решил бы повоевать против своих союзников…
Но на «Марию» следовало, для начала, установить ту самую дюжину двенадцатидюймовых пятидесятидвухкалиберных пушек Обуховского завода, которые прибыли в Севастополь.
Конечно, несмотря на свою «тонкую броневую шкурку», самую, наверное, тонкую среди всех дредноутов мира, не считая своих балтийских собратьев типа «Севастополь», «Мария» смогла бы отбиться от любого агрессора на этом море исключительно из своего противоминного калибра – великолепных стотридцаток, которых у нее имелось преизрядное количество.
А появления вражеских подводных лодок пока не наблюдалось ни разу.
Тем не менее – присоединение к флоту корабля, который один был мощнее и ценнее, чем вся Первая дивизия линкоров, следовало провести в достаточно торжественной обстановке. Чтобы каждый матрос увидел эту непререкаемую мощь и подумал: «Ну, теперь мы этим сукам покажем!..»
Однако вступление дредноута в строй ожидалось не ранее середины мая, а из Ставки приказывали обозначить атаку укреплений Босфора практически немедленно. Оставалось только подчиниться. Благо что Эбергард заранее озаботил своего начальника штаба составлением плана этого «мероприятия».
«Евстафий», «Иоанн Златоуст», «Пантелеймон» и отозванный из Батумского отряда «Три святителя» вспороли своими форштевнями волны и пошли из Севастополя к проливу. К тому, что является границей между Европой и Азией. Не одни пошли, конечно: «Кагул», «Память Меркурия» и «Алмаз», разумеется, сопровождали свои линкоры. В стороне рысил Первый дивизион эсминцев в количестве четырех вымпелов, а замыкали ордер еще несколько истребителей – дивизион «З»: «Заветный», «Зоркий», «Звонкий», «Завидный» и «Лейтенант Пущин».
Эсминцы Кузнецова сопровождали шедшие отдельно гидроавиатранспорты «Александр» и «Николай», к скорейшему вводу в строй которых командующий флотом приложил в свое время все силы. В результате черноморцы получили авианесущие корабли почти на год раньше, чем в покинутой Андреем истории. А летающие лодки с «Николая» успели уже и приобрести некоторый боевой опыт в Зонгулдакской операции.
Тральщики с собой не брали – в случае чего, эту работу можно было взвалить на дивизион «соколов» – серую скотинку войны на Черном море. Эти устаревшие кораблики являлись одновременно и самыми универсально используемыми: и противолодочной обороне наиболее активно обучались, и тралению, и от «эсминцевских» обязанностей их никто не освобождал…
– Ох, и валяет наших недомерков, Андрей Августович. – В голосе командира «Евстафия» смешивались и тревога, и легкое пренебрежение. – Не ровен час, перевернется кто.
Неласковая ранневесенняя волна действительно кренила узкие корпуса легких миноносцев так, что со стороны это выглядело просто угрожающе.
– Разве были доклады с дивизиона Мордвинова о каких-то проблемах?
– Никак нет, ваше высокопревосходительство! – почему-то перешел на официальное титулование Галанин. Видно, лицо адмирала выразило его мысли по поводу попытки каперанга порисоваться.
– Тогда и вибрировать раньше времени нечего.
Эбергард, конечно, и не планировал производить траления, и миноносцы Шестого ему особо и не были нужны в данной операции, но чем черт не шутит – может, турки умудрились поставить минные банки на почти запредельных глубинах…
Радовать противника победами еще и у Босфора никак не следовало.
На мостик поднялся Плансон. На шее у него теперь поблескивал белой эмалью «Георгий» третьей степени. Государь, после визита в Севастополь, весьма щедро отблагодарил черноморских моряков. Кресты сыпались на мундиры как из рога изобилия. Как адмиралам и офицерам, так и нижним чинам. Практически все представления на награждения удовлетворялись. Черноморский флот стал самым «крестоносным» соединением вооруженных сил России.
Эбергарду были пожалованы мечи к Владимиру третьей степени, что превращало орден «за выслугу лет» в почетную боевую награду. Но это Эбергарда-Киселева особо не грело. Именно потому, что эти ордена не соответствовали лично сделанному Андреем в последнее время – ведь с самой Зонгулдакской операции лично он ни в одном бою не участвовал: и потопление «Бреслау», и разгром конвоя осуществляли легкие силы флота, а командующий из Севастополя этим практически даже не руководил. Да и грядущий обстрел босфорских укреплений явно славы не прибавит.
– С какого места начнем обстрел, Андрей Августович? – поинтересовался у адмирала начальник штаба.
– А сам как считаешь наиболее разумным?
– Думаю, что стоит ударить по укреплениям на мысе Эльмас, чтобы максимально привести их в негодность. Именно они будут представлять наибольшую помеху при десантировании в следующий раз.
– Вот именно поэтому мы так поступать и не будем…
Лицо Плансона немедленно выразило немой вопрос.
– Понимаешь, Константин Антонович, во-первых, у турок будет уйма времени, чтобы восстановить форты, а во-вторых, если мы обозначим направление нашего будущего удара, то они стянут именно туда как свою пехоту, так и полевую артиллерию, а ее уже нашими длинными морскими пушками из складок местности выковыривать крайне затруднительно.
– Предлагаешь атаковать румелийское побережье?
– Именно. В этот раз ударим по европейскому берегу пролива. И то не в полную силу – не хватало еще, чтобы османы стали перебрасывать силы из Дарданелл сюда.
– Но союзники…
– О себе думать надо! – отрезал Эбергард. – Наша задача приложить все силы, чтобы летняя десантная операция увенчалась успехом. Русский солдат, умываясь кровью на штурмах и в окопах, сделал уже немало, чтобы сначала спасти Париж, а потом удерживать на фронтах миллионы колбасников. Если Турция будет выбита из войны, то польза всем нам. И французам с англичанами тоже.
– Хорошо, – покладисто кивнул головой начальник штаба, – с чего тогда начнем?
– Думаю, что с укрепления Килия. А потом возьмемся за мыс Узуньяр. Кстати, о будущем, – неожиданно сменил тему командующий, – что с перевооружением «Синопа» и «Георгия»?
– Кетлинский докладывал, что из Керчи прибыли шесть одиннадцатидюймовых мортир. Думаю, что установка их на наши старые утюги займет около двух недель.
– Добро.
– Четыре шестидюймовых уже на «Донце» и «Кубанце». Дней десять – и можно будет провести пробные стрельбы с канонерок.
– Ладно, об этом после… Валерий Иванович! – окликнул Андрей командира броненосца.
– Слушаю, ваше высокопревосходительство! – немедленно подлетел каперанг.
– Передайте своему штурману, чтобы он вывел эскадру к рассвету миль на двадцать к весту от Килии. И прикажите просигналить общее направление на остальные корабли.
– Есть! – Галанин козырнул и немедленно начал выполнять указания адмирала.
Ну, то есть не бросился, конечно, самолично скакать по трапам, отыскивая штурманского офицера, – просто отдал приказ передать оному явиться на мостик.
