Андрей Валентинов - Ола
Покосился я на дядьку этого калечного. А ведь не шутит!
– Основать можно, – кивнул я. – Да только приплывут туда вслед за нами португальские каракки, высадят аркебузиров…
Сказал – и пожалел тут же. Зачем идальго моего мечты его лишать? Мне бы такую мечту!
…А если подумать – пусть приплывают португальцы эти! Набрать парней, кому под петлей ходить надоело, да пороху побольше. Пусть плывут – и португальцы, и наши тоже. Встретим, мало не покажется! Особенно если с вояками фратины зелененькие приплывут, из Супремы которые…
Эй, о чем это я?
Только мысль не отпускала,
Клешней крабовой вцепилась.
На краю живет пикаро,
Под веревкою танцует,
Прежде чем сплясать в петельке.
Что там завтра будет, Начо?
Хорошо, коль «завтра» будет!
День прожил – уже победа.
Не петля, так пуля в спину
Иль в алжирской яме цепи.
Ради нескольких эскудо
Зря расходовать удачу?
Почему бы не решиться —
Кинуть мачеху-Кастилью
И за море на каракке
Вместе с доблестным идальго?
А потонем – не повесят,
А повесят – не потонем.
Лучше так, чем Кемадеро
И севильская тюрьма!
Да только рано стал я мечтам предаваться, потому как «завтра» это…
Почему-то я сразу понял, что «завтра». Печенка у меня так устроена – чует.
Впрочем, завтра – это завтра, а кое-что и на сегодня осталось. Часа через два, как ужин принесли, слышу: топают. По коридору топают. Знакомо так, не спутаешь. Научился я шаги различать за эти дни!
Не ошибся я – мавры. Вытащили наружу, за локти взяли. И – дорожкой знакомой. Иду я, ноги переставляю, а перед глазами – крюк пустой железный. Не иначе ошибся я с этим «завтра». Понадобился его сиятельству новый терафим, к примеру, или решил на кишках моих гадание устроить. Слыхал, и такое бывает. В общем, как к двери меня подвели – той самой, уперся я, что мой Куло перед горкой. Да где там! Впихнули – и по шее добавили. Для пущей резвости.
Влетел!
Влетел – и первым дело,м на стенку, где занавес черный, взглянул. Нет его! И головы страшной (хвала Деве Святой) не видать. Только крюки пустые – оба.
Не успел я решить, к добру ли такое, как хлопнула дверь…
– Завтра ночью ты понадобишьс-ся, Игнас-сио.
На этот раз его сиятельство изволили шляпу надеть. Ту самую, с жемчужиной. И в самом деле, что за гранд кастильский без шляпы?
– А с-сегодня хочу кое-что тебе объяс-снить, чтобы завтра ты не болтал лишнее.
– Угу, – кивнул я, чувствуя, как отпускает сердце. До завтра доживу – и то славно.
А как сердце отпустило, стал я по сторонам глядеть. Привычка! Я и под петлей любопытства не теряю (проверено!). А смотреть было на что. Изменился зал. На стенах знаков всяких прибавилось вкупе с медными, не поймешь, тарелками, что ли? А на тарелках – тоже значки.
Ну, это ладно, а на полу! Господь весть, что на полу! Круги краской темно-красной – прямо по камню, от кругов линии белые разбегаются, меж собой крестом идут. Стал я думать, на что это похоже, да тут же сообразил – а ни на что. Только и смог круги эти подсчитать – десять их оказалось.
– Понял, Игнас-сио?
Оказывается, пока я кругами да линиями любовался, сеньор маркиз на меня поглядывал.
– Как есть понял, ваше сиятельство, – согласился я. – Понял, что без попа да воды святой тут никак не разобраться. Уж не Ола ли это ваша?
Сказал – и язык прикусил. Гоже ли доброму католику такие слова повторять?
Думал, посмеется дон Федерико, ан нет, не стал. Серьезно так ответил:
– Ола – с-совс-сем другое, Игнас-сио. Ее не нарис-суешь, не выразишь знаком. Да не о ней с-сейчас-с речь. Ола – щит против С-судьбы, а это – меч. Вернее, дорога, что к мечу этому ведет.
Объяснил, называется!
– Тебе ни к чему знать вс-се это. Но ес-сли хочешь, пояс-сню. Круг вверху, с-самый дальний – это Корона, за нею – Мудрос-сть и Рас-спознание, с-следом – С-сила и Милос-сть, а ближе к нам – Великолепие, Победа, Величие, Ос-снование и Царс-ство. Вс-се вмес-сте же это – Древо С-сефирот. Ес-сли по-кас-стильс-ски – Древо Миров или же Вс-селенная Вышнего Человека.
Сглотнул я только, такое услышав.
– И крас-ска эта – непрос-стая, и цвета непрос-стые… Но не о том с-сейчас-с речь, Игнас-сио. Завтра мы пос-смотрим, чего с-стоит вс-ся эта книжная мудрос-сть…
Замолчал его сиятельство, перчатку с руки стянул – с левой. Снова надел, усмехнулся.
– Если С-сила Букв дейс-ствительно с-столь могущеес-ственна, мы ее почувс-ствуем. И ты, и я. А откроет нам дорогу с-сеньор Кихада. Ведь его с-считают безумцем, так? Чудаком, который видит какой-то иной мир, с-с великанами, драконами, заколдованными инфантами. Наверно, думают, что он нас-слушалс-ся о рыцарс-ских подвигах – да умом тронулс-ся…
– Так и есть, – вздохнул я. – Думают.
…Бедный Дон Саладо! И он им понадобился, штукарям этим.
– А ес-сли допус-стить, что он дейс-ствительно видит какой-то иной мир? Он был тяжко ранен, чуть не умер. Разве такое могло пройти бес-сс-следно? Более того, что, ес-сли ему открыта в тот мир дорога?
– Это как же? – отозвался я. – Он что, и в нашем мире живет, и в том, другом?
…А сам все замок дона Хорхе вспоминаю. Поглядел на меня его сиятельство, с интересом так.
– А ты неглуп, Игнас-сио. Но я уже проверил. С-сам с-сеньор Кихада только видит, дорога туда ему заказана. Но, кажетс-ся, ему вс-се же удалос-сь там побывать. И знаешь, благодаря кому?
Отвернулся я, чтобы в глаза ему не смотреть.
– Вы это зря, сеньор, намеки такие делаете. Потому как у меня с головой пока все в порядке.
– Да и у него в порядке! – подхватил дон Федерико. – Он видит то, что действительно существует, только не у нас, не в нашем мире. Нужен кто-то, с-способный его подтолкнуть. Понимаешь?
Разгорячился его сиятельство, перчатки снял. И заговорил иначе – словно ровня я ему. Словно не мою башку он на стену цеплять собирался.
…И даже «сы» на место стало. Не сипит уже почти.
– У тебя тоже было в жизни нечто необычное. Ты можешь не помнить, это могло с-случиться в детстве, но это точно – было!
…И дон Хорхе Новерадо так считал! Потому, видать, игру старинную затеял. Недаром я победителем оказался.
Да только этому булькающему я ни слова не скажу. Ни про то, как псы Канарские Хуанито на куски рвали, ни про Нее, как Она надо мною склонилась…
– Мы очень долго разговаривали с сеньором Кихада. И что интересно: после знакомства с-с тобою он не просто увидел, он почувствовал этот, другой мир!
…Меч пощербленный! Рыцарь у перекрестка. И Анкора!
– Поэтому завтра вы попытаетес-сь открыть дорогу. С-сила Букв поможет вам. И мне тоже. Я с-смогу увидеть то, что увидите вы. Увидеть – и самому почувствовать. А может, и побывать там!
– Да зачем это вам, ваше сиятельство? – крикнул я в отчаянии. – Вы же католик! Как же можно? Круги эти, буквы, заклинания всякие мерзкие…
– Имена, – перебил он. – Не заклинания – Имена. Я не еретик, я не с-служу Сатане. Я – верный католик, но это знание выше христианс-ства – того, которому учат нас-с священники. И что вс-се эти страхи перед величием нашей Кас-стилии? Ты представляешь, что мы с-сможем найти в другом мире? Да и не будет он другим. Он с-станет частью мира нашего, пос-сле того, как вы с с-сеньором Кихада проложите туда дорогу. Не понимаешь?
– Нет, – вздохнул я. – Не понимаю…
На полу – круги из краски,
Словно кровь из вен пролилась.
Белых линий паутина,
И под каждой – черным знаки,
Пауками разбежались.
То ли факелы чадили,
То ли свет горел неровно,
Но почудилось внезапно,
Будто линии поплыли,
Заплясали сарабанду,
Загорелся свет кровавый,
И сквозь камень проступила
Рожа с острыми рогами
И с клыками в черной пасти.
Не круги – глаза пылали,
Словно чуяли добычу.
Вместо факельного чада
В зале серою запахло —
Серой пахнет Сила Букв!
ХОРНАДА XX. О том, как мы с Доном Саладо наследовали сеньору Бомейну
Сплю? Не сплю?
Сплю, понятно. Хоть и видно все, а неправда. Темно в моем подвале, даже днем темно, а тут вроде как свет, и подвал уже не подвал.
– Сказал безумец в сердце своем: «нет Б-га». Они развратились, совершили гнусные дела…
Да и не один я тут. Сон со мною – знакомый такой. Борода седая, волосы под повязкой полосатой, черная тряпица на глазу. Рядом со мною сидит, на меня не смотрит.
– …нет делающего добро. Г-дь с небес призрел на сынов человеческих, чтобы видеть, есть ли разумеющий, ищущий Б-га. Все уклонились, сделались равно непотребными; нет делающего добро, нет ни одного…
Грустно так говорит, словно себе самому. А мне и не страшно, любопытно только.
– Да вы же вроде как померли, сеньор, – говорю я сну. – А не померли если, так объясните. Вы меня неучем величали, а как же неуч умным станет, ежели ему не растолковать, что к чему?
Не отвечает сон, черной тряпицей, что на глазу невидящем, ко мне оборачивается.
– …Неужели не вразумятся все, делающие беззаконие, съедающие народ мой, как едят хлеб и не призывающие Г-да? Там убоятся они страха, где нет страха, ибо Б-г в роде праведных…
