Дизель и танк (СИ) - Тыналин Алим

— Высота девятьсот метров, — докладывала Варвара, следя за альтиметром. — Давление масла нормальное, обороты движка чуть упали.

Дизель работал ровно, хотя и с заметным напряжением. На каждом повороте серпантина открывался все более впечатляющий вид. Облака оказались где-то внизу, а вершины гор золотились в первых лучах солнца.

— Madonna mia! — восхищенно выдохнул Марелли, выглянув из кабины «Фиата». Его машина шла сразу за нами, уверенно справляясь с подъемом.

К полудню достигли перевала. Михей Степанович спешился у древнего каменного тура:

— Вот и главная высота. Отсюда весь Урал виден — и европейский склон, и азиатский.

Мы остановили машины на небольшой площадке. Отсюда действительно открывался захватывающий вид. Бесконечные горные хребты уходили к горизонту, внизу змеились ленты рек, темнели пятна тайги.

— Тысяча двадцать метров над уровнем моря, — Варвара делала пометки в журнале. — Все системы работают нормально, перегрева нет.

Велегжанинов уже открывал капот, проверяя температуру основных узлов. Джонсон методично фиксировал показания приборов «Форда».

Михей Степанович достал из седельной сумки какой-то сверток:

— По обычаю надо подарок горам оставить. Кто кусок хлеба положит, кто ленточку повяжет. А я вот что припас…

Он развернул сверток — там оказался новенький подшипник:

— Пусть лежит. Может, какому-то путнику пригодится. Горы помощь не забывают.

Водители остальных машин тоже подходили к туру, оставляя подарки. Кто монету, кто значок. Бережной положил запасной свисток,видимо, решил, что в горах такая вещь может спасти чью-то жизнь.

— Теперь можно передохнуть, — сказал Михей Степанович. — Гора нас приняла.

Он поднялся на камень, окидывая взглядом восточный склон:

— До Перми еще дня три пути. Этот перевал только начало, разминка, можно сказать. За Пермью настоящие горы пойдут, там уже не шутки.

Он достал потрепанную карту с пометками:

— Спускаемся в долину реки Камы. Там дорога получше будет, еще в старые времена накатали. Но расслабляться нельзя — весна в горах коварная.

Начали спуск. «Полет-Д» шел первым, осторожно преодолевая крутые повороты. Высотомер показывал, как быстро мы теряем высоту. Облака, которые недавно были под нами, теперь окутывали машины влажной пеленой.

— Давление растет, двигатель повеселел, — докладывала Варвара, не отрываясь от приборов.

К вечеру вышли в широкую долину. Здесь уже чувствовалась настоящая весна — проталины на южных склонах, звон ручьев, запах пробуждающейся земли.

— В Перми придется задержаться, — сказал Михей Степанович на вечернем привале. — Машины проверить нужно основательно. Там впереди подъемы покруче будут, перевалы повыше. До самого Свердловска легкой дороги не ждите.

Он помолчал, глядя на далекие заснеженные вершины:

— Но это уже завтра. А сегодня отдыхайте. Первый перевал всегда особенный. Первый шаг к настоящим горам.

В Пермь мы въехали ранним утром. Промышленный город раскинулся по обоим берегам Камы. Корпуса Мотовилихинского завода дымили трубами, по реке сновали буксиры, тянущие плоты с лесом, на берегу высились штабеля бревен.

— Здесь остановимся на два дня, — объявил я команде. — Нужно провести полную проверку машин перед главным броском через Урал.

На въезде нас встретил представитель местного автоклуба и по совместительству официальный наблюдатель автопробега Степанников, коренастый мужчина в кожаном пальто:

— Милости просим! Для вас уже подготовлены места в гостинице «Урал» и бокс на нашей ремонтной базе.

Бокс оказался просторным, с хорошим оборудованием. Михей Степанович внимательно осмотрел помещение:

— Хорошее место. Пермяки всегда с железом дружили, это чувствуется.

Велегжанинов немедленно начал разворачивать полевую мастерскую, раскладывая инструменты в идеальном порядке. Варвара занялась проверкой топливной системы, ведь редстоящие перевалы требовали особой настройки.

— К нам тут делегация с Мотовилихи собирается, — сообщил Степанников. — Очень интересуются вашим дизелем. У них есть планы на такие двигатели.

— А что за планы? — поинтересовался я.

— Да разное говорят… — он понизил голос. — Но, вроде, что-то серьезное затевается. Оборонное.

В гостинице нас ждал телеграфный запрос от Орджоникидзе. Наркома интересовали результаты испытаний машин в горных условиях. Похоже, наш пробег привлекал все больше внимания в верхах.

Делегация с Мотовилихи прибыла после обеда. Главный инженер завода Горохов, начальник дизельного цеха Крутиков и еще несколько специалистов. Они долго осматривали двигатель «Полета-Д», задавали точные технические вопросы.

— Любопытная конструкция, — Горохов протирал запотевшие очки. — Особенно система впрыска. И мощность для такого объема очень приличная.

Особенно он заинтересовался системой охлаждения:

— А как решили проблему перегрева на высотных режимах?

Я показал общую схему, но некоторые детали опустил. За долгие годы работы в промышленности я хорошо усвоил: никогда не раскрывай все карты сразу.

Тем более, что Сталин тоже поручил мне поработать в оборонке. Вот приеду из автопробега и сразу займусь.

— У нас похожая задача сейчас, — как бы между прочим заметил Крутиков. — Дизель для специального изделия. Высотные испытания, знаете ли…

Ну да, что и требовалось доказать. Переглянувшись с Варварой, я понял, что мотовилихинцы разрабатывают танковый двигатель.

Потому их так и заинтересовала наша система охлаждения и впрыска. В танке те же проблемы, что и в горах: разреженный воздух, тяжелые нагрузки, необходимость сохранять мощность в любых условиях.

— А как у вас с удельной мощностью? — спросил Горохов, разглядывая компоновку двигателя.

— Около двадцати лошадиных сил на литр объема, — ответил я, намеренно занизив реальные показатели.

— Маловато для наших задач, — разочарованно протянул главный инженер.

Я промолчал. Не стоило им знать, что на специальных режимах мы получаем все тридцать пять лошадей с литра. Такие секреты пока рано раскрывать.

Когда делегация уехала, Варвара тихо спросила:

— Они же танк проектируют, да?

— Похоже на то. Но пусть сами дойдут до нужных решений. А мы свои козыри придержим для Свердловска. Там разговор будет уже другой, с военной приемкой.

После я составил подробный отчет для Орджоникидзе. Описал поведение дизеля на подъемах, расход топлива, работу на высоте. Особо отметил случай с потерявшим тормоза ярославским грузовиком. Мощность и надежность нашего двигателя тогда сыграли решающую роль.

Доклад я решил отправить специальной почтой. Слишком много важных технических деталей, для телеграммы не подходит.

К тому же в последнее время я стал осторожнее с секретной информацией. Степанников помог организовать доставку через фельдъегерскую службу.

Вечером в гостиницу прибыла еще одна телеграмма от Орджоникидзе. Нарком распорядился по прибытии в Свердловск провести дополнительные испытания на одном из оборонных заводов.

Два дня пролетели в непрерывной работе. Механики проверяли каждый узел, готовясь к самому сложному участку пути. Михей Степанович подолгу беседовал с местными возчиками, уточняя состояние перевалов.

— Снега в горах нынче много, — докладывал он. — Но дорога до Свердловска накатанная, почтовики каждый день ходят.

А перед самым выездом из Перми Михей Степанович устроил особый ритуал. На рассвете он развел небольшой костер прямо у ворот гаража:

— Есть у нас, уральцев, обычай. Перед трудной дорогой огню поклониться.

Он достал из седельной сумки какие-то травы, бросил в огонь. Пламя вспыхнуло ярче, поползли ароматные дымки.

— Вот полынь горная — для чистого пути. Зверобой — от поломок. Чабрец — чтобы в пути удача была, — приговаривал он, подкладывая травы. — А теперь каждому надо через дым пройти. Не бойтесь, это не шаманство, просто старый обычай проводников.

Бережной, к моему удивлению, первым шагнул в дымок, почтительно сняв фуражку. За ним потянулись остальные. Даже педантичный Велегжанинов не стал возражать против этого ритуала.