Геннадий Ищенко - Коррекция (СИ)
— Если ваш Алексей меня невзлюбил…
— Я с ним поговорю, — пообещал Сталин. — Он тебя совсем не знает, а судит только на основании публикаций. Если увидит, что ты работаешь на благо страны, и отношение будет совсем другое. Он слишком много знает и может быть очень полезным.
— А кто он вообще? — спросил Берия.
— Управление разведки Генерального штаба. Он был капитаном в каких‑то отрядах специального назначения. Слышал уже, наверное, как он разбрасывал орлов Власика?
— Передали, — кивнул Берия.
— Я ему поручил описание непонятных слов, которых много в книгах, а попутно пусть тренирует охрану.
— А кто его жена? Да я не в том смысле, мне просто интересно!
— Окончила Университет и пару лет работала директором завода. Но, вообще‑то, она хороший художник. Меня хочет нарисовать. Ладно, сходи в охрану и передай Алексею, чтобы зашел ко мне, а сам начинай заниматься Никитой. Только действуй осторожно. Может быть, не будешь обращаться к Судоплатову, а обойдешься своими людьми?
— Я буду осторожен, товарищ Сталин, — пообещал Берия. — Судоплатов умный человек и знает, что Абакумов вечно на своем посту сидеть не будет. А в этом министерстве часто при чистках замы идут довеском к руководству. А я все еще ваш человек. Поэтому я попробую подключить его, а если не получится, буду действовать сам. Пойду в охрану, сегодня уже не увидимся. Постараюсь заехать завтра, почитать эту книгу.
Через пятнадцать минут после его ухода постучался Рыбин и доложил, что прибыл Самохин.
— Вызывали? — спросил Алексей, заходя в кабинет.
— Видел Лаврентия? — спросил Сталин. — А теперь садись, поговорим. Как ты себе представляешь чистку партийных рядов? Убрали Хрущева с Маленковым или Берию, и все партийное руководство разом поумнело, перестало зубами держаться за власть и лить кровь? Ты их просто не знаешь, а я знаю. Знаешь, кто делает революции? Большинство — это неудачники, у которых не хватило ума или способностей устроиться в жизни. Поэтому, вместо того чтобы менять себя, они пытаются изменить окружающий мир. А меньшинство, к которому отношусь и я, думает уже не только о себе, но и о других. Нельзя изменить мир к лучшему, думая только о себе. Вот ты взъелся на Лаврентия из‑за того, что кто‑то вылил на него ведро помоев. Но это книжный Лаврентий, настоящего ты не знаешь. А он у нас очень способный человек, не заваливший пока ни одного поручения. Одна слабость — бабы. Но идеальные люди встречаются редко, а во власти их нет вообще. Для чистки партийных рядов это идеальная кандидатура. И я не верю, что он принимал участие в покушении. Копаться в этом не стал, потому что меня уже все равно не вернуть, а своя шкура одна, и другой не будет. Ну и кость ему бросили, чтобы успокоить. И все еще только должно произойти, но не произойдет, если мы это переиграем. У нас есть много молодых и способных, но им еще рано брать власть, они ее просто не удержат, а Лаврентий сможет удержать и не дать на расправу этих молодых и способных.
— Мало он их сам репрессировал? — недовольно буркнул Алексей.
— Немало, — согласился Сталин. — Но гораздо меньше, чем другие. И у него были связаны руки. Я сам часто вынужден был делать не то что хотелось, а то что позволяли. Все не мог делать даже император. И потом, ты судишь с позиции своего времени. Сунуть бы тебя в те годы! Ты знаешь, что половина высланных и расстрелянных этого заслуживала? А почти все остальные проходили по обкомовским спискам. И не подписывать их в то время я не мог. Мне бы тогда много чего припомнили, хотя бы то, что уравнял в избирательных правах рабочих и колхозников или альтернативные выборы, которые так и не состоялись. Уклонение от ленинской линии партии и ревизионизм! Какие еще могут быть альтернативные кандидаты, когда есть секретарь обкома? Ну проявил бы я тогда принципиальность, думаешь, было бы лучше? Меня бы убрали, а эти списки визировал бы кто‑нибудь другой, причем не только тогда, но и сейчас! Петр Первый лил людскую кровь, как водицу, причем и боярскую, и простонародья. Думаешь, это ему доставляло удовольствие? А не делал бы он это, и где бы мы сейчас жили? В какой‑нибудь Германии, Англии или даже Голландии. Не было бы ни СССР, ни Российской Империи! Я мог бы тебя не убеждать, а просто приказать, но хочется, чтобы ты помогал Лаврентию делать дело от души, а не по приказу. Если кто и сможет удержать в узде партию, сохранить государство и сделать его сильным и богатым, то это он. Есть и другие, но ему это будет проще сделать. А потом он уйдет, и на его место придут те другие, которых ты имел в виду.
Глава 11
— Что‑то случилось? — забеспокоилась Лида, увидев мужа. — Что ты такой печальный?
— Сталин все переиграл, — сообщил Алексей. — Он не собирается ликвидировать Берию, наоборот, сделал его главной фигурой, а меня в очередной раз убедил в том, что я ни хрена здесь не знаю.
— Ну и что? — не поняла жена. — Я в здешней жизни понимаю еще меньше тебя, но не делаю из этого трагедии. Ты хотел все передать Сталину, и ты это сделал. Ты же понимаешь, что самостоятельным игроком быть не можешь. Ты мне сам говорил, что нужно убрать Хрущева. Сталин от этого не отказался? Значит, дело будет сделано, а чьими руками это уже не так важно.
— Все так, — согласился Алексей, — только я в таком случае особой ценности не представляю: у Берии своих костоломов достаточно.
— Тебя сегодня на ваших тренировках по голове не били? — насмешливо спросила Лида. — Или вместе с телом у тебя помолодели и мозги? Сколько мы здесь живем? По–моему, меньше месяца. И ты хотел сразу во всем разобраться? Тебя сейчас Сталин оскорбил или унизил?
— Да нет, наоборот, можно сказать, уговаривал.
— Ну и откуда тогда хандра? Хороших бойцов и здесь хватает, твоя ценность в другом! Ты передал всего несколько книг, так даже в них без твоих объяснений не разберутся. А сколько ты вообще всего знаешь? А в здешней жизни разберемся — это только вопрос времени. Что тебе говорил Сталин?
— Говорил, что Берия — это единственный из его окружения, кому по силам обуздать партию и провести реформы. И хотел, чтобы я ему помог.
— Ну так помоги! Я тебя, милый, в последние дни не узнаю. Когда мы сюда попали, рядом со мной был железный человек, а сейчас, когда у тебя все начало получаться, ты почему‑то расклеился.
— Это, наверное, из‑за Берии. Я понимаю, что Сталин прав, но мне очень сильно не нравится, что мы с тобой будем полностью зависеть от этого человека. Пусть не сейчас, а позже. Может быть, он самая лучшая кандидатура, но мне вколотили в голову, что он мерзавец, и избавиться от этого трудно. Да и надо ли?
— А что если тебе с ним попробовать сблизиться? Вам придется много общаться, а человек из будущего наверняка вызовет у него интерес.
— Учитывая его репутацию бабника, скорее, у него интерес вызовешь ты, — мрачно сказал Алексей. — Правда, я читал, что ни одну из понравившихся женщин к нему насильно не возили. Но ведь и способы уламывания могут быть разные.
— Уже понравилась! — засмеялась Лида. — Ну и что? Сталин на него шикнул, и он сразу же побежал в кабинет. Мне кажется, что для Берии дело важнее его пристрастий. Красивых женщин много, на мне свет клином не сошелся, а ты прекращай валять дурака и подумай лучше обо мне.
— Я о тебе и так все время думаю.
— Плохо думаешь! — она подошла к нему и села на колени. — Тебе не тяжело? Нет? А скоро будет! Как ты думаешь, во что я превращусь, если буду три раза в день объедаться той вкуснятиной, которую готовят на здешней кухне, а потом валяться на веранде или сидеть за мольбертом? Даже в постели у нас в основном работаешь ты.
— Хочешь возобновить занятия?
— Хочу, только не в чем. Не знаю, продаются ли здесь костюмы для тренировок, но пижамы я в магазинах видела. Купи мне парочку на размер больше, чтобы не мешали двигаться. И еще несколько мужских маек к пижамным штанам. И учти, что тех упражнений и йоги, которые ты мне дал, будет мало. Кто‑то обещал научить меня драться. Это прекрасно, когда рядом муж–костолом, но я тоже хочу научиться бить морды! Тому же Берии врезать при необходимости. Ну что, займешься женой, или у тебя все силы уходят на охрану? Подожди, кто‑то стучит. Сиди, я подойду сама.
Стучал Старостин. Он пришел в сопровождении двух офицеров, тащивших небольшой, но, тяжелый сейф, который они занесли в гостиную и с облегчением поставили у стены. После этого они обласкали взглядами фигуру хозяйки, попрощались и вышли.
— Пусть пока постоит так, а потом принесем что‑нибудь вроде тумбочки, — сказал Михаил Гаврилович. — В нем лежат твои пленки и устройство для их чтения. Вот ключи. Что со всем этим делать, ты знаешь. Он велел спросить, не нужна ли печатающая машинка.
— Даже здесь пользоваться сейфом? — спросила Лида. — В этих комнатах, кроме нас и уборщицы, никого не бывает, а она убирает в моем присутствии.
