Инженер Петра Великого (СИ) - Гросов Виктор
Крюков аж побагровел.
— Ах ты, хам! Да как ты смеешь мне указывать⁈ Я из тебя сейчас всю дурь выбью!
Он направился ко мне, явно собираясь ударить. Его дружки тоже двинулись вперед. Ситуация накалялась.
И тут я сделал то, чего они никак не ожидали, громко, чтоб все слышали, сказал:
— Ты как молодой жеребчик, Афанасий Еремеевич! Чуть что сразу в драку. А вот если ты такой смелый да умелый, как хвастаешь, давай-ка спор решим по-другому. Видишь вон ту гирю у кузни? — я указал на здоровенную чугунную гирю килограмм на пятьдесят, которую использовали для каких-то тестов. — Слабо ее поднять одной рукой до плеча? А я вот могу. Если поднимешь — твоя взяла, признаю тебя первым парнем, поклонюсь тебе как богатырю. А не поднимешь — так и заткнись. И впредь про свою удаль, да и имя Дуняши трепать перестань. А? Идет?
Предложение было внезапным. Крюков опешил. Парень он был с виду крепкий, но одно дело — кулаками махать, другое — полцентнера одной рукой поднять. Он покосился на гирю, потом на меня. В глазах его была явная неуверенность.
А народ вокруг уже шушукался, еще больше распаляя парня.
— Да чего мне с тобой, мужиком, тягаться! — попытался он съехать. — Не барское это дело — гири таскать!
— А языком трепать — барское? — усмехнулся я. — Или просто силенок не хватает, Афанасий Еремеевич? Ты так и скажи. Никто не осудит.
Толпа вокруг зашепталась, кто-то тихо посмеивался даже. Все смотрели на Крюкова и ждали ответа. Дать заднюю на глазах у всех — это было бы полным позором.
— Да подниму я твою гирю! — зло крикнул он. — Запросто! А ну, дай дорогу!
Он подошел к гире, плюнул на руки, ухватился. Напрягся, пытаясь оторвать ее от земли. Гиря чуть дернулась и снова бухнулась. Он попробовал еще раз, покраснел как рак. Бесполезно.
— Тяжела, зараза… — пробормотал он, отступая. — Неудобно брать…
Крюков с тяжелой одышкой покосился на меня, освобождая место для моей попытки.
— Ну, теперь моя очередь, — сказал я спокойно. Подошел к гире. Присел пониже, взялся правильным хватом. Напряг мышцы спины и ног — спасибо моим тренировкам! Рывок! Гиря оторвалась от земли. Еще усилие — и она у меня на плече. Я выпрямился, удерживая вес. Постоял так несколько секунд под охреневшие взгляды толпы. Потом аккуратно бросил гирю.
Повернулся к Крюкову, который стоял белый как стена.
— Ну что, Афанасий Еремеевич? Уговор помнишь?
Он молча развернулся и, не глядя ни на кого, быстрым шагом повалил прочь. Его дружки посеменили за ним. Толпа вокруг громко обсуждала увиденное. Я же, стараясь не показывать своего триумфа (и дикой усталости после этой гири), спокойно пошел дальше по своим делам.
Я добился своего. Поставил наглеца на место, не ввязавшись в драку. Показал свою силу. Защитил (пусть и косвенно) честь Дуняши. И при этом не нарушил своего решения — дело прежде всего. Пусть Крюков теперь бесится от злости, но лезть ко мне он вряд ли рискнет.
А Дуняша… Ну что ж, может, теперь у нее будет чуть больше свободы выбора. А мое дело — строить станки.
Если вам нравится эта история (а я на это надеюсь), тыкайте лайк и оставляйте комментарии. Спасибо всем вам! Не забывайте в библиотеку добавлять, чтобы не пропускать обновления)
Глава 15
После того случая с гирей и публичного унижения Афанасия Крюкова, настало какое-то относительное затишье. Крюков больше на глаза мне не попадался, да и другие недоброжелатели притихли — видимо, поняли, что я могу не только с железом «колдовать», но и за себя постоять. Если человек может такую железяку поднять, то лучше его не обижать — такая здесь видать логика. Это позволило мне с головой уйти в работу. Сверлильный станок потихоньку строился, мои пацаны набирались опыта, а опыты с улучшенным чугуном и замками давали всё более обнадёживающие результаты. Поручик Орлов был доволен, доклады в Питер уходили хорошие, и даже полковник Шлаттер при встречах стал здороваться почти без своей вечной кислой мины.
Но спокойствие это было обманчивым. Я же работал над вещами, которые напрямую касались обороны страны. Новый способ литья пушек, невиданные станки, улучшенные ружейные замки — всё это были гостайны, особенно во время войны со шведом. И было бы наивно думать, что эти секреты останутся незамеченными врагом.
Первые подозрения у меня появились, когда я случайно подслушал разговор двух работяг в кабаке, куда зашел по просьбе Орлова передать записку какому-то подрядчику. Мужики, уже изрядно накидавшиеся, тёрли за заводские новости.
— А слыхал, Михеич, — говорил один, понизив голос, — шведы-то, говорят, тоже машину новую делают, чтоб пушки сверлить? Будто чертежи им какие-то прислали… Или наши кто продал…
— Брехня, поди, — отмахнулся второй. — Откуда у шведа такие машины? У них и железо-то не то…
— А я говорю — было дело! Мне Ерошка-кабатчик рассказывал, а ему — моряк один с голландского корабля… Будто ищут шведы мастеров толковых по всей Европе, золотые горы сулят, чтоб станки им строили да пушки лили получше наших…
Разговор перескочил на другое, но эти слова мне в душу запали. Шведы интересуются новыми станками? Ищут мастеров? Конечно, могли быть просто слухи, пьяный трёп. Но дыма без огня, как говорится, не бывает.
А через несколько дней случилась еще одна странная хреновина. Ко мне в мастерскую зашел незнакомый мужик. Одет прилично, хотя и не шибко богато, говорил по-русски чисто, но с каким-то еле заметным акцентом — то ли немец, то ли голландец. Представился купцом из Нарвы, Яганом Петерсом, сказал, что ищет мастеров для постройки новой лесопилки и ему меня порекомендовали как человека «с головой и руками».
— Слыхал я, господин Петр, — говорил он вкрадчиво, оглядывая мою мастерскую и недостроенный станок, — что вы тут машины диковинные строите, каких и в Европе не видели. А я вот тоже дело новое затеваю, лесопилку ставить хочу. Нужны мне механизмы разные — пилы там, валы, шестерни. А мастера здешние — ленивы да неумелы. Не согласились бы вы мне помочь? Советом или чертежом? А может, и сами бы взялись за дело? Я б заплатил щедро, не обидел бы. Золотом!
Предложение было заманчивое. Золото! Да еще и работа интересная — лесопилка, механизмы. Но что-то меня насторожило. Купец из Нарвы… Нарва же тогда была под шведами. И интерес его к моим «диковинным машинам» показался мне каким-то чрезмерным. А уж обещание золота…
— Да какие у меня машины, господин купец, — ответил я осторожно. — Так, баловство одно… Из дерева да железа ржавого… До заморских нам далеко. А в лесопильном деле я и вовсе ничего не понимаю. Тут вам мастера другие нужны, плотники опытные.
— А вы подумайте, господин Петр, подумайте, — не унимался Петерс. — Может, и вспомните чего полезного. А я зайду через пару дней, ответ ваш узнаю. Золотом плачу, помните!
Он ушел, оставив меня в глубоких раздумьях. Что это было? Реально купец ищет мастера? Или шведский шпион, пытается выведать секреты или переманить меня на ту сторону? Уж больно всё подозрительно выглядело — и интерес к моим станкам, и обещание золота, и то, что он из Нарвы…
Я решил поделиться своими подозрениями с поручиком Орловым. Он выслушал меня очень внимательно, нахмурился.
— Купец из Нарвы… Яган Петерс… Не слышал про такого. А про станки наши шведы и правда узнать могли. У них шпионов тут хватает, да и свои предатели найдутся за серебряник Родину продать. Хорошо, что ты мне сказал, Петр. Будем за этим Петерсом приглядывать. И ты будь осторожен. Никаких разговоров с ним, никаких чертежей не показывай. Если снова заявится — сразу дай мне знать.
Мои подозрения, увы, оказались не беспочвенными. Через день ко мне подошел напуганный Федька, мой ученик.
— Мастер Петр… тут такое дело… — замялся он. — Подходил ко мне вчера вечером мужик один… Незнакомый… Спрашивал про вас, про станки наши… А потом… потом денег сулил, если я ему чертежи ваши вынесу… Или хоть расскажу подробно, как всё устроено…
