Светослов - Мистерия силы. Трилогия
— Здравия тебе, мил человек. Скажи, не видел ли ты здесь людей на взмыленных конях?
— А для чего тебе те люди? — спросил Хранитель, глядя на странника и проникая в его мысли.
— Они творят беду — сжигают всё и рубят дерева… Хотят людей рабами сделать. Не ведал мир наш этаких деяний…
— Нет, милый странник, не видал я здесь таких людей. Ступай же с миром. Нынче занят я.
Вздохнув в ответ, угрюмый странник поспешно удалился из сада.
Ведун взглянул на Ведамиру и сказал:
— Они сейчас придут сюда. То был шпион их. Нам нужно поспешить.
И он пошёл на место Силы и, сев, сосредоточился, раскрыв ладони… Через несколько мгновений в его ладонях вспыхнул свет, как будто вспыхнувший цветок волшебный вращал живое призрачное пламя. Ведун смотрел на это диво, не мигая, он продолжал творить…
А в это время из засады в него уже прицелился лазутчик иноземный, готовый выпустить в Хранителя стрелу…
Ведамира внезапно почувствовала трагический толчок; она молниеносно метнулась в ту сторону, где лазутчик с луком притаился. И тут же, выкинув вперёд руку, она послала в этого лазутчика всю мощь своей энергии — и из её ладони выстрелила вспышка, подобная разряду молний, слагающих немыслимый удар волшебной силы. И эта сила прямиком шарахнула в лазутчика с луком, отбросив далеко его и заодно лишив сознания и памяти надолго.
Хранитель продолжал творить… Он ни на что не отвлекался. И вот уже в ладонях у него возникли очертания живые чудесной птицы… Ещё мгновений несколько прошло — и радостный Ведун-Хранитель Рода держал в своих руках живую Птицу Света; она была вся белая, с глазами синевы небесной.
И увидала эту Птицу Ведамира. И в восхищении воскликнула:
— Ты успел! Любимый мой, хранимый Небом Светослов! Какая птица! Это просто чудо.
И Светослов ответил:
— Да. Теперь её я запущу в наш мир, чтоб Свет в нём оставался, и Света образы рождались.
И он, улыбнувшись, раскрыл ладони и эту Птицу в небо запустил.
Она летела, поднимаясь выше — в синеву небес. Потом вдруг повернула и вдали исчезла.
А Светослов и Ведамира продолжали стоять и смотреть в небо, провожая взглядами эту Вестницу.
Ведун чуть слышно произнёс:
— Теперь снимаю я защиту с сада. Пусть приходят… Они здесь вряд ли что-то для себя найдут.
А между тем безумцы иноземные уже подкрались к саду, где оставались Светослов и Ведамира. Увидев валявшегося без чувств своего воина, они напряглись.
Их главный произнёс вполголоса:
— Ты видишь, что они творят? Мой первый стрелок и бессменный лазутчик, и тот не сумел уберечься от них. Кругом сплошное колдовство. Таких сжигать живьём нам нужно.
Он глянул сквозь кусты в глубины сада и увидел издали двух людей — длинноволосого седого Ведуна Светослова и грациозную среброволосую Ведунью Ведамиру…
И он шепнул своим лазутчикам, вооружённым луками:
— Тихо… Будьте осторожны…
Затем обратился к дальним воинам с факелами в руках:
— Без моей команды факелы не зажигать.
Они пробрались ближе и вторглись в пределы сада.
И тут увидел их Ведун. Он посмотрел на Ведамиру; она, поняв мгновенно всё, обратила взор туда, где притаились иноземцы — десяток избранных стрелков.
Стратег их главный дал команду:
— Стрелять без промаха, наверняка! Ну, делайте давайте!
И подняли луки свои, натянув тетиву, иноземцы; их целью являлись Ведун и Ведунья…
И тут Светослов и Ведамира посмотрели друг на друга, улыбнувшись, и обнялись в порыве Любви великой, неубиваемой и вечной…
И что-то вдруг произошло в пространстве… И лазутчики внезапно содрогнулись от какой-то непостижимой силы, она их стала сотрясать, заставив бросить их оружие. И все стрелки, выронив свои луки со стрелами, вдруг попадали на траву и стали в судорогах корчиться от боли… Стратег их, ошалев от этой непонятной силы, поспешно отскочил назад и крикнул дальним воинам своим:
— Сжигайте всё! Чтоб не было следа!
И вдруг он рухнул на траву, закрыв глаза и потеряв сознанье.
А иноземцы, получив приказ, всё подожгли. И пламя расширялось…
Светослов и Ведамира стояли возле яблони любимой — на месте Силы; он справа от супруги находился, держа её ладонь в своей.
Затем Ведун воскликнул:
— Вместе Род!!!
И оба они мгновенно переместились в иное пространство — туда, где быть могли неуязвимы, где ждали Веды их, поставив от врага защиты знаки.
Через несколько мгновений лавина пламени ворвалась в пространство сада, сжигая всё на своём пути…
Спустя несколько дней иноземные варвары решили отдохнуть от всех своих стратегий и поджогов. Они расположились в глухом укромном месте, неподалёку от реки. Они, конечно, не могли догадываться о том, с какими силами они решили вести войну. Вода — она читала всё и вражьи замыслы передавала своим течением родным ведруссам, что в лесах осели…
И как-то раз решили иноземцы прогуляться, уйти поглубже в лес; к тому же грибной сезон уже открылся. Один из воинов увидел вдруг какой-то странный плод, немыслимо висевший прямо в воздухе над ним. К нему решил он прикоснуться и руку протянул. И в тот же миг тот странный плод преобразился — он превратился в Образ огненный объёмный, защиты Знак таинственный, застыв в пространстве перед иноземцем. И воин тот без чувств упал в траву. Другие воины успели лишь услышать какой-то странный, запредельный звук, как призрачное эхо потусторонних тайных сил. И этот звук мгновенно создал цепь таких же знаков-образов объёмных, золотисто-огненных. И иноземцев эта сила содрогнула, заставив рухнуть и забыть, что их сюда вело и кто они вообще в этом чудесном мире.
Так остальные иноземцы натыкались на таинственные огненные знаки и падали, теряя сознание и память. А затем, вставая, они не помнили, зачем сюда пришли, и уходили вдаль, бродя по миру вечными скитальцами без крова и надежды.
В один из светлых дней на поле Света опять все Веды собрались. Они свой праздник проводили, не зная горя и обид. И песнопенье хоровое вновь огласило всё пространство. И вновь наполнилось оно неистребимой, всепроникающей Любовью.
Ведамира стояла рядом с певчими Ведами, любуясь Светословом, певшим гимн любви. Она вдруг повернулась в ту сторону, откуда исходила непонятная печаль. И Ведамира увидела странного, обросшего человека в потрёпанной одежде. Человек этот смотрел на поющих радостных людей в полном недоумении, в его глазах горел какой-то дикий страх и вечная тревога. А рядом с ним другой стоял — такой же, как и он. И эти двое посмотрели друг на друга, не понимая, кто они и что за праздник тут великий происходит.
— Ты кто? — спросил один другого.
— А ты кто?
— Я не помню…
— Странно… И я не помню ничего…
Они опять направили свои отчаянные взоры туда, где Веды хором запевали. И вдруг они оба упали на колени, а в глазах у них стояли слёзы…
…Садам сожжённым нужно было время, чтоб заново живое возродить. В других местах сады взрастили Веды. И продолжался Род их светоносный. Но Тьма сужала Свет Земли, давя людей законами, железом и догмами доктрин. И сила Ведов потихоньку остывала, забывалась — они её не раскрывали никому и постепенно усыпили всю в себе, став просто воинами Света. И выковал их Род мечи, но лишь для обороны. И битва за свободу постепенно превратилась в Священную Войну. И мир стал непохож на прежний сад любви… Но Время сохранило эту память, и в Духе всё живое воссияло, продолжив путь Любви, не стёртой до конца, всеутоляющей и вечной.
Часть третья
Сила внимания
Говорят, время не имеет границ, а имеет лишь вечное движение. Но для каждого человека есть свой отрезок, своя грань, за которой он может уже быть вне времени, если, конечно, это понятие определять в обычных пределах разума. А за ними, за этими пределами, начинается нечто, не имеющее ни терминологии, ни рассудочного анализа, ни претензий на здравый смысл; это нечто имеет лишь силу внимания. И она, эта сила, может принять, а может отвергнуть того, кто невольно вошёл в её тайный покой… Но бывает, когда ни принять, ни отвергнуть нельзя, а можно лишь выдержать паузу — с позиции этой стихии, чтобы дать человеку, попавшему в эту немыслимую свободу, часть своего внимания, которого так не хватает в нашей обыденной жизни. В таком состоянии и пребывал один из людей современной эпохи с её непредсказуемостью и священной надеждой. Это был мальчик лет двенадцати, который лежал возле дерева, обугленного и покорёженного ударившей в него молнией. И, видимо, часть этой грозной стихии случайно принял на себя этот мальчик. Он лежал лицом вверх, и глаза его были закрыты. Волосы были опалены, и на голове запеклась кровь. Сколько времени он так лежал — неизвестно, так же, как неизвестно и то, каким ветром его сюда занесло, на эту пустынную возвышенность с дикими кустарниками и отдельными кряжистыми деревьями. Но всё имеет свою завершённость, и в этой диковатой местности появился человек. Он увидел лежавшего мальчика и приблизился к нему. Этот человек был одет по-простому — он был в плотной рубахе и тёртых джинсах, а громоздкие ботинки на толстой подошве выдавали в нём завсегдатая путешествий. Его обветренное лицо с сияющими глазами, длинные волосы, посеребрённые сединой, и густая борода также говорили о его неприкаянно-отрешённом образе жизни. По всей видимости, это был отшельник, чьи манеры напоминали действия шамана. Он склонился над мальчиком и сделал странные пассы руками; затем приподнял его голову и что-то прошептал… Он вдруг увидел мешочек, валявшийся рядом с мальчиком. Шаман подобрал этот мешочек; затем, с лёгкостью подняв мальчика, взял его на руки и понёс куда-то за гряду дикорастущих кустарников…
