Геннадий Ищенко - Коррекция (СИ)
На следующий день Старостин подошел чуть раньше.
— Броский костюм, — сказал он, осмотрев Алексея, — ну да ладно. Раз уже готов, выедем чуть раньше. Заскочим в Кремль кое‑что отдать, а потом поедем в министерство.
— И меня туда пустят только по паспорту? — удивился Алексей.
— Конечно, нет. Постоишь на площади, а я обернусь за пять минут. Пошли к машине.
Машиной оказался уже старый ЗИС- 101.
— Что, удивлен? — усмехнулся Старостин. — Это у нас разъездная машина для поездок вроде нашей. Хозяин и «девятка» ездят на бронированных сто пятнадцатых. В гараже их пять штук. «Девятка» — это у нас выездная группа охраны.
— А почему вы его зовете Хозяином? — спросил Алексей, садясь на переднее сидение рядом с подполковником. — Он об этом знает?
— Это для посторонних. Между собой наши ребята зовут его Дедом. Тебе тоже не возбраняется, когда станешь для них своим.
Старостин завел мотор и после проверки выехал за ворота.
— Хочу с тобой поговорить, — сказал он Алексею. — К тебе теперь многие будут присматриваться, а кое‑кто попробует сблизиться. В глазах всех ты новый любимчик Сталина. Вынырнул неизвестно откуда, был обласкан и приближен, даже поселен на даче вместе с женой в комнаты для почетных гостей. Ты знаешь, что там жили Мао Дзэдун, Броз Тито и Черчилль? А теперь живете вы. Почти наверняка об этом знают уже и Абакумов, и Берия. У них здесь есть свои люди. Не из телохранителей или «девятки», а их тех, кто сидит на воротах и патрулирует территорию. Буду удивлен, если никто не стучит Маленкову. Про твои геройства в комнате отдыха тоже доложат. Я думаю, что Берия не утерпит и примчится на вас посмотреть.
— Как вы к нему относитесь?
— Нормально я к нему отношусь. И он к нашим парням относится так же. Частенько заходит поиграть в бильярд или сыграть в козла. Что смотришь, не веришь? Ну и зря. Он у нас за проигрыш даже под стол лазил. И знаешь, давай на «ты». А то я тебе тыкаю, а ты мне в ответ показываешь свое воспитание. И по возрасту, и по званию мы не слишком сильно разнимся.
— Ты просто держал дистанцию, поэтому и такое обращение.
— Ладно, с этим закончили. Держи свою бумагу для Абакумова. Сталин ее вчера написал. Думаю, она его удовлетворит. Если со Сталиным из‑за тебя что‑то случится, погоны он потеряет в любом случае, но может сохранить голову. Войди в его положение и не обижайся, проверять тебя будут в любом случае. И на Власика будут давить, чтобы он тебя держал подальше от Сталина. Николай в данном случае ничего не решает, но Абакумов и здесь прикроется. Он принял меры, а если начальник Главного управления охраны должным образом не отреагировал, его и наказывайте. Так, теперь я остановлю, а ты выйдешь и немного подождешь. Мне только нужно передать пакет Поскребышеву, а он предупрежден и ждет, так что я обернусь быстро.
Через пятнадцать минут Старостин вернулся, забрал Алексея и погнал машину на Лубянку. Приехали они очень вовремя. Пропуск на Самохина был готов, поэтому быстро прошли проверку и поднялись на третий этаж. По коридору, засланному красной ковровой дорожкой, дошли до приемной министра. Абакумов был у себя и сразу же их принял.
— Здравствуйте, Виктор Семёнович, — поздоровался Алексей. — Я еще пока не в штатах, да и в цивильном, поэтому не буду щелкать каблуками.
— Здравствуй, — отозвался министр, с нескрываемым любопытством осматривая Самохина. — Не обижаешься, что на «ты»? Ну и прекрасно. Ты еще не в штатах, а у меня из‑за тебя уже прибавилось седых волос. Отказывать Иосифу Виссарионовичу в его просьбе я не могу, а выполнять ее не имею права! Извини, но ты очень подозрительная личность. У вас с женой ни документов, ни биографии. Вы, случайно, не с неба свалились? И такому человеку я должен присвоить звание майора и ввести в охрану Сталина!
— Я все понимаю, товарищ генерал–лейтенант, но ничем не могу помочь, — сказал Алексей. — Мне просто запрещено говорить о своей семье. Прошу вас взять эту бумагу и ознакомиться.
— Ладно, к этому разговору мы еще вернемся, — сказал Абакумов, прочитав записку Сталина.
Он хорошо собой владел, но Алексей все‑таки заметил мелькнувшее на его лице удовлетворение. Они еще перебросились несколькими фразами, и Абакумов их отпустил.
— Завтра придется сюда приехать в отдел кадров, — сказал Алексею Самохин, — а сейчас едем за одеждой.
От министерства до ателье оказалось недалеко, а одежда была готова и оплачена, поэтому много времени не потратили.
— Вообще‑то, тебе форма идет, — сказала жена, после того как он по ее просьбе надел на себя один комплект обмундирования. — Но я на эти галифе не могу смотреть без улыбки, хотя пошито качественно. Давай теперь я примерю.
— Начни с офицерской формы, — попросил он. — Ты там, кажется, что‑то меняла?
— Просто попросила больше приталить, и не делать такую широкую юбку. Постой здесь, а я переоденусь в спальне.
Она вышла в спальню и отсутствовала минут десять.
— Я только что хотел тебя выругать из‑за того, что слишком долго одеваешься, — признался Алексей, когда она зашла в гостиную и крутанулась на месте, показывая себя со всех сторон, — но сейчас не поворачивается язык. Я слышал, что для многих женщин мужчина в военной форме выглядит привлекательней. Так вот, хочу сказать, что эта форма и тебе добавила прелести. Так и хочется ее с тебя…
— Тогда в ней на обед и пойду! — решила Лида. — Заодно посмотрю, один ты такой, падкий на девчонок в форме, или это у вас общий бзик. Эх, жаль в тапочках совсем не тот вид, а надевать туфли на моих каблуках — это будет перебор. И пойдем быстрей, а то уже три часа, и я проголодалась. Костюм потом померю.
Увидевший их Пушкарев на мгновение замер, а потом показал Самохину поднятый вверх большой палец.
— Ты ему понравилась, — сказал Алексей.
— Грише? Да, я заметила. Пошли быстрее, все равно мужчин больше не будет.
Она ошиблась: когда они уже поели, отнесли на кухню подносы с грязной посудой и возвращались к себе, из кабинета в коридор вышел Сталин.
— Здравствуйте, Иосиф Виссарионович! — поздоровалась Лида.
— Здравствуй, — ответил он. — Постой на месте, посмотрю. Да, так, пожалуй, лучше.
— Ну и что он этим хотел сказать? — спросила жена Алексея, когда Сталин, больше не говоря ни слова, ушел.
— Наверное, понравились твои усовершенствования формы, — предположил он. — Теперь все будут щеголять в такой же, и ты сразу потеряешь половину своей привлекательности.
— Ничего, я вот сейчас надену брючный костюм, в нем привлекательности будет еще побольше!
— Может не надо? Вдруг я не выдержу, а на полный желудок…
— Слушай, Леш, — она остановилась перед лестницей и прижалась к мужу. — Как ты думаешь, может быть, у нас уже может быть ребенок? Ты ведь много успел сделать…
— Тебе так не терпится стать матерью? — спросил он. — Мы с тобой сейчас в подвешенном состоянии, случиться может все что угодно. Куда спешить?
— Было бы мне лет двадцать, я бы никуда не спешила!
— Ты знаешь, малыш, — задумчиво сказал Алексей, — мне кажется, что ты стала выглядеть заметно моложе.
— Ты знаешь, мне тоже! И почему‑то это меня не радует, а пугает. И у тебя исчезли морщинки возле глаз.
— Надеюсь, это не зайдет слишком далеко. Помолодеть, конечно, здорово, но если это станет очень заметно… Ладно, что мы застряли на лестнице, пошли в комнаты. Сегодня у меня последний нерабочий день, давай хоть его остаток посвятим друг другу.
На следующий день в министерство опять поехали вдвоем на той же машине. После проверки прошли в кадры, где пришлось расписаться в нескольких журналах, после чего выдали удостоверение и сказали, чтобы зашел к начальнику.
— А Свинелупову от тебя что нужно? — удивился Старостин. — Тоже взыграло любопытство? Так вроде не тот человек. Ладно, давай быстрее, нам еще нужно зайти в финансовый отдел за подъемными.
Худой генерал–майор с невыразительным лицом Алексея не задержал, задал несколько ничего не значащих вопросов и отпустил. Наверное, ему действительно было интересно посмотреть на Самохина. На получение денег ушло всего минут десять, после чего они покинули министерство и направились к своей машине.
— Как приедем, получишь оружие и начинай работать, — сказал Старостин. — Хватит уже бездельничать, а то скоро начнет расти брюхо. Ношение формы необязательно, но я бы тебе все‑таки советовал ее носить, по крайней мере в первое время.
— Иосиф Виссарионович, прибыл Берия, — доложил Старостин.
— Ну и где он? — спросил Сталин. — Ему что, нужно специальное приглашение?
— Он в коридоре столкнулся с Самохиной, — Старостин замялся. — Вы же знаете Лаврентия Павловича, чтобы он просто так прошел мимо красивой женщины… Сейчас пробует ее обхаживать.
— Скажи ему, Михаил, что если через минуту не будет здесь, может сразу же уезжать.
