Японская война 1904. Книга шестая (СИ) - Емельянов Антон Дмитриевич

— Что? — переспросил через несколько секунд Виктор Викторович, запутавшись в слишком уж неожиданном докладе.

— Что? — повторил он через минуту. — Настоящий голос? Прямо с фронта? Из Маньчжурии?

Мысли Виктора Викторовича понеслись галопом. Как сумели? Впрочем, не его дело… Как отреагирует царь? Впрочем, опять же, учитывая, что Николай вчера дал добро на установку приемника у них в министерстве — его позиция понятна. Министр финансов, очевидно, будет против, но… Уже не ему решать.

— Что церковь? — Сахаров представил, кто еще может оказаться резким и опасным противником нового открытия, но, как оказалось, Макаров и его ставленник подстраховались заранее.

И тут успели.

Виктор Викторович после того, как в 1898 году был назначен начальником Генерального штаба, успел набраться опыта столичной политической жизни. И интерес царя, церкви и простого народа фактически гарантировал успех новому проекту. А значит, можно будет расширить под него финансирование и… Генерал неожиданно вспомнил не свои штабные дела, а как в 1878 году вместе с Гурко прорывался через Балканские горы и штурмовал Шипку.

А ведь такая связь — это не только новые деньги, это настоящая возможность сделать армию сильнее.

— Собирайте на завтра прямо на утро наши телеграфное и инженерное направления и сразу же запросите оценку в ученом комитете, — Виктор Викторович запустил бюрократическую махину Военного министерства, но собирался придать ей максимально возможное ускорение. — Бумаги от них мне будут нужны уже к двенадцати.

— Они могут не успеть.

— Можете сказать всем, что царь обязательно спросит, из-за кого я задержал доклад. Так что пусть поторопятся…

Виктор Викторович дождался, пока Нарышкин выйдет, а потом со вздохом снова посмотрел на бумаги. Ну вот, только-только он закончил с броневыми войсками, так теперь как пить дать снова придется сидеть и изводить бумагу, готовя приказы под отдельное управление радиосвязи. Однако… Дело есть дело. А как говорится: кто, кроме нас?

Глава 17

Тяжело потерять мать, когда тебе нет еще и десяти, но молодому Джону с братом повезло, опеку над ними взял Фрэнсис Морган, их духовник и священник из ордена Ораторианцев. Именно в их начальные классы Джон при его поддержке проходил два года, прежде чем смог получить стипендию и вернуться в школу Святого Эдуарда.

В тринадцать лет многое пролетает мимо, но отец Фрэнсис научил молодого Джона ценить хорошее образование, и он был искренне благодарен директору и попечителям школы за то, что те тратят на них свои деньги и время. Даже свежие газеты всегда лежали на отдельном столе при входе, чтобы ученики могли следить за успехами Британии. Вот только сегодня их почему-то не было.

Словно почувствовав легкую неправильность, Джон даже немного опоздал в класс мистера Бернара. В отличие от всех остальных учителей в школе мистер Бернар был французом: один бог знал, как он обошел закон Форстера и смог подтвердить свою квалификацию в английском министерстве, но на весь квартал это был единственный учитель-иностранец. Некоторые его за это недолюбливали, а вот маленький Джон, наоборот, приметил, что тот искренне любит свое дело, и всегда ждал очередного невероятного рассказа об окружающем их мире.

И сегодня на лице мистера Бернара играла как раз та самая улыбка.

— Возьмите газеты, — кивнул он на стопку у себя на столе. Вот, оказывается, куда они делись из общего зала. — Прочитайте статью на главной странице и выскажите ваше мнение.

Джон ничего не понимал, но честно начал выполнять задание. Статья «Первый сигнал из Европы в Азию». Название было многообещающим, и дальше оказалось не хуже. Прямая радиопередача на пять тысяч километров. Не код, не бессмысленное пищание, а чистый голос. Человек говорит, и его слышат на другом конце Земле. Невероятно! И это сделали русские! В статье тоже сквозило удивление, что этим варварам оказался под силу подобный успех, но срочные телеграммы десятков людей, что видели и слышали это лично, не оставляли сомнений. Они смогли.

— Это неправда! Вы специально подстроили эти газеты! — Кэролл из семьи потомственных землевладельцев-джентри вскочил из-за своей парты в конце класса, размазывая по щекам самые настоящие слезы.

— Это правда, — просто ответил мистер Бернар. — Мы, французы, уже однажды недооценили русских и очень не советуем делать это кому-то еще.

Кэролл не выдержал и выскочил из класса — ох и попадет ему потом за это — а мистер Бернар спокойно продолжал, словно ничего и не случилось:

— Сегодня произошло маленькое чудо. Когда-то, когда первый корабль достиг берегов Америки, мы отрезали от пирога неизведанного крупный кусок, и наш мир стал меньше и понятнее. Сегодня он сжался еще немного. Удивительное решение, но теперь связь между странами, которые мы раньше могли никогда не увидеть и не услышать, уже скоро станет реальностью. Это огромное открытие само по себе, но, как рассказал мне мой знакомый в Маньчжурии, с которым я связывался сегодня утром — это даже еще не начало. Русские не просто показали, что им под силу подобные трансляции, они готовы продавать свои приемники, с которыми любой человек, даже мы с вами, сможет слушать их передачи. Из Кореи, через полгода из Санкт-Петербурга и Москвы, через год — кто еще знает откуда… Я буду организовывать частное общество, чтобы купить сразу несколько таких приемников, а при нем курсы русского языка, чтобы вы смогли лично понимать, что именно передают нам из далеких стран.

Если еще минуту назад Джон думал, что мистеру Бернару точно влетит за такую инициативу, то теперь в нем остался только энтузиазм. Языки он любил. Те же древнеанглийский и валлийский ему даже неплохо давались. Дальше он хотел добавить в коллекцию древненорвежский и готский, но и русский там тоже будет неплохо смотреться.

А тем временем мистер Бернар вытащил из кармана пиджака сложенный вдвое конверт. Письмо, которое ему отправил тот самый друг оказией около месяца назад, а внутри фотокарточка. На ней незнакомый француз в мундире полковника, а за его спиной порт, какое-то азиатское море и… Круглая каменная кладка, выкрашенная в черный цвет.

— Это фундамент той самой башни, с которой и был передан полученный в Санкт-Петербурге радиосигнал, — рассказывал мистер Бернар.

— А почему он черный? — Джон не выдержал и даже забыл поднять руку, когда задавал этот вопрос.

— Наверно, специальная мастика. Там же рядом море, сырость… — предположил мистер Бернар.

Дальше он еще много чего рассказывал, и класс постепенно включился в обсуждение того, что может дать миру новое русское радио. А вот в голове молодого Джона билась только одна картинка. Далекая мрачная страна и попирающая небеса черная башня, которая следит за всем, что творится даже в самых дальних уголках мира.

— Джон…

Мистер Бернар позвал его, но он даже не услышал это.

— Джон!

Нет ответа.

— Мистер Джон Рональд Руэл Толкин, вы соизволите ответить на мой вопрос? — ехидство в голосе мистера Бернара можно было черпать ложкой.

Мальчик встрепенулся и вынырнул из мира грез.

Полковник Пикар узнал о том, что творится у него под носом, из газет, и это было совершенно недопустимо. С другой стороны, подобный успех России оказался крайне уместным ударом по соглашению Делькассе о Сердечном союзе с Англией. А то уж больно много вистов набрали сподвижники премьер-министра Комба на этом повороте, а теперь… Переход власти к Клемансо — практически решенное дело.

И что особенно грело душу Пикару: после того, как Россия показала свою силу, горячие головы тут и в Париже вряд ли решатся на ту авантюру со 2-й Тихоокеанской эскадрой. А то ведь они просто поставят пару клякс на листе бумаги, а совать голову в петлю придется уже лично ему.

— Жорж, и что мы будем делать? — министр колоний Думерг нервничал и потел.

— Большие решения все равно принимать Парижу. Как и нести за них ответственность, — напомнил Пикар, и Думерг сразу немного выдохнул. — Что же касается нас. Я так понял, что русские готовы продавать свои приемники? И мы этим воспользуемся. Во-первых, чтобы следить за их трансляциями: знать все, что они говорят миру, и учиться, как это правильно делать…