Товарищ "Чума" 5 (СИ) - "lanpirot"
И никто этого Гренца не обнаружит до конца диверсионной операции. Но Том, видимо, решил — если страховаться, так уж наверняка. Не факт, конечно, что дед вообще окажется здесь. И тогда силы нам (помощь Бомбадила у меня была под вопросом, мало ли что приключится сегодня) еще понадобятся, ведь в следующий раз провернуть всё по-тихому навряд ли получится.
Наложив на труп скрывающие от чужого взора печати, Том без особых усилий отволок субтильное тело эсэсовца, которое после смерти как будто еще уменьшилось в размерах, в ближайший закуток между домами. Он постарался пристроить его так, чтобы труп не путался под ногами случайных прохожих. Пусть, они его и не будут замечать, но физически-то он никуда не исчез.
А постоянно спотыкающиеся на пустом месте простецы обязательно привлекут ненужное внимание зевак. А то еще и нездоровый интерес охраны института Хорста. И те поднимут тревогу. А нам это и даром не нать, и с деньгами не нать.
Пока мой неожиданный союзник разбирался с трупом оберштурмфюрера, я успел натянуть на себя шмотки Гренца, которые, естественно, идеально мне подошли. Так что я встретил его возвращение в салон уже при полном параде. Бомбадил придирчиво осмотрел мой внешний вид, но придраться ему было абсолютно не к чему.
Он даже воздух втянул, после чего тряхнул головой:
— Ты даже пахнешь точно так же, брат Чума, это дерьмо! Прости за столь нелестное сравнение! — тут же поправился он. — Я даже магического наполнения в тебе не ощущаю — словно передо мной обыкновенный простак! Я бы за такую печать многое бы отдал…
— Возьми! — Просто произнёс я, вытащив из нагрудного кармана майорского кителя, брошенного на пол салона, одну из заготовленных копий «доппеля». К тому же, я уже подогнал подобный конструкт Глории. От меня не убудет — еще нарисую, а Тому приятно. А я люблю делать близким мне людям. Даже духовно близким, а рыжий ведьмак в этом смысле оказался именно «моим человечком», как любила выражаться приснопамятная Ольга Бузова. — Позволь мне хотя бы этой малостью отблагодарить тебя за помощь.
— Что это? — Бомбадил взял из моих рук обычный тетрадный лист в клеточку и непонимающе уставился на слегка светящийся от поглощенной силы «полуфабрикат» магического конструкта. — Это же… Это… — Голос рыжего ведьмака дрогнул, когда до него наконец-то дошло, что я сунул ему в руки.
— Это печать доппельгангера, брат, — с легкой усмешкой произнес, дружески хлопая Том по плечу. — Она практически готова к активации…
— Это я понял… Но… ты же понимаешь, что отдаёшь мне в руки? Ведь рано или поздно, я сумею её повторить — и этот секрет перестанет для меня существовать! — буквально прокричал он, находясь в крайне степени возбуждения.
Тома и так–то было трудно назвать спокойным человеком, а уж теперь его реально бомбило. Интересно, а кто он по знаку гороскопа? Моя бывшая всегда считала таких людей водолеями. И, что самое интересное, она редко ошибалась. То ли совпадение такое, то ли вся эта муть реально работает. После всего со мной произошедшего за последнее время, я уже реально опасаюсь делать поспешные выводы.
— Для тебя не жалко, дружище! — приобнял я его за плечи. — Хорошие люди должны держаться вместе, даже если это не люди, а проклятые ведьмаки.
— Я тебе должен…
— Ничего ты мне не должен, братишка! — Качнул я головой. — Просто… спасибо, что есть на свете такие как ты… В которых, несмотря на весь мрак ведовского дара, еще не погас источник света… не чужда справедливость и доброта…
Думаете я просто так сказал это колдуну, на моих глазах свернувшему шею ничего не сделавшему ему человеку? Просто, буднично, словно бройлерному курёнку к обеду. Ну, во-первых, я нацистов за людей не считаю. Даже до зверей им далеко — те не убивают просто так, «из прихоти», а лишь для собственного пропитания.
Во-вторых, я видел, что скрывается в его ауре, в его душе. И, как никто другой, прочувствовал это. Помимо своей неунывающей натуры, Том Бомбадил оказался настоящим добряком (ну, насколько это возможно с нашим проклятым даром). И убивал он «в угоду промыслу» только тех, кто этого ну очень и очень заслужил. И нацисты-эсэсовцы в этом списке стояли на первых строчках. Как, впрочем, и у меня.
Не знаю, как он их сортировал, отделяя волков от овец, выкупая даже тех тварей, что рядились в овечьи шкуры. Но не удивлюсь, если он чуял их смертные грехи своим удивительным магическим чутьём.
Не знаю, что на меня, вдруг, нахлынуло, но я расчувствовался едва ли не до слёз.
Прям совершенно на меня не похоже. А! — наконец пришло понимание, это не мои, а «приобретенные» с помощью печати эмоции. Этот Гренц, оказывается, был еще той сентиментальной скотиной! Он самолично составлял приказы на проведение бесчеловечных опытов над людьми, которых Хорст лишь визировал своей подписью. Он мог бы этого не делать, но… Это доставляло ему такое несказанное удовольствие… Он плакал от жалости к несчастным, наблюдая, как этих бедолаг живодёры-врачи разбирают на части буквально живьем… Сука! Гребаный маньяк! Да по сравнению с ним майор фон Штаде был настоящим душкой! Мне даже срочно захотелось «выбраться» из его шкуры.
Было такое гадкое чувство, что я теперь никогда не сумею отмыться от всего этого дерьма, ведь это были мои чувства и желания… Так! Стоп! Это продолжает распаковываться в моей голове скопированная информация. И я все больше и больше превращаюсь в оберштурмфюрера СС Матиаса Гренца. Но бороться с этим я уже научился, быстро отделив своё сознание от копии сознания «сентиментального» маньяка-эсэсовца.
— Ну, не-е-ет, братишка! — возмущенно протянул мой шотландский коллега. — Том Болмбадил всегда платит добром за добро! За печать спасибо, но я оставляю за собой ответный ход — подберу тебе что-нибудь забористое из своего гримуара… Пусть, и не совсем равноценное — такого редкого и ценного заклинания мне не сыскать, но я не оставлю тебя без подарка!
— Замётано, Том! — И я пожал руку «дружественному» колдуну. — Ну что, я пошёл, пока этого вот, — я подёргал себя руками за отвороты кителя, — не хватились. Слишком долго он за пивом ходит. А сделать из него «гонца за бутылочкой винца» мог только сам Хорст…
— А ты чего думаешь, что я тебя одного отпущу? — громко заржал Бомбадил. — Хочешь лишить меня веселья? Не-е-е, я с тобой пойду, брат Чума!
— А оно тебе надо, братская душа? — Пристально посмотрел я на Тома через линзы очков. — Это не твоя война…
— Э, нет, брат, не правильно ты мыслишь! — нетерпеливо перебил меня Том. — Когда еще в один момент столько моральных уродов в одном месте соберётся? Которых совсем не жалко, а на земле только чище станет и дышать свободнее?
— Столько? Думаю, что нескоро… — Да что там думаю — я точно знаю, когда и где на земле очередной замес начнётся.
— Вот! И на это время мне надо свой промысел накормить так, чтобы он меня еще несколько десятков лет не беспокоил. А там, глядишь, и очередная заварушка с массовыми жертвами наметится. Люди, они ведь по-другому не могут, чтобы ближнего своего, да на вилы не поднять? Не так ли, брат Чума?
— И спорить не буду, — согласился я, — как и отказываться от твоей помощи.
Ну, ничего особо нового он не сказал, вся история человечества — это сплошная история войн. За территорию, ресурсы, веру, да просто из-за бабы какой-нибудь могла начаться. Иногда разногласия, не стоящие выеденного яйца, оплачивались сотнями и тысячами человеческих жизней. С древних времен и до наших дней ничего особо в этом вопросе и не поменялось, и не изменится. Уж мне ли, человеку из будущего, этого не знать?
— Договорились! — обрадованно воскликнул Бомбадил, а его непередаваемая улыбка вновь засияла во всей своей красе. Вот же черт неугомонный!
Получив согласие, Том мгновенно увешался всевозможными заклинаниями невидимости и отвода глаз, превратившись в натуральную рождественскую ель. А если учесть, что некоторые печати не «впитывались», сияли словно фонарики, то это сходство становилось еще сильнее.
— Раз магов мы не почуяли, — произнес Том, — я просто пройду за тобой. Простаки точно не заметят, да и тем двум новикам это не по зубам…
