Геннадий Ищенко - Коррекция (СИ)
— Хочешь возобновить занятия?
— Хочу, только не в чем. Не знаю, продаются ли здесь костюмы для тренировок, но пижамы я в магазинах видела. Купи мне парочку на размер больше, чтобы не мешали двигаться. И еще несколько мужских маек к пижамным штанам. И учти, что тех упражнений и йоги, которые ты мне дал, будет мало. Кто‑то обещал научить меня драться. Это прекрасно, когда рядом муж–костолом, но я тоже хочу научиться бить морды! Тому же Берии врезать при необходимости. Ну что, займешься женой, или у тебя все силы уходят на охрану? Подожди, кто‑то стучит. Сиди, я подойду сама.
Стучал Старостин. Он пришел в сопровождении двух офицеров, тащивших небольшой, но, тяжелый сейф, который они занесли в гостиную и с облегчением поставили у стены. После этого они обласкали взглядами фигуру хозяйки, попрощались и вышли.
— Пусть пока постоит так, а потом принесем что‑нибудь вроде тумбочки, — сказал Михаил Гаврилович. — В нем лежат твои пленки и устройство для их чтения. Вот ключи. Что со всем этим делать, ты знаешь. Он велел спросить, не нужна ли печатающая машинка.
— Даже здесь пользоваться сейфом? — спросила Лида. — В этих комнатах, кроме нас и уборщицы, никого не бывает, а она убирает в моем присутствии.
— Пока не бывает, — сказал Старостин, выделив слово «пока». — И потом существуют правила работы с секретными документами. У нас и Хозяин их повсюду не разбрасывает. Так что насчет машинки?
— Да ну ее, — отказался Алексей. — Много шума, да и не привык я на ней работать. Почерк у меня очень разборчивый и писать стараюсь аккуратно, а в тишине думается лучше. И ручку принес из будущего, которая пишет без всякого нажима. Вот бумага будет нужна.
— Бумагу я тоже положил в сейф, — сказал Старостин. — Чернила не нужны?
— Спасибо, не нужно, — Алексей взял авторучку и провел ею по лежавшей на столе салфетке, оставив тонкую черную линию. — Видишь, как работает? Это не чернила и не паста, а не пойми что. Такое впечатление, что она как‑то меняет бумагу. Так что для работы у меня все есть. Послушай, Михаил, мне нужно смотаться в Москву. Надо купить для жены пару пижам и майки. Она в четырех стенах закисла и хочет заниматься спортом.
— Спортом в пижаме?
— А чем тебе не нравиться пижама? От нее нужны только штаны, но и верх пригодится, если будет использовать по прямому назначению. Если есть что‑то другое, можно купить и его. Лишь бы была просторная одежда из тонкой, прочной ткани. Я хорошо вожу машину и, если доверяете, могу смотаться сам, только я эту Москву плохо знаю, особенно на окраинах.
— Машину‑то я тебе доверю, — ответил Старостин, — но есть указание тебя одного никуда не отпускать. И дело здесь не в недоверии. Ты слишком ценен, чтобы так рисковать. Мало ли что может случиться! Давайте я сегодня съезжу домой на пару часов раньше обычного, и все сам куплю. Спрячь свои деньги, потом рассчитаемся. А тебе, Лида, никто не запрещает гулять по территории. Вот за ворота одну не выпустят.
— Вот ты у нас какой ценный кадр! — сказала Лида, когда подполковник попрощался и ушел. — Охраняют почти как Сталина. И пистолет дали. Заряжен, кстати?
— Да, сегодня выдали, но пока не пристрелял. Ладно, раз принесли работу, работой и займусь. А как твои дела с моим портретом?
— Все быстро вспомнилось, — ответила жена, — но о результатах говорить еще рано, так что я тебя прошу в мои рисунки не лезть.
Берия был в растерянности. Он был слишком умным и предусмотрительным человеком, чтобы не задумываться о своей судьбе после смерти Сталина. Врагов и просто тех, кому он мешал в борьбе за власть, было предостаточно. Ему же уже вся эта суета начала понемногу надоедать. Сказывалась и усталость, накопившаяся за годы войны. Ирония заключалась в том, что он не мог все бросить и уйти. Это для него было равносильно самоубийству. Поэтому единственным спасением было сохранить власть, а лучше — забрать ее как можно больше. Именно это ему сегодня предложил вождь. Поначалу он не поверил ни в каких пришельцев из будущего. Коба постарел, и нашелся ловкач, который запудрил мозги старику. По мере чтения книги в нем зародилось и начало крепнуть ощущение того, что все так и должно случиться, что написан не чей‑то вымысел, а самая настоящая действительность. Он хорошо знал всех, о ком писалось, и знал, чего от них ожидать. Так вот в тексте он не нашел ни одной нелепости, а многочисленные фотографии придавали прочитанному достоверность. Когда Сталин спросил, мог бы Лаврентий его убить или нет, Берию прошиб холодный пот. Он хорошо знал вождя и понял, что за этим вопросом скрывается что‑то страшное лично для него. Рассказ об убийстве Сталина только укрепил его в этой мысли. Мог ли он в этом участвовать? Конечно, мог, а может быть, и участвовал. За пять лет Сталину могло многое прийти в голову, могла прийти и мысль обновить свое окружение. Их многое связывало, но в политике личные пристрастия значат очень мало. Поэтому в случае угрозе жизни он бы не колебался. Жизнь — это высшая ценность, без которой все остальное вообще теряет смысл. Так почему тогда он, а не Коба? Слава богу, что так вовремя принесло этого пришельца! Если все написанное в книге верно, этот Алексей спас ему жизнь. А, может, наоборот, сократил. Берия отдавал себе отчет в том, какую тяжелую ношу взвалил на него вождь. Схватка с верхушкой партии будет насмерть. Поддержка Сталина значит многое, без нее за это не стоило и браться, но и с его поддержкой можно было запросто остаться без головы. Стоит ему только ошибиться, а им понять, что именно затевается и какие ставки, и лучше будет застрелиться самому. Ну ничего, работы он не боялся, а рисковать своей шкурой все равно пришлось бы, не сейчас, так позже. Лучше уж сейчас вместе со Сталиным. Надо тщательно продумать, что говорить Судоплатову, а завтра обязательно съездить к Сталину дочитать книгу. И с этим Алексеем нужно познакомиться ближе. Он его видел один раз и очень недолго, но парень понравился. Это что же должны были написать о нем, если этот Алексей его заочно так невзлюбил? А в его жене есть что‑то необычное. Чем‑то она его зацепила, жаль, что придется оставить в покое. Но увидеть ее снова он бы не отказался.
— Общая подготовка у вас ни к черту! — сказал Алексей двенадцати офицерам, построившимся перед ним в шеренгу. — У большинства неплохо развиты мышцы, но плохая дыхалка, да и растяжки… тоже хреновые. Для кабинетных капитанов и майоров все выше всяческих похвал, но, с моей точки зрения, у вас «на отлично» только стрельба, да еще большинство неплохо управляется с ножом. Рукопашники из вас слабые. Могу подтянуть, но придется поработать. Кто к этому не готов, лучше уйдите сразу. Ну не хотите — как хотите! Я вас предупредил. И учтите, что я все буду выполнять вместе с вами и не потребую ничего такого, чего бы вы не в силах были сделать. А для начала разомнемся и пробежим вокруг дачи двадцать кругов.
— Ну ты и зверь! — сказал Старостин, когда Самохин закончил тренировку. — Ребята от тебя ушли чуть живые. Может быть, уменьшишь нагрузку? А то ведь разбегутся.
— Я это сделал специально, — признался Алексей. — Двенадцать человек для группы многовато, поэтому я их малость прижал, чтобы отсеялись самые слабые. И мне будет легче работать с остальными, и им больше пользы. Михаил, вы натащили слишком много матов, поэтому я у вас парочку на время конфискую. Ковер на веранде хороший, но его мало для занятий. Да, кстати, ты привез, что собирался купить?
— Привез и уже отдал, — ответил Старостин. — Давай помогу донести один мат, тебе оба сразу нести неудобно, заодно и рассчитаешься.
Они свернули каждый по одному мату, обвязали веревками и понесли к воротам.
— Уже не устраивают диваны? — спросил дежуривший майор. — Правильно, на полу спать просторней.
— Хватит зубоскалить! — прервал его Старостин. — Открывайте лучше ворота.
Через десять минут маты оказались на веранде, а Самохины, поблагодарив Михаила Гавриловича за помощь, направились обедать. В коридоре они столкнулись с вышедшим из прихожей Берией.
— Здравствуйте, — сказал Берия. — Далеко собрались?
— Здравствуйте, Лаврентий Павлович! — поздоровалась Лида. — Идем на кухню за обедом.
Алексей ограничился приветствием.
— Вам разве не подают? — удивился Берия. — Ладно, если вы не против, пообедаем вместе. Я тоже себя как‑нибудь сам обслужу. У товарища Сталина обед поздно, а я уже проголодался.
— Мы не против, — сказал ему Алексей. — У товарища Сталина малая столовая, на мой взгляд, мала только по названию.
Они прошли на кухню и, взяв подносы, подошли к поварихам. При этом Берия шел последним.
— Как же так… — растерялась старшая из них. — Лаврентий Павлович, что же это вы сами? Сейчас вам все накроем…
— Ничего, я и сам возьму, — ответил он. — Накладывайте всем по очереди.
За столом Берия сел слева от Лиды. Все утоляли голод молча, а когда первое и второе были съедены, он спросил у Алексея:
