Другой Путь (СИ) - Марков-Бабкин Владимир
— Не сомневаюсь в тебе ни мгновения. Что у нас нового в лабораториях?
— Ломоносов с морской капустой вроде закончил, — сообщает мне Катя, безмятежно промакивая вкусные губы салфеткой.
Жую. Вяло интересуюсь:
— И что получил?
— Так как ты и говорил — «пары фиалкового цвета». Михайло Васильевич его потом через спирт продул, бурый раствор получился, но говорит, что для опытов полученного мало.
— Для начала хватит, — говорю, обмакивая очередной пончик в мёд, — но, ламинарию ещё везти надо. Этого количества недостаточно для наших задач.
Катя задумывается, вспоминая что значит оброненное мной слово «ламинария».
— Так сколько же той водоросли надо?
— Много, Катенька, много, — отвечаю.
— А большой ли с неё толк? — интересуется сотрапезница, — стоит ли Михайло от опытов с шаром отвлекать?
— Полезен тот раствор чтоб раны лечить, — «раскрываю» я карты, — да и для того же шара это «фиолетовый пар», называемый по латыни Iodum, нужен. Ты ж помнишь, что я в Киле в университете учился?
Кивок.
— Помню.
С энтузиазмом:
— Вот! Пригождаются знания-то! Значит, не зря время тратил на всяких профессоров!
Я вел опасную игру. Всегда та же Катя может задаться вопросом, а откуда ты такой умный и всё это знаешь? Но, как иначе продвигать моё, прости Господи, прогрессорство?
— Ну, если так, — соглашается Катя, — то конечно пусть ещё везут, только, я тебя умоляю, ближе к Лиговскому каналу пусть склад ставят, а то больно это твоя л-а-м-и-н-ария рыбой пахнет. В округе уже воняет, как в рыбном порту. Мне кажется весь твой дворец уже провонял. А гости ведь приедут. Как им в глаза смотреть? Носики будут морщить, платочками, надушенными, их прикрывать. Петя, с этим нужно что-то делать, если хочешь услышать моё мнение на сей счёт.
Киваю. Тут и дальше бы уже мои лаборатории относить надо. Как и производства. Особенно «вонючие». Мыловарню ту же. Но, с имеющимся дорогами не наездишься. Логистика тут очень так себе. Но, да, нужно решать проблему. Столица всё же. Хоть за моим садом и край города.
Уверен, что Матушке однажды надоест и она повелит выставить всё моё научно-производственное добро из Петербурга. Так что не стоит нарываться на разговор лишний раз.
Будем подумать.
А пока чай, плюшки, мёд, покой, сладкие губы моей женщины, глаза, полные нежности. Что ещё нужно мужчине после трудового дня или вот так, с раннего утра?
Если не это счастье, то что тогда?
Катя — умница. Хорошо мне с ней. Душевно. Бог свидетель. Умеет и приголубить, и взбодрить, и расслабить, и на стол накрыть, и слово молвить, и вопрос правильно задать…
Да и просто положить свою ладошку мне на напряженную руку. Успокаивая или поддерживая.
Катя — просто потрясающая, восхитительная женщина. Как говорится — мечта поэта. Графиня Ягужинская ей и в подмётки не годилась.
Катерина даже из статуса крепостной придумала фишку — «Я вся твоя. Я твоя собственность. Владей мной. Мне не нужно ничего боле».
Да и живём мы с ней уже практически семейно. Катя почти всегда со мной. Ночью, утром, вечером, да и днём почти всегда рядом. И как помощница, как секретарь-референт, и как подающий надежды молодой учёный и организатор.
Вот не вспомнил бы я без неё, что йод нужен для получения стабилизирующего водород газа. Тонкостей не помню, но мне же только направить моих шарашников и добровольцев куда надо. Надо кстати записать.
— Катюша, бумагу и перо с чернилами принеси, будь добра.
— Сейчас, Петя, — поставив чашку на стол, упархивает она.
Так, там же вроде пропилен — флегматизатор? Его из синтез-газа через тот же йод вроде получить можно. А синтез-газ у меня будет когда коксование отрабатывать будет надо…
Я уже весь «в материале».
И тут.
Нежно и горячо на ушко:
— Петя-я-я, ты где?
— Тут.
— Проверим…
Вновь её медовые губы.
Её объятия полны чувственной неги и волшебства.
Эх, Катюша. Что ж мы не встретились с тобой лет этак через двести с гаком? Как я вообще жил без тебя?
САНКТ-ПЕТЕРБУРГ. ЗИМНИЙ ДВОРЕЦ. 10 ноября 1743 года.
— А вы сносно говорите по-русски.
— Благо-да-рр’ьу я Ваше Имперрраторрское Величество! Но, я пока плоха гаварр’ьу русский. Петер… Пйотрр улыбатся, когда я гаворр’ьу и всьо меня поправлятт.
Усмешка.
— Простим ему эту некуртуазную оплошность. Вы говорите сносно. Я вас понимаю. Разве этого мало?
Кивок.
— Ньет. Это многа. Я старайус.
Императрица улыбнулась:
— Что ж, Лина, думаю, что здесь, при вашем желании, у вас будет время для более глубокого изучения русского языка.
— Я тоже на это над’эйатца, Ваше Имперрраторрское Величество!
Как выглядела бы Каролина Луиза Гессен-Дармштадтская по мнению ИИ на основании портрета в старости в режиме «омолодить и осовременить».
— А мне понравилось, как вы с Петром музицировали вместе у Строганова. Где вы успели порепетировать? Я не узнала мелодию, хотя она весьма хороша и трогательна.
Несколько секунд паузы. Каролина явно мысленно переводит сказанное Елизаветой Петровной на родной принцессе немецкий язык. Императрица принципиально не переходила на немецкий, хотя владела им в совершенстве. Тоже проверка на вшивость. Государыня знала, что только Каролина усиленно учила русский. Остальные принцессы даже не пытались освоить варварский язык. Что ж, тоже показатель.
— Ньет, Ваше Имперрраторрское Величество! Мы нет ре… репетирова-ли! Мы зна-ли мельодия!
— Откуда?
— Петер… Пйотрр год назад присла-ль мне стих и ноты. Стих на немецкий. Я многа музицирова-ла её дома! Пйотрр спроси-л меня у Строганафф помню ли я музыка. Он сест за… инструмент, мне принести льойте… эм…льутня! Мы стали musizieren!.. Уу, му-зи-ци-рро-ватт.
Одобрительный кивок.
Заинтересованное:
— Так это песня?
Кивок.
— Точна таак, Ваше Имперрраторрское Величество, это пестнйа.
— Любопытно. Споёте для меня?
Несколько растерянное:
— Но, тут нет льутньа…
Улыбка.
— Это решаемо. Сейчас принесут. Пейте чай, уж остыл, наверное. Пётр умеет приготавливать просто волшебный чай. Надеюсь в Итальянском дворце вы сможете оценить букет этого напитка. Поверьте, принцесса, он превосходен!
— Я ждать этого!
Процесса явно волнуется.
— Вот и чудесно. Пейте чай, пока нам несут лютню.
Императрица позвонила в колокольчик и отдала распоряжение. Впрочем, лютня была уже в приёмной, так что питье чая заняло буквально несколько мгновений.
Любит Государыня такие моменты.
Инструмент в руках принцессы.
Она перебирает струны, вслушиваясь в звучание. Инструмент всегда требует уважения и настройки под себя.
— Да проститт меня, Ваше Имперрраторрское Величество, минута… минутка…
Несколько минут она возится с настройкой. Елизавета с внимательным любопытством смотрит за процессом.
Лина выдохнула и пальцы коснулись струн.
Полилась волшебная мелодия.
Её губы зашевелились, и она запела:
Императрица заинтересованно слушала.
