Дизель и танк (СИ) - Тыналин Алим

— Здесь поворот будет, — крикнул он, осаживая коня. — Держитесь правее, там грунт тверже. И не спешите, подъем обманчивый.

Бережной плавно вел «Полет-Д» по указанному маршруту. Дизель работал ровно, уверенно справляясь с нагрузкой. Давление масла оставалось стабильным, температура, правда, росла, но в пределах нормы.

Позади нас раздался натужный рев мотора. «Фиат» Марелли с трудом преодолевал подъем. Его двигатель явно страдал от высоты.

— Piano, piano! — кричал итальянец, пытаясь найти оптимальный режим работы.

Михей Степанович спешился, подошел к задыхающемуся «Фиату»:

— Воздух здесь редкий, мотору тяжело дышать. Надо на первой передаче, малым ходом. Гора не любит спешки.

И действительно, как только Марелли перешел на пониженную передачу, машина пошла увереннее.

Джонсон со своим «Фордом» держался сразу за нами. Его опыт помогал справляться с горной дорогой, хотя мотор тоже работал с надрывом.

К полудню поднялись на первое плато. Михей Степанович дал сигнал к остановке:

— Привал делать будем. Машинам отдых нужен, людям тоже.

Он достал старый полевой бинокль, долго всматривался в горизонт:

— К вечеру дождь придет. Надо успеть до большого перевала дойти. Там есть место для ночевки, старый охотничий кордон.

— А дорога какая будет? — спросил я.

— Серпантин пойдет, восемь поворотов. — Он прищурился, разглядывая склон. — На третьем повороте осторожнее, там осыпь началась. На пятом ключ бьет, лед намерзает. Остальные чистые, но крутые.

Варвара отметила все в путевом журнале, а Велегжанинов уже доставал инструменты, чтобы проверить машины перед сложным участком.

Первая серьезная проблема возникла на третьем повороте серпантина. Осыпь, про которую предупреждал Михей Степанович, оказалась больше, чем мы ожидали. У коломенского грузовика забился воздушный фильтр мелкой каменной крошкой, двигатель начал терять мощность.

— Надо срочно чистить, — Велегжанинов уже открывал инструментальный ящик. — На такой высоте любое ухудшение подачи воздуха критично.

Михей Степанович внимательно осмотрел осыпь:

— Можно в объезд пройти, там старая козья тропа есть. Но придется всем помогать, толкать.

Пока механики чистили фильтр, мы общими усилиями провели остальные машины по узкой тропе. «Полет-Д» с модернизированным воздухозаборником справился лучше других.

Вторая проблема оказалась серьезнее. На пятом повороте, где проводник предупреждал про наледь, ярославский грузовик начал соскальзывать к краю. Топливо в баке замерзло из-за резкого перепада температур.

— У нас специальная присадка есть, — Варвара уже доставала канистру. — Для полярных условий разработана.

— Это хорошо, — кивнул Михей Степанович. — Но важнее всего машину держать надо. Видите камни справа? Их местные специально так положили, чтобы обозы зимой страховать.

Общими усилиями мы закрепили грузовик тросами за природные упоры, добавили присадку в топливо. Через полчаса двигатель заработал увереннее.

— В горах без общей помощи нельзя, — заметил наш проводник, когда колонна снова тронулась. — Если каждый сам за себя, тогда мигом пропадешь.

К вечеру, как и обещал Михей Степанович, добрались до охотничьего кордона. Маленькая площадка на склоне горы позволяла разместить все машины.

Охотничий кордон представлял собой добротный бревенчатый дом и несколько хозяйственных построек, защищенных от ветра скальным выступом. Площадка перед домом была расчищена от снега. Видимо, здесь регулярно останавливались путники.

— Хорошее место, — одобрительно кивнул Михей Степанович. — Тут еще мой дед привалы делал. И родник рядом не замерзает, вода чистая, студеная.

Пока механики занимались машинами, Бережной с проводником натаскали дров для печи. В доме оказалось просторно и на удивление чисто.

— Местные за такими местами следят, — пояснил Михей Степанович, растапливая печь. — У нас закон такой. Пришел на кордон, прибери за собой, дров наготовь для следующего путника.

Велегжанинов, закончив обычный ритуал с инструментами, принялся помогать Варваре с ужином. Джонсон методично записывал показания приборов, пока его помощник переводил технические термины с русского. Марелли, раскрасневшийся от мороза и усталости, что-то увлеченно рассказывал механикам с других заводов.

— Странное место, — заметила Варвара, глядя в окно на темнеющие горы. — Вроде глушь такая, а спокойно здесь.

Михей Степанович улыбнулся:

— Горы они такие. Сначала пугают, потом защищают. Надо просто уважать их.

Поужинав, все собрались у печки. Проводник достал карту, испещренную какими-то особыми пометками:

— Завтра самый сложный перевал. Высота почти тысяча метров. Но если погода не подведет, к вечеру будем на той стороне хребта.

Мы переночевали и с раннего утра отправились дальше. Не теряя ни секунды светового дня.

Сложности начались на втором километре спуска. Впереди шел ярославский грузовик, за ним наш «Полет-Д», остальные держали дистанцию метров по сто.

— Тормоза! — вдруг донесся крик по рации. — У нас отказали тормоза!

Я увидел, как ярославская машина начала набирать скорость на крутом повороте. Михей Степанович, ехавший впереди, резко осадил коня:

— Карман! Слева карман есть! Пусть туда заворачивает!

— Что за карман? — крикнул я, но проводник уже скакал к аварийной машине.

— Давление масла держим! — доложила Варвара. — Можем попробовать прикрыть их сзади.

Бережной молча кивнул, выжимая газ. «Полет-Д» начал нагонять потерявший управление грузовик. Михей Степанович что-то кричал и показывал рукой — и вдруг я увидел то, что он называл «карманом». В скале была выемка, заполненная песком и щебнем.

— Им не зайти в поворот! — крикнула Варвара.

— Зайдут, — процедил сквозь зубы Бережной, продолжая сближение.

Мы поравнялись с ярославцами. Их водитель, белый как мел, пытался удержать машину на дороге. Я увидел, как Михей Степанович спрыгнул с коня и побежал к «карману», размахивая руками, указывая направление.

Все произошло за считанные секунды. Наш «Полет-Д», поравнявшись с неуправляемой машиной, начал плавно прижимать ее к скале. Бережной крутил руль с невероятным чутьем, не давая ярославцам вильнуть в другую сторону, направляя их прямо в спасительную выемку.

Удар, скрежет металла, фонтан щебня — и обе машины замерли. «Полет-Д» правым бортом прижал ярославский грузовик к каменной стенке кармана. Велегжанинов уже бежал к ним с инструментами.

— Не зря местные эти карманы делали, — спокойно сказал подошедший Михей Степанович. — Много жизней они спасли на этой дороге.

Повреждения оказались небольшими, помятые крылья да царапины на бортах. Главное, никто не пострадал. Механики быстро нашли причину отказа тормозов — лопнул шланг гидропривода.

— Это высота виновата, — объяснял потом Велегжанинов. — Резина дубеет на морозе, а тут еще перепад давления. Надо было предусмотреть.

Пока шел ремонт, Михей Степанович показывал мне другие «карманы» вдоль серпантина:

— Видишь, каждый поворот так сделан. Дорога здесь суровая, но о людях думали те, кто ее строил.

К вечеру все машины благополучно спустились в долину. На привале ярославцы долго благодарили Бережного, а тот только смущенно поправлял фуражку:

— Машина сама знала, что делать. Я только помогал.

Утро в горах началось задолго до рассвета. В промерзшем воздухе отчетливо слышался каждый звук — потрескивание остывающих моторов, скрип снега под ногами механиков, негромкие голоса у костра, где Варвара уже готовила завтрак для команды.

Михей Степанович встал раньше всех. Он долго всматривался в темное небо, принюхивался к ветру:

— Погода дает нам день. К вечеру снег пойдет, надо успеть перевал пройти.

Бережной, как обычно, обошел «Полет-Д» против часовой стрелки, бормоча заговоры. Велегжанинов в свете фонаря в последний раз проверял крепления и соединения.

После быстрого завтрака колонна начала подъем. Солнце еще не показалось из-за хребта, когда первая машина тронулась по серпантину. Михей Степанович ехал впереди, его лошадка уверенно находила путь в предрассветных сумерках.