Александр Мазин - Легион против Империи
Поглядев на неуклюжие попытки варваров держать строй, Меружан позволил себе легкую иронию. Прочие армяне были не столь деликатны: ржали в голос и бились об заклад, как скоро вывалится из рогатого седла[58] первый варвар.
Коршунов терпел. Минут пятнадцать. Потом велел позвать вождя нумидийцев, а когда тот прибыл, предложил шутнику денарий, если тот продержится в седле дольше, чем голый дикарь.
Армянин скорчил рожу и заявил, что ему, человеку благородному, не пристало…
«Голый дикарь» искренне развеселился. Сообщил благородному катафрактарию, что, судя по растительности, папой тому приходился настоящий баран. И баран этот — несомненно был замечательный, потому что у баранов, в отличие от людей, лучшим почитается тот, у кого больше шерсти.
Армянин вспылил. Изрыгнул желчь и брань. И угрозы. Меружан попытался урезонить своего человека. Тот не урезонился. Скорее наоборот. Посулил нумидийцу скорую и очень неприятную кончину.
«Вождь дикарей» захохотал и посоветовал собеседнику проделать ту же манипуляцию с собственным папашей. Или погрызть копыто того осла, у которого потомок рогатых и шерстистых позаимствовал громкий голос и ум. А лично он, вождь, предпочитает нежную ягнятинку. Хотя есть одна штуковина, которую он у осла бы непременно позаимствовал, не будь у него самого — еще лучшая. И он очень рекомендует собеседнику оную вещь у осла отрезать и попросить хирурга приладить ее вместо того горохового стручка, который… И так далее.
Слова лились изо рта вождя легко и свободно. Образы, метафоры, сравнения заставляли хихикать даже коллег оскорбляемого кавалериста. А уж тот, видя благодарную аудиторию, заливался соловьем…
Мрачный и весьма грозный с виду армянин пытался время от времени втиснуть словцо… но лучше бы он помалкивал. Каждая куцая реплика вмиг обрастала комментариями вождя и порождала новые образы, «окрыляя» нумидийца, как окрыляет поэта удачно пришедшая на ум рифма.
А когда уже казалось, что бедняга-катафрактарий сейчас лопнет от негодования, нумидиец небрежно уронил предложение: сойтись в поединке. Каждый — со своим оружием. И пусть боги порадуются тому, как он, вождь из благородной нумидийской семьи, помнящий две дюжины поколений своих славных предков, подбреет бороду отпрыска благороднейшего из курдючных баранов.
Армянин тут же рванул с места (вернее, с места рванул его конь) и под яростный вопль Меружана: «Не убивать!!!» устремился на обидчика, поспешно отцепляя притороченное к седлу копье.
Нумидиец, с бодрым хохотом уклонился от атакующего и послал ему вслед еще десяток оскорблений, комментируя и посадку кавалериста, и его умение владеть копьем, и недвусмысленный намек, что с копьем, данным от природы, катафрактарий обращается еще хуже.
Армянин, надо отдать ему должное, сбросил скорость и развернулся с потрясающей четкостью. И вновь понесся на обидчика.
Нумидиец демонстративно поднял над головой щит и поскакал навстречу со щитом в правой и ножиком в левой руке. Коршунов заинтересовался. Он знал, что нумидиец не был левшой.
Катафрактарий копьем владел виртуозно и доказал это, на лету отбив брошенный в него щит. Но — отвлекся. И поплатился. Кони пронеслись впритирочку, а когда всадники разошлись, в левой руке нумидийца оказался черный клок бороды катафрактария.
Армянин потери не заметил. В первый момент. Но стоило ему развернуться, как нумидиец продемонстрировал добычу и прокомментировал, на каком месте он будет носить трофей.
Катафрактарий цапнул одетой в перчатку рукой оскверненную бороду… И заревел.
Надо полагать, в глазах у него помутилось, потому что он опять промахнулся. А может маневр уклонения (нумидиец, ухватившись за ремешок на шее коня, свесился едва ли не до самой земли) был катафрактарию незнаком. В общем — промахнулся. А нумидиец — нет. Кольцо волосяного аркана упало сбоку на шею катафрактария…
Глупо так попался. Видно, ярость действительно ослепила, потому что армяне сами виртуозно владели арканом и всяко умели от него уклоняться.
Рывок в сторону… И на полном скаку армянский командир сверзился с седла. Нумидиец не стал волочить его за собой. Соскользнул с коня, наклонился… И отхватил ножом еще один клок бороды.
— Никто не назовет меня лжецом! — воскликнул он. — Обещал — сделал!
Взбешенные надругательством армяне схватились за оружие, но тут уж вмешался Коршунов.
— Префект! — взревел он. — Успокой своих людей!
Меружан, отнюдь не дурак, отреагировал и без команды Коршунова. Послал коня поперек линии возможной атаки, закричал по-своему… И армяне успокоились. Двое, спешившись, поспешили на помощь упавшему коллеге. Нумидиец не препятствовал. Он был вполне удовлетворен трофеем…
Хвастался им целых два дня, а потом продал его за пять денариев одному ассирийскому торговцу…
Который вернул отрезанную бороду бывшему хозяину… За семнадцать денариев.
— Всегда был высокого мнения о нумидийцах, — сказал Меружан, подъезжая поближе к Коршунову. — Но из твоих легионеров всё равно не сделать приличных катафрактариев.
— Спорим? — предложил Коршунов. — Через два месяца сойдемся и проверим.
— Десять денариев, что они не устоят против моих всадников! — заявил Меружан.
— Двадцать… ауреев, что мы пройдем сквозь строй твоих катафрактариев насквозь! — ответил Коршунов.
Двадцать ауреев — огромная сумма. Но Коршунов был уверен в своих парнях. В седлах они сидели отлично. Причем с детства. А строй… В конце концов строй — это не только всадники, но и лошади. А персидские лошади превосходно обучены строю. Сами все сделают, если им не мешать. Ну и размер тоже имеет значение, а германцы Коршунова — очень здоровые ребята. И доспехи персидские получше армянских.
Однако попотеть придется. Два месяца — это, действительно, очень мало для подготовки умелого кавалериста.
Глава пятнадцатая
Антиохия. Политика и бальзамирование
Насколько Коршунов был доволен жизнью, настолько же Черепанов был в жизни разочарован.
— Читай! — Он бросил на стол депешу, до недавнего времени скрепленную императорской печатью.
Коршунов небрежно подхватил папирус, скользнул взглядом, вчитался… И охренел.
— То есть я не понял…
— А что тут понимать? — злобно оскалился Черепанов. — Я, блин, подло и вероломно напал на воинов «друга Рима» Ардашира и совершил тем самым государственную измену!
— То есть, овации тебе не видать? — осторожно предположил Коршунов.
— Хрена лысого, а не овацию! Мне предлагается самостоятельно решить возникшую дипломатическую проблему. То есть — задобрить Ардашира любыми способами.
— Отдать обратно Европос, что ли? А, может, сразу всю провинцию, а?
— Типа того. И это еще не всё! Вот здесь, — Геннадий сунул Коршунову под нос еще одну депешу, — мне предписывается немедля направить Девятый Клавдиев легион, мой собственный легион, мать их слоновая задница, в провинцию Нижняя Мезия. Для несения службы, блядь, там, где от легиона будет наибольшая польза! А вот хрен им, а не легион!
— Погоди, не кипятись! — произнес Алексей, изучая императорский приказ. — Тут сказано: немедля, при первой же возможности… А еще сказано, что вскоре из Рима должен прибыть легат, которого император назначил командующим.
— Ты видишь в этом что-то позитивное? — желчно поинтересовался Черепанов. — Какой-то двадцатилетний сопляк, все заслуги которого — дальняя родственная связь с императором, будет командовать моим легионом…
— Исключительно позитивное! — перебил Коршунов. — Лично мне кажется, что этот новоназначенный легат вряд ли сможет принять легион.
— Почему ты так полагаешь?
— Если я отвечу, что Маний Митрил Скорпион и без него неплохо справляется, будет ли это достаточным аргументом?
— Вряд ли. Не для принцепса.
— А если, к примеру, этот самый легат не сможет принять легион, ну, допустим, по причине тяжелой болезни?
— То есть?
— Ну, заболеет он. Допустим, спину сломает. Или что поинтереснее. Головкой, к примеру, тронется…
— Спина отпадает. Не хватало еще, чтоб на меня убийство легата повесили. А головкой — это как?
— Восток, Генка, дело тонкое! — со вкусом произнес Коршунов. — Вот, например, один известный мне антиохийский фармацевт египетского происхождения торгует неким снадобьем, увеличивающим мужскую силу.
— Хочешь, чтобы новый легат затрахался до смерти?
— Не так оптимистично, — усмехнулся Алексей. — Но по сути — близко. Снадобьем этим ни в коем случае нельзя злоупотреблять, поскольку имеется ряд побочных эффектов, как то: ослабление памяти, нарушение логического мышления, сонливость и прочие негативы, которые тем глубже, чем больше доза. Египтянин мой уверял, что одна-две дозы не принесут вреда, но что-то мне подсказывает, что наш легат на этом не остановится. Молодой, горячий…
